865. Колонка Иона Дегена. 48. Подведение итогов военного цикла
Заканчивая ту часть «Колонки Иона Дегена», которая посвящена его участию в войне, я хочу напомнить, что Ион Деген (в студенческой среде Яня) - последний оставшийся в живых из пяти моих близких друзей. Когда он уехал в Израиль, я надолго потерял его, потом нашел его скайп-адрес, и мы практически ежедневно общались. После того как у него ухудшился слух, пришлось перейти на переписку, почти такую же частую. Я полагал, что общение это так и останется виртуальным, но 20 октября он пригласил меня на самую малолюдную свою встречу, где было много знакомых мне людей. Эта встреча проходила в Еврейском музее и центре толерантности. Я был не слишком здоров в эти дни, и надеялся, что Яня выберет два часа для того, чтобы меня навестить. Но у него был слишком плотный график. Как я уже писал, я понимал, что это последняя возможность последней встречи, и поехал в Центр толерантности, приняв необходимые меры предосторожности. Я добирался до места на машине «скорой помощи» в сопровождении медицинской бригады, и мой врач не оставлял меня ни на минуту.
Последняя встреча. На переднем плане справа налево Ион Деген, я и моя дочь Марина.
Фотография получена от Натальи Лайдинен
Я пишу еще раз об этом только затем, чтобы показать, как была важна для меня эта встреча. Но она оказалась важнее, чем я думал. Почти месяц после этой встречи я думал только о ней, вспоминал наши студенческие годы и все то новое о войне, что я узнал от Яни. Я думал, что текста «Ион Деген и последняя встреча» будет достаточно для того, чтобы отразить то, что я думаю, в журнале. Но мысли о Дегене меня не оставляли, и этот первый текст превратился в очень длинный цикл, состоящий из рассказов Дегена, рассказов о Дегене, цитат из нашей переписки. По сути дела, с этого момента журнал следовало бы переименовать, назвав его «Эпохи жизни Иона Дегена», но я этого делать не стал, потому что эпохи жизни Дегена были и эпохами моей жизни.
Чтобы подвести итог военной эпохи жизни Дегена, я приведу несколько отрывков из статьи Юрия Солодкина «Слово об Ионе Дегене», написанной в апреле 2012 года, которая потом стала предисловием к книге Дегена «Я весь набальзамирован войной».
Юрий Солодкин, редактор и издатель книги «Я весь набальзамирован войной»
Фото с сайта.
«…С первых дней (войны - Ф.Б.) Ион пытался попасть в армию, но от пацана отмахивались, как от назойливой мухи. Мать это только обрадовало, и они отправились в эвакуацию. Но на одной из небольших станций Ион решил отстать от товарняка, увозящего мать на восток, вернулся в Могилёв-Подольский, сколотил из таких же пацанов, рвущихся в бой, целый взвод - 31 человек, среди которых было много его одноклассников. В первых числах июля все они заявились в штаб 130 стрелковой дивизии. Похоже, вспоминает Ион, уже начинался бардак, связанный с поспешным отступлением, и в штабе оставался только один-единственный капитан, который и встретил ребят, готовых воевать. Ребята продемонстрировали, что они не зря проходили военную подготовку в школе. Им выдали каждому по карабину, 100 патронов и 4 гранаты и зачислили в истребительный батальон. В свои 16 Ион стал командиром взвода и оказался на передовой. Безусый парнишка не мог понять, что происходит, почему они отступают.
- Я был убеждён, - вспоминает Ион, - что на третий день войны Красная армия победоносно вступит в Берлин, где её цветами будут встречать немецкие пролетарии. Но почему-то через месяц после начала войны мой взвод сражался на дальних подступах к Киеву, а «немецкие пролетарии» пёрли на меня в танках и на мотоциклах.
После месяца боёв от взвода осталось двое. Ион был ранен в бедро. Не успев отступить со своими, они оказались в немецком тылу и девятнадцать дней пробирались к своим на восток к Днепру. Пробирались по окрестным лесам, боясь заходить в населённые пункты и питаясь тем съедобным, что могли найти в августовском лесу. Наконец, измождённые и смертельно уставшие, вышли к берегу Днепра. У них не было сомнения, что на том берегу свои, и они под покровом ночи поплыли. Их разнесло течением. До берега Ион доплыл один. После войны Ион побывал на этом месте и не мог понять, как он, раненый и обессиливший, мог переплыть Днепр. Он выполз на берег и лежал на песке, приходя в себя. Невдалеке, о ужас, он услышал немецкую речь. Вжался в песок и почти перестал дышать. Пронесло. Звуки речи удалились.
