359. Нарушение психофизиологической адаптации и психосоматические расстройства. 12
Я выслушал рассказ Павла молча, не перебивая, не задавая вопросов. Сейчас, после короткого периода непринятия смерти, Павел перешёл в самый острый период стадии горевания, и симпатическое слушание было единственным, что я сейчас мог для него сделать. Никакие активные методы при той остроте его горевания, которая скрывалась за отработанной дипломатической выдержкой, ещё не были уместны.
- И что с вами сейчас, - спросил я у Павла, - вы ясно понимаете, что ваш отец умер и его больше никогда не будет, и что ваша мать, вероятно, до конца своих дней останется инвалидом?
- Да, конечно, в смерть отца несколько часов было трудно поверить. Но когда я сам поставил на его могиле временный памятник и согласовал с кладбищенскими мастерскими проект постоянного, я уже ясно понимал, что его нет, потому что живым людям памятники на могиле не устанавливают.
- А мать? - спросил я.
- С матерью легче, она ещё в этом мире и о ней можно заботиться, для отца я уже ничего не могу сделать.
- Больно? - спросил я.
И Павел процитировал мне из Библии не то слова Соломона, не то кого-то из Книги пророков - я давно знал эту фразу, но не помню, кем она была сказана:
- Не говори «мне больно», говори: «мне горько».
- И как вы с матерью? - спросил я.
- Она моя мать, - сказал Павел, - и она теперь больной, беспомощный человек, нуждающийся в любви и опеке. Я сделаю для неё всё, что смогу, тем более что моя сестра, как вы, вероятно, поняли из моего рассказа, не собирается принимать в этом активное участие. Вначале поведение и высказывания сестры меня удивили, а теперь я думаю, что в своей научной работе она пытается спрятаться от невыносимой тяжести горя.
- Этого нельзя знать наверняка, - сказал я, - но это очень возможный вариант.
Павел пришёл утром, а пробыл у меня весь день. Вечерний вид на улицу Кравченко из моего окна.
Фото: bedro
Павел помолчал и продолжил:
- Вы знаете, что я очень любил отца, он был главным человеком в моей жизни. Он был более важен даже чем сын, о жене я уже не говорю. Эта фраза «Не говори: мне больно, говори: мне горько» - очень точная фраза, но в ней ничего не сказано о вакууме, который остаётся в той части души, которую заполнял умерший человек.
- Сейчас ещё рано, - сказал я, - но вы пробудете в Москве ещё около двух недель. Вы не думаете, что через неделю 3-4 сессии поддерживающей психотерапии были бы полезны?
- Я думаю, что через неделю тоже будет рано, - сказал Павел. - Если понадобится, то через несколько месяцев. Но не думаю, что понадобится - я хорошо усвоил ваши уроки и те техники, которые я могу проводить самостоятельно. Вы ведь, вероятно, признаёте, что эти техники я осваивал без затруднений.
- Да, я это признаю, - сказал я, - и я признаю, что человек сам решает, нужно ли ему какое-либо вмешательство со стороны. Могу я надеяться, что вы мне позвоните из Канады?
- Да, - сказал он, - но я и приезжать буду часто. Через 7 лет пребывания в Канаде я получил гражданство. Срок ожидания был необычно долгим для Канады, это же не США. Но теперь это уже не играет роли, гражданство я получил. Когда у меня будет возможность, я буду приезжать в Москву, чтобы навещать мать. И, конечно, я буду заходить к вам.
- А в Канаде вы останетесь навсегда? - спросил я.
- Когда кончится этот учебный год, - ответил Павел, - у меня будет 10 лет работы в университете. Я буду иметь право претендовать на место в совете факультета, что означает пожизненный контракт. Если я получу это место и пожизненный контракт, то, конечно, останусь в Канаде. Если нет, то из-за небольшого стажа моя пенсия в Канаде будет минимальной. Она, конечно, больше, чем российская, но это не те деньги, которые мне нужны. Тогда, вероятно, придётся вернуться в Россию. Разумеется, не отказываясь от канадского гражданства.
Гора в тучах Канады.
Фото: Диана
- Но в России пенсия вообще мизерная,- сказал я.
- Я не собираюсь в Москве жить на пенсию, - сказал Павел, - но в России всегда можно заработать. Заработать легче и больше, чем в Канаде. А деньги мне теперь будут нужны ещё и для матери.
- Вы что-то упоминали о том, что мать левой рукой написала «Завещание нотариус» и указала на часы, чтобы показать «сейчас». Вы что-нибудь сделали в этом направлении?
- Конечно, - сказал Павел, - я не хотел, чтобы мать испытывала какое-либо напряжение, и был склонен исполнять все её желания. Я вызвал нотариуса, найдя такого, который мог приехать немедленно, и мать написала левой рукой… «Поразительно, - подумал я, - каких результатов добился за один сеанс человек из ЦИТО, это надо будет продолжать». Так вот, мать написала левой рукой завещание: «Всё, что есть, пополам сыну и дочери. Квартиру тоже, половина сыну - половина дочери». Я подумал, что это бы решило для меня проблему жилья в Москве. Но чтобы заработало завещание, нужно, чтобы мать умерла, а этого я совсем не хочу.
- Вы проводите у матери много времени?
- Всё, которое свободно у меня от деловых контактов.
- А сын? - спросил я. - Вы ведь привезли его в Москву, чтобы после замкнутости университетского городка он увидел, что такое мегаполис.
- Да, - сказал Павел, - я поручил его приятелям, они в восторге от него, он - в восторге от них. Они ходят на джазовые концерты и в театры. Они знакомят его с интересными и знаменитыми людьми. Он вполне доволен и не требует, чтобы я этим занимался сам.
- А какую цель преследуют деловые контакты?
- Есть люди, которым нужны приятели в Северной Америке и которые готовы хорошо платить за то, что эти приятели будут выполнять их поручения. Если это окажется совместимо с работой в университете, то я, пожалуй, за это возьмусь.
- Ваша жена, а, после Москвы, наверняка и сын, будут тяготиться изолированностью вашего университетского городка. Вы не думали о том, чтобы перебраться в Британскую Колумбию?
- Я, конечно, думал об этом. Но есть три обстоятельства, из-за которых я пока от этого воздерживаюсь. Здесь через год я буду уже иметь право претендовать на пожизненный контракт, в Колумбии придётся всё начинать сначала. Во-вторых, в Британской Колумбии очень дорогая недвижимость. Для того, чтобы иметь ту сумму, после которой на недостающие деньги я смогу взять кредит, мне придётся продать дом, в котором мы сейчас живём в Канаде. Жена никогда не пойдёт на то, чтобы хоть один месяц прожить в гостинице. Ну, а в-третьих, в Ванкувере очень много китайцев.
- Чем вам мешают китайцы? - спросил я. - Это достойные люди, и они все говорят по-английски.
- Это понятно. Но если бы я хотел жить среди китайцев, я бы поехал в Китай. Я предпочитаю окружение из коренных канадцев, и в моём университетском городке я его имею. Может быть, я начну думать иначе, если не получу пожизненного контракта, а жена откажется переезжать в Россию. Тогда я не смогу решить проблему жилья в России, потому что не смогу продать свой канадский дом. Но сейчас я не в силах думать обо всём этом. У меня перед глазами могила отца, временный памятник, и тот красивый, дорогой, который я заказал. Вы же понимаете, сейчас самый острый период стадии горевания. В этой стадии не стоит принимать решения. Стадия горевания имеет свои сроки, и если она не будет завершаться через год, может быть, я и обращусь к вам за помощью.
В Британской Колумбии много китайцев. Чайна-таун в Ванкувере.
Фото: devavejay
После смерти Елены Дмитриевны в моём доме редко бывали люди. Но этот день, как назло, был исключением. Вначале пришла профессор Фирсова, чтобы подарить мне свою книгу и поговорить о Елене Дмитриевне. Павел сказал:
- Не беспокойтесь, я подожду.
Он познакомился с моей дочерью Мариной и попросил её показать квартиру.
Продолжение следует.
- И что с вами сейчас, - спросил я у Павла, - вы ясно понимаете, что ваш отец умер и его больше никогда не будет, и что ваша мать, вероятно, до конца своих дней останется инвалидом?
- Да, конечно, в смерть отца несколько часов было трудно поверить. Но когда я сам поставил на его могиле временный памятник и согласовал с кладбищенскими мастерскими проект постоянного, я уже ясно понимал, что его нет, потому что живым людям памятники на могиле не устанавливают.
- А мать? - спросил я.
- С матерью легче, она ещё в этом мире и о ней можно заботиться, для отца я уже ничего не могу сделать.
- Больно? - спросил я.
И Павел процитировал мне из Библии не то слова Соломона, не то кого-то из Книги пророков - я давно знал эту фразу, но не помню, кем она была сказана:
- Не говори «мне больно», говори: «мне горько».
- И как вы с матерью? - спросил я.
- Она моя мать, - сказал Павел, - и она теперь больной, беспомощный человек, нуждающийся в любви и опеке. Я сделаю для неё всё, что смогу, тем более что моя сестра, как вы, вероятно, поняли из моего рассказа, не собирается принимать в этом активное участие. Вначале поведение и высказывания сестры меня удивили, а теперь я думаю, что в своей научной работе она пытается спрятаться от невыносимой тяжести горя.
- Этого нельзя знать наверняка, - сказал я, - но это очень возможный вариант.
Павел пришёл утром, а пробыл у меня весь день. Вечерний вид на улицу Кравченко из моего окна.
Фото: bedro
Павел помолчал и продолжил:
- Вы знаете, что я очень любил отца, он был главным человеком в моей жизни. Он был более важен даже чем сын, о жене я уже не говорю. Эта фраза «Не говори: мне больно, говори: мне горько» - очень точная фраза, но в ней ничего не сказано о вакууме, который остаётся в той части души, которую заполнял умерший человек.
- Сейчас ещё рано, - сказал я, - но вы пробудете в Москве ещё около двух недель. Вы не думаете, что через неделю 3-4 сессии поддерживающей психотерапии были бы полезны?
- Я думаю, что через неделю тоже будет рано, - сказал Павел. - Если понадобится, то через несколько месяцев. Но не думаю, что понадобится - я хорошо усвоил ваши уроки и те техники, которые я могу проводить самостоятельно. Вы ведь, вероятно, признаёте, что эти техники я осваивал без затруднений.
- Да, я это признаю, - сказал я, - и я признаю, что человек сам решает, нужно ли ему какое-либо вмешательство со стороны. Могу я надеяться, что вы мне позвоните из Канады?
- Да, - сказал он, - но я и приезжать буду часто. Через 7 лет пребывания в Канаде я получил гражданство. Срок ожидания был необычно долгим для Канады, это же не США. Но теперь это уже не играет роли, гражданство я получил. Когда у меня будет возможность, я буду приезжать в Москву, чтобы навещать мать. И, конечно, я буду заходить к вам.
- А в Канаде вы останетесь навсегда? - спросил я.
- Когда кончится этот учебный год, - ответил Павел, - у меня будет 10 лет работы в университете. Я буду иметь право претендовать на место в совете факультета, что означает пожизненный контракт. Если я получу это место и пожизненный контракт, то, конечно, останусь в Канаде. Если нет, то из-за небольшого стажа моя пенсия в Канаде будет минимальной. