624. Старик. 1
Утром, в самом начала рабочего дня, ко мне - в кабинет главного врача лениногорского психоневрологического диспансера - постучала медицинская сестра.
- Войдите, - сказал я. Рая, так звали медсестру, сказала:
- Пасечник к вам пришёл.
- Какой пасечник?
- Ну, тот, у которого мёд для вас мы всегда берём, когда вы просите. Самый лучший мёд у него в округе.
- А зачем я ему нужен, он не сказал?
- Не говорил, да я и не спрашивала. Если примете его, он Вам сам скажет.
- Пусть войдёт, - сказал я, - нельзя отказывать пасечнику, у которого лучший мёд в округе.
Через минуту Рая распахнула дверь и впустила ко мне в кабинет человека, который по возрасту, вероятно, был стариком. «Лет за 70», - подумал я, но выглядел он человеком здоровым и крепким, а высокий рост при совершенно прямой спине ещё усиливал впечатление моложавости, если это слово применимо к Старику.
- Садитесь, - попросил я его, и, когда он сел, спросил: - Я вам могу быть чем-нибудь полезен?
- Да вот, спина у меня болит, Феликс Борисович, - сказал он, и я отметил, что он назвал меня по имени-отчеству, хотя я видел его в первый раз.
- Вообще говоря, - сказал я, - спина не моя специальность. Есть мануальные терапевты, которые специально спинами занимаются.
- Знаю про мануальных терапевтов, но слышал, что вы какие-то иголки вкалываете, и хорошо помогает, лучше, чем мануальная терапия.
Процедура иглоукалывания.
Фото:
Official U.S. Navy Imagery
Это было правдой. Месяца за два до этого я окончил четырёхмесячные курсы специализации по акупунктуре, у нас её чаще называли иглоукалыванием, а официально, придавая оттенок современной науки, рефлексотерапией. Китайское название «чжень-цзю терапия» наиболее полно отражало сущность метода.
Я не собирался уделять этому много времени, но считал, что если навык приобретён, его нужно поддерживать, не пропадать же добру. Через день я на час занимал процедурный кабинет, где можно было одновременно проводить чжень-цзю терапию четырём пациентам, и где некоторое время после этого держался запах полынных сигарет. Мне он нравился, но Дора Михайловна Вильвовская, самый опытный психиатр среди нас молодых (в прошлом она была доцентом Харьковского медицинского института), ворчала: «Поставьте вытяжную вентиляцию, не люблю этот запах. Мало того, что целый час процедурный кабинет занят, войдёшь - там из голых спин иглы торчат». Поставить вытяжную вентиляцию для меня было не сложно, мои сотрудники сделали это за день. Для меня более важным был другой вопрос - насколько эффективна чжень-цзю терапия, и возможно ли это достоверно установить. В моих руках эта терапия была эффективна. Эффект терялся, если я вводил иглы не в акупунктурные точки, а на 1-2 см в сторону. Однако, это был «слепой», но не «двойной слепой» метод, потому что при «двойном слепом» методе, когда идёт терапия а когда её плацебо-аналог не знает ни пациент, ни врач. При «слепом» методе пациент не знает, что это плацебо-аналог терапии, но я это знаю, и это не может не отразиться в моей мимике, в моём голосе, в моём поведении. Ведь плацебо-аналог тоже должен был какое-то время действовать, в этом случае он не действовал совсем. Поэтому я допускал, что эффект достигается в значительной степени за счёт моей уверенности и влияния моей личности. Во всяком случае, в моих руках чжень-цзю терапия была неизменно эффективной, а в тот период моей деятельности клинический эффект интересовал меня больше, чем научное обоснование.
Старик пришёл в день чжень-цзю терапии, и свободное место на этот день у меня было. Поглядев на часы, я сказал:
- Я могу заняться вашей спиной, но примерно через 40 минут.
- Хорошо, - сказал Старик, - я подожду.
Распорядок был уже установлен, и ровно в 13 часов процедурный кабинет был свободен для чжень-цзю терапии. Принцип, которого я придерживался все 10 лет своей работы в Лениногорске (Риддере) «всё должно выполняться наилучшим образом» действовал и при проведении чжень-цзю терапии. И наборы игл были не советского изготовления, а привезённые из Китая, из Китая же были доставлены полынные сигареты. Кушетки были застелены чистыми белыми простынями. Пациенты раздевались за ширмой и надевали синие (чтобы не путать с персоналом) халаты. Распахнуть или поднять халат было просто, а ощущение пребывания в лечебном учреждении усиливалось. Через час, когда чжень-цзю терапия была завершена, Старик, уже переодевшийся в свой костюм, постучал ко мне в кабинет и сказал:
- А ведь сразу лучше спине.
- Значит, действенное лечение, - ответил ему я, подумав про себя, что в первый раз действие вполне может зависеть от плацебо-эффекта.
Пасечник регулярно приезжал на лечение, которое проводилось через день. Иногда я провожал его и при этом любовался его изящным тарантасом на мягких рессорах и красивой гнедой лошадью. После пятого сеанса терапии Старик сказал мне:
- Спина не болит. Надо ли ещё проводить лечение?
Обычно я проводил 10 сеансов, но я всегда был противником жёстких стандартов, твёрдо помня, что каждая личность индивидуальна.