Ион дополз до ближайшей хаты за невысоким плетнём и на руках перелез во двор. Его встретил огромный лохматый пёс, не издавший ни звука. Почти опираясь на него, Ион добрался до завалинки и сел под окном. Собака обнюхала его раненую ногу, зашла с другой стороны и положила голову на здоровое колено. Только потом выяснилось, что пёс был исключительно свиреп и слушался только хозяина. «Божа дытына! - сказала тётка Параска, вышедшая на стук в окно. - Подывись, Сирко нэ чыпае його».
Так Ион оказался не иначе, как в посланной ему Богом украинской семье Григоруков. С какой любовью и благодарностью вспоминает он и тётку Параску, и дядю Фёдора из села Грушевки Полтавской области, спасших ему жизнь! Его помыли, перевязали, накормили и спрятали. Но оставаться в селе было опасно. Здесь расквартировались немцы и вовсю свирепствовали полицаи. «Рискуя жизнью, - вспоминает Ион, - славные украинские люди передавали меня, как эстафету, с подводы на подводу, давали приют в своих хатах, кормили и перевязывали. Не помню, где и когда мы пересекли линию фронта».
Ион попал в полевой передвижной госпиталь. Военврач решил, что ногу надо ампутировать. Это в шестнадцать-то лет остаться без ноги! Ион категорически отказался и был отправлен в тыловой госпиталь на Урале с ногой, которая всё ещё была в жутком состоянии. Из госпиталя бывшего командира взвода выписали только в конце января 1942 г. Ему всё ещё 16, и он снова просится на фронт. Но кто же призовёт мальчишку, которому до 18-ти ещё полтора года!» (…)
После госпиталя Ион четыре месяца работал трактористом в Грузии, и за это время нога окрепла, и хромота прошла. Он считал, что должен вернуться на фронт, и когда ему исполнилось 17, явился к командиру бронедивизиона. - Ф.Б.
«Майор проверил его документы и попросил нанести на карту обстановку, которую продиктовал. Ион мгновенно выполнил задание.
Майор похлопал его по плечу:
- Отлично, малец, мне нужен такой адъютант.
Не первый раз его назвали мальцом. Ему это было обидно, но что поделаешь, если даже пушок над верхней губой ещё не начал пробиваться?
- Спасибо, товарищ майор. Чтобы быть адъютантом, я мог бы подождать призыва в армию.
Майор рассмеялся.
- Так чего же ты хочешь?
- Воевать.
- Выходит, я не воюю? Ладно, пойдешь в разведку». (…)
«На фронт они выехали из Грузии в начале июля. Воевать начали под Армавиром. За два месяца доотступались до предгорий Кавказа. Ион быстро заслужил любовь разведчиков-сибиряков и, оставаясь красноармейцем без звания, но уже награждённым медалью «За отвагу», стал их командиром. Он не кичился своей грамотностью и дивился навыкам потомственных сибирских охотников, замечательных воинов. Ион признавался, что для него заслужить их уважение и любовь было куда почётнее, чем все его награды.
Он вспоминает бой на перевале, на высоте 3400 м. К его разведчикам присоединились ещё пехотинцы. Всех вместе было 44 человека, и они столкнулись с «эдельвейсами» из отборной дивизии альпинистов. Альпинисты знали, что в снежную бурю на такой высоте надо сидеть в укрытии и пережидать. А Малец (эта кличка хоть ему и не нравилась, прочно за ним закрепилась) представления не имел о правилах поведения в горах, да и гор-то раньше никогда не видел. Могли, конечно, погибнуть все без единого выстрела, но... Сколько ещё будет этих «но» на его пути! Они взяли в плен чуть ли не целую роту во главе с обер-лейтенантом. Портрет Мальца, геройского командира, красовался на первой странице фронтовой газеты.
В середине октября 1942 г. Ион Деген был ранен во второй раз. Пули прошили всю правую его половину сверху вниз (вот везение - правую!) - плечо, грудь, живот и ногу. Раненого Иона чудом спасёт и притащит к своим разведчик Степан Лагутин.
Снова госпиталь сначала в Орджоникидзе, потом в Кировабаде. За два с половиной месяца, смеётся Ион, всё зажило, как на собаке, и 31 декабря, в канун нового 1943 г. он был выписан из госпиталя. После этого было танковое училище в Средней Азии.
После окончания училища младший лейтенант Деген, получив новенький танк с экипажем в Нижнем Тагиле, на железнодорожной платформе отправился на фронт.
А дальше ещё более удивительная танковая эпоха Иона Дегена, которая закончилась для лейтенанта, командира танковой роты тяжелейшим, казавшимся смертельным, ранением в январе 45-го. Не случайно и не преувеличение здесь слово «эпоха». Восемь месяцев на острие танковых атак - это эпоха для тех, кому война считала жизнь на минуты. Об этом времени Ион напишет самые блестящие свои рассказы».
(…)
«Любой ценой - приказывало начальство командиру взвода боевой разведки, лейтенанту Дегену. Для начальства это означало потерю техники, а для танкистов - верную гибель. Почти для всех. Но не для Дегена. Ион был отчаянно смел. На мой вопрос: «Ион, неужели никогда не было страшно?» он ответил: «Ещё как было. Но ещё страшнее было показать, что тебе страшно».
В жестоком бою Иона Дегена вообще посчитали убитым - Ф.Б.
«Через много лет Ион привезёт жену и сына в бывшую Восточную Пруссию, и они увидят братскую могилу с обелиском, на котором среди имён есть и его имя.
В тяжелейших боях, когда могли уцелеть только единицы, Ион оставался жив. (…) «Счастливчик» - такое прозвище закрепилось за Ионом.
В каждом рассказе Дегена о войне есть от чего прийти в восторг, хотя главный герой всегда скромно и просто пишет о себе. (…)»
После тяжелейшего ранения зимой 45-го Ион снова оказался в госпитале - Ф.Б.
«Проникающее ранение головы, открытый огнестрельный перелом верхней челюсти, семь пулевых ранений рук, четыре осколочных ранения ног. Ион то приходил в себя, то вновь терял сознание. Начался сепсис. Надежд на выживание не было никаких. В этот момент (опять случай? сколько их на счету Дегена?) в госпиталь из Свердловска приехал консультант, проф. Василий Дмитриевич Чаклин и назначил ему пенициллин внутривенно каждые три часа, несмотря на возражения начальника отделения («Пенициллин у нас на вес золота, и мы даём его только тяжело раненым, у которых есть шанс выжить, а этот протянет не больше недели»). То, что Ион выжил, было несомненным чудом, и в сотворении этого чуда у Бога были соавторы - Ион Деген с его несокрушимой волей к жизни и Врач с большой буквы В.Д. Чаклин, не признававший безнадёжных случаев.(…)
Долгие месяцы, проведённые в госпиталях, собственные увечья и сострадание к увечьям других вызвали желание быть врачом, и не просто врачом, а врачом-ортопедом».
(…)
Деген дважды представлялся к званию Героя Советского Союза - Ф.Б. «Но было кому недолюбливать строптивого и несдержанного лейтенанта, и звание Героя ему так и не было присвоено».
(…)
«Личность по имени Ион Деген оставалась во все времена достойной заглавной буквы. Такой Личности невозможно подражать. Ею надо быть».
Рассказывая о Дегене, приводя его произведения военного цикла, я в основном придерживался хронологической последовательности. Но два рассказа я специально отнес в конец этого цикла, потому что они ясно отразили многоликость этой войны, где нелепая случайность вчерашнего героя превращала в заключенного, которому угрожал расстрел.
Но я не расстаюсь с колонкой Дегена. Я хочу рассказать об истоках его формирования. Об отце, которого он почти не знал, но о котором много слышал, и о том, что личность отца производила на него глубокое впечатление. О некоторых эпизодах его детства. Если пользоваться моей классификацией периодов, военная эпоха была второй эпохой жизни Дегена. Но вопреки хронологии, я начал именно с нее в силу того, что она была определяющей в жизни Дегена.
Название книги «Я весь набальзамирован войной» отражает роль четырех лет войны для всей жизни ныне уже почти 89-летнего Дегена, и нередко уже в послевоенных рассказах он возвращается к военной эпохе.
Этот пост на сайте