579. И.П.Лапин 11 Трудности во взаимодействии с иностранными коллегами. Наше время.
Для учёного всегда, во все времена, главным была продуктивность в науке. Но похоже, что сейчас она потеряла цену - в России наверняка, но и в других странах тоже, хотя и в меньшей степени.
К написанной царём Соломоном книге Проповедника (в греческой традиции Книга Экклезиаста, на иврите кохэлет) многие даже знавшие её потеряли к ней интерес, и всё чаще я встречаю людей, которые ничего о ней не слышали. Для меня кохэлет - самая интересная книга писания, и фраза, стоящая почти в начале книги, была очень близка моей собственной мотивации: «Я исследовал своей мудростью все вещи, ибо это тяжёлое занятие завещал Господь Бог наш сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нём». Я любил эту фразу за то, что она не связывала познание с каким-либо вторичным результатом. Исследования были ценностью сами по себе, ценностью самодовлеющей. Я счёл целесообразным привести эту цитату (уже не в первый раз), предваряя письмо Изяслава Петровича Лапина, поскольку изменение отношения к исследованию всех вещей мудростью, снижение ценности такого исследования - это и есть уменьшение научной мотивации. В этом письме содержались слова:
Иностранных коллег сейчас почему-то совсем нет. В темные и трудные времена приезжали. <… Не из-за уменьшения продуктивности> в науке. Главное, что то, что мы открыли, исследовали, развивали. НАМНОГО ОПЕРЕДИЛО ВРЕМЯ. Когда мои иностранные (Вы пишете "иностранцы") спрашивали участников последних симпозиумов и конференций - продвинулись ли они в сторону "перспективных" и новых кинуренинов, отвечали: - Куда нам\им до кинуренинов! Еще норадреналин и дофамин жуем". Т.е. наша проблематика НЕ устарела. \ \ Публикации. Помимо научных монографий, напр."Личность и лекарство", Плацебо и терапия", "Стресс - тревога - депрессия - алкоголизм - эпилепсия" (Нейрокинурениновые механизмы), "Психологические помехи фармакотерапии" и др. и их перспективной роли мы\я НЕ отстаем от "иностранцев" (многое переведено на английский). Сравнительно (с коллегами здесь и там) много оригинальных статей (не обзоров и компиляций!). Ни о каком отставании не может быть и речи (пока!). Индекс цитирования наших работ (больше 3 тысяч) - рекордный в мире. За что и провозгласил меня и соавторов Международный Институт научной информации в Филадельфии, США Citation Classics.
Институт научной информации в Филадельфии, который провозгласил Изяслава Петровича и его сотрудников Citation Classics.
Фото:
Shuvaev
Это -хотите - не хотите НЕ отставание и не устарение. Вам известны такие примеры? Здесь или там? Я и сказал Намного опережали время". Дело в другом. ДЕНЬГИ (money) <…> Такова правда! <…> Идеи, теории, методы теперь никого не интересуют. За них фирмы деньги не платят. \ \ Еще 5-7 лет тому назад приглашали *за их счет!) с лекциями крупнейшие университеты - Лондона, Парижа, Болоньи. Теперь НИКОГО. Всюду стало "плохо с деньгами". Ни Академия наук, ни Минздрав НИКУДА не командируют за их счет - как было совсем, казалось бы, недавно. Всюду деньги! \ \ Личные контакты "с иностранцами" (ФБ) почти всегда были на "личной дружбе (в лучшем значении слова), проверенной Временем(!). Как Вы видите, это ушло в историю. Как мне и моим коллегам повезло, что после 20 лет "=невыездючести" в самом конце 80-х - начале 90-х мы смогли вырваться (!) и в США, и в Италию, и в Израиль. <Теперь это уже невозможно, за это фирмы денег не платят> так раньше были политические причины, теперь финансовые. Хрен редьки не слаще.
<Теперь> все приезды к нам, все поездки туда, все участия в конференциях - ТОЛЬКО (!) на деньги богатых фармацевтических компаний-миллионеров. А они…. оплачивают ТОЛЬКО тех, кто испытывает их (!) лекарства и создают тем самым им рекламу. Рядовые сотрудники нашего институты побывали в последние годы…на Канарских островах, в Гонкоге, в Швейцарии = "возила фирма". 5-6 дней = конференция с рекламным докладом + блиц-инструктаж как быстрее и "положительнее" испытывать их(!) новые препараты.