- Давайте проведём ещё два сеанса, - сказал я Старику, - если боли не возобновятся, на этом закончим.
Старик помялся и сказал:
- А могу ли я пригласить вас в гости после того, как лечение закончится? Знаю, что пасеки вы видели, но у меня ведь не пасека главное. У меня образцовое единоличное хозяйство. По пенсионному возрасту мне это разрешается.
- Хорошо, - сказал я, - объясните моему водителю, куда ехать, и в день последнего сеанса я подъеду к вам, когда кончу работу.
- Там дорога-то конная, - сказал Старик.
- Ну, давайте позовём моего водителя, обсудим. Если он скажет, что проехать на машине нельзя, вам придётся за мной приехать.
Мой водитель, чеченец Шамсуды, выслушал Старика и пренебрежительно махнул рукой:
- Почему не проехать? На Кавказе не по таким дорогам ездил.
- Ладно, - сказал Старик, - буду ждать.
В день последнего сеанса я отправился навестить старика. Он вообще вызывал у меня интерес и своей нестарческой повадкой, и своей уверенностью и силой, которая сквозила в каждом его движении. Когда мы подъехали к дому Старика, Шамсуды спросил меня:
- Сколько здесь пробудете?
- А вы разве не зайдёте?
- Нет, - сказал Шамсуды, - и Старика смущать буду, а отсюда мне удобно в одно нужное место заехать.
- Ну ладно, возвращайтесь часа через два.
- Садитесь к столу, - сказал мне Старик, как только я вошёл в дом.
Он поставил на стол сдобные лепёшки на меду, сыр и чай, заваренный на каких-то диковинных травах.
- Браги я не варю, - сказал старик, - но если хотите, достать её быстро можно.
Я сказал, что вообще не люблю хмельного. Старик удовлетворённо кивнул и с какой-то особенной торжественностью поставил на стол крынку молока.
- Только сейчас дойка была, - сказал он. - Небось, забыли, когда парное молоко пили?
Он налил мне молока в большую кружку.
- Хотите сразу с лепёшками? А лучше так попробуйте, чтобы вкус ощутить.
- Вряд ли мне такую кружку одолеть.
- Оставите, если не допьёте.
Это действительно было парное молоко. Чуть тёплое, очень свежее, очень вкусное. Я полкружки выпил залпом, а потом за беседой незаметно допил и остальное.
- Вот и хорошо, - сказал старик, - а лепёшки вкуснее с чаем. Чая вы тоже такого не пробовали.
Так выглядит река Громотуха.
Фото:
gobe67
Не знаю, был ли это чай, хотя чайный привкус чувствовался, но главным был душистый запах каких-то неизвестных мне трав. Я взял лепёшку. Это был не медовый пряник. Это было что-то мягкое и рассыпчатое, таящее во рту, хотя, конечно, мёд был в этой лепёшке главной составляющей. С самого начала я попросил старика рассказать о себе, и слушал его, стараясь не перебивать вопросами. В коротком пересказе это звучало бы так: Старик жил один, его жена умерла уже 10 лет назад, а взрослые сыновья уехали в другие города и там уже обзавелись семьями. «И это правильно, - сказал старик, - взрослый человек должен своим домом жить, а не под боком у родителя». Он всегда чувствовал себя вполне здоровым и считал, что это связано со здоровым образом жизни, с тем, что он большую часть дня проводил на свежем воздухе и с регулярностью своего бытия. «У меня всё как расписано, - говорил старик, - живу на взгорье, а воду ношу из реки. Река чистая, горная, Громотуха называется. Вот если прислушаться, можно и отсюда услышать чуть-чуть, как она гремит. Воду ношу обязательно на коромысле, в руках два ведра нести тяжело, а на плечах нагрузки и не чувствуешь. И первым делом коров пою - их у меня три - выливаю им в поилку сначала два ведра, если все выпили, ещё ведро подливаю. Это я уже два раза с коромыслом схожу. Четвёртое ведро - лошади. Лошадь может и к реке сходить напиться, да Громотуха река коварная, лошадь поставит передние ноги в воду, а Громотуха её камнем. Лучше уж не рисковать. Тогда уже третий раз с коромыслом иду - два ведра это себе на хозяйство. В миску воду пчёлам наливаю. Бывает, зачем-то купаются они в воде, но в хоботок набирают обязательно, и в улей, надо чтобы улей не пересыхал. И корм для детвы они готовят. Пока взяток есть, то кормят нектаром с водой, а когда уж взятка нету, тогда мёд для этого им оставляю, не весь беру. Ну, на такой земле никакого огорода не иметь - просто грех. Но тут уже по надобности - если земля подсохла, поливаю, если влажная - лишку лить не надо. Я вам всё покажу, если время у вас будет. А если не всё сразу, то ещё раз подъедете. Подивитесь, - сказал старик, хитро улыбаясь, - у меня виноград есть. Помесь такая хитрая - дикий виноград с кавказским. Если укрыть, здешнюю зиму переносит, а по вкусу не намного хуже культурного. Сегодня будете моё хозяйство смотреть?
- По крайней мере, начну, ещё час времени у меня есть.
Продолжение следует.