<Это реальность!>
И Изяслав Петрович развивал эту же мысль на семинаре в институте им. Герцена:
<Фармацевтическими фирмами всё> захвачено. Иногда просто анекдотические случаи. Какой-то конгресс, по психиатрии, по неврологии или что-то другое. И вот в рамках конгресса проводятся так называемые сателлитные симпозиумы: один организует одна фирма, другой - другая. Снимают какие-то особняки, все по высшему, так сказать, разряду. И там, допустим, рассказывается о трех препаратах. Предположим, А, Б и В. В одном месте ты слышишь про эти препараты у депрессивных больных: первый - красный столбик, второй - синий столбик и так далее; всюду красный столбик достоверно - «звездочка» стоит - выше, чем синий столбик. Приходишь через два часа в другую аудиторию: эти же препараты, такие же больные, но всюду синие столбики выше красных. Нет, это же правда! Это же абсолютная правда. А приходишь в третье место, так красный и синий пониже, а какой-то малоизвестный зеленый… Тогда понимаешь вопрос эстонских коллег: «А на кого он работает?»
Лембит Алликметс, который был дружен с Изяславом Петровичем, и, будучи деканом медицинского факультета рекордные 14 лет, пять лет подряд приглашал меня читать курс в Тарту, говорил нам с Изяславом Петровичем: «Раньше, чем ставить доклад по психофармакологии, я выясняю, насколько независимыми будут данные предполагаемого докладчика, а для этого нужно выяснить, на какую фирму он работает».
Нет оснований полагать, что кто-то мухлюет, обманывает, что нарочно подтасовали какие-то данные. Это психология… Он скатался в Сингапур, будет свинством, если он мало скажет об этом препарате… Такова психология… Поэтому в этих условиях что-то выяснить очень трудно… Клиницисты иногда любят говорить: «Мой опыт показывает…», - это надо с выражением говорить , нет, кроме шуток, я ничего не утрирую, - «Мой опыт показывает, что красный препарат лучше синего». Хорошо, я Вам верю. «И поэтому для меня сомнений нет, я буду лечить красным». А сколько у него больных?.. Семь?.. Восемь?.. Двенадцать?.. Но статистика требует не восемь, а восемь тысяч! Мы же толком не знаем, что за восемь больных у него было… Это же не значит, что мы должны принимать их за основу, - должны быть какие-то суммарные данные. А суммарные данные понятно, какие будут - я уже сказал про красные и синие столбики.
Я помню, однажды мне хорошо дали по носу. У нас был замечательный, мудрый, остроумный человек - профессор Ефим Соломонович Авербух. Все, кто занимался депрессиями, гериатрией, знали его очень хорошо. Человек он был очень остроумный, такой блестящий. И где-то с иронией он, шутя, говорил: «А сейчас Изяслав Петрович, представитель точных наук, о чем-то меня спросит…». Можно подумать, что я теорфизик, но «точные» - это значит фармакология. Хорошо… Я ничего особенного не спрашивал. А один раз, когда он что-то показывал, что-то показалось мне необычным по сравнению с тем, что я знал. У меня опыта ведения и шести больных нет, но это же кто-то другой делал, а я тоже знаю. И я сказал: «Это очень интересно, что у Вас, скажем, желтый столбик выше…» - Но мы все ученики Бориса Вениаминовича Иовлева из лаборатории клинической психологии нашего института. От него получили грамотность в статистике. - «Ефим Соломонович, эта разница статистически достоверна?» Он отлично мне дал по носу. Он сказал: «Изяслав Петрович, мне это ясно и без статистики. Вам неясно, Вы и считайте». Вот из такой мозаики все и складывается.
Так что, это та печка, от которой нужно плясать. Помните «Карнавальную ночь»? - «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе?..». То же самое и здесь. Вернемся к тому исходному, с чего мы начали. Самое главное - поможешь - не поможешь <… И тем более важно> не навредить. Ну, поможет - не поможет, погода на него повлияет, родственники поддержат; главное - мне ему не навредить. Это прописная истина. У Гиппократа: «Не навреди». И я часто так думаю: «Ну хорошо, если помочь ему вряд ли удастся, по крайней мере, надо не навредить». Другой ведь может посоветовать, и от этого человеку хуже станет. Но я уверен, что я не навредил.
Друг Изяслава Петровича, часто бывавший в его лаборатории, крупнейший учёный, нобелевский лауреат, однажды, просидев в лаборатории все два часа, пока шёл эксперимент, сказал: «Вот, вы показывали мне статистику. Статистика превосходная, и два исключения из общего правила статистики не изменят. Но вот, все ваши крысы пробегают лабиринт, пробегают до конца. А одна с разгону перепрыгивает перегородку, всегда в одном месте, а другая - подкапывается под перегородку, и тоже всегда в одном месте. Это труднее, чем добежать лабиринт до конца. Чем вы это объясняете?» И сотрудник Изяслава Петровича, который непосредственно проводил эксперимент, сказал: «При расчетах у меня p < 0,01. Более, чем достаточно». «Вы уже показали мне статистику, - ответил гость, - она великолепна. А почему эти две крысы ведут себя по-другому? Это же не случайность, они повторяют это из раза в раз, изо дня в день». «Значит, - сказал экспериментатор, - недостаточно чистая генетическая линия, у этих двух генетические аберрации сказываются». И тогда гость рассмеялся: «У вас в эксперименте 200 крыс, и только у двух генетические аберрации. Не думаю, что это с генетикой связано, но вы ведь и ДНК у них не посмотрели. Сами только что подумали о генетике, чтобы что-нибудь сказать. А что вы думали написать о них, когда будет публикация?» «Я бы написал, что две крысы - 1% - обнаружили дезорганизованное поведение неясного генеза и были исключены из статистики». «Вот, - сказал гость, - в этом наша беда». Изяслав Петрович был уверен, что гость хотел сказать «ваша», но был слишком вежлив для этого. «А ведь вы врач, - продолжал гость, - а на клиническом языке это означало бы, что в одном проценте случаев отмечаются исходные отклонения, которые могут повлиять на действие препарата». И тогда Изяслав Петрович вмешался: «А что бы сделали вы?» «Я бы не спешил с публикацией, - ответил гость, - оставил 198 понятных крыс в покое и занялся бы этими двумя. Если бы не понял, чем объясняются особенности их поведения, то провёл бы через лабиринт ещё 1000 крыс только для того, чтобы проверить, не будет ли ещё таких. Вы врач, - повторил он, - вы лечите не статистику, а конкретного субъекта, и на то, что его отличает от других, нужно обращать больше внимания, чем на то, что его от других не отличает. Если разрешите, я бы сформулировал это так: «Статистика не исчерпывает реальности». Изяслав Петрович говорил: «И таких гостей у нас было много, и мы часто бывали в гостях у таких людей, и мы приучились разрабатывать методы, которые выявляют индивидуальные отклонения. Те, кто большую часть времени занят тем, что испытывает фирменные препараты, не страдает от отсутствия контактов с выдающимися учёными, имеющими собственную точку зрения. Эту собственную точку зрения я называл бы мудростью. Вот поэтому так важны не для частных случаев, а для науки, постоянные и интенсивные контакты с людьми, крупными, имеющими собственную школу, и это у нас было даже в СССР, а сейчас исчезло».
Поведение этих двух крыс почему-то отличалось от поведения остальных.
Фото:
Rick Eh?
И по поводу «не навреди» полезно сопоставлять точки зрения. Когда-то Изяслав Петрович говорил на Международном симпозиуме в Тарту: «Гомеопатия вряд ли имеет целебное действие, разве что как форма психотерапии. Но ведь повредить она не может». Но кто-то из иностранных коллег возразил: «Может. Она даст эффект плацебо, особенно сильный в первый период лечения. Пациент расслабится, и врач расслабится. А когда плацебо-эффект себя исчерпает, новое исследование может обнаружить злокачественную опухоль, или хотя бы тяжёлую форму бронхиальной астмы».
У меня были значительно меньшие возможности для сопоставления точек зрения с иностранными коллегами, чем у Изяслава Петровича, но я очень дорожил ими, потому что в этих случаях увеличивался шанс услышать что-нибудь принципиально новое.
И закончить тему международного общения специалистов я хочу несколько перефразированными словами Лапина: теоретический прогресс, который даёт принципиальный прорыв в науке (вслед за которым, иногда через длительное время, наступают практические последствия) в нашей науке сильно замедлился, если не сказать прекратился. Этот прогресс требует интенсивных действий мирового научного сообщества. Для него требуются радикальные изменения подходов, методов, ценностей, а результат может быть очень отдалённым. При глобальном господстве money & market такого прорыва в обозримом будущем не приходится ожидать.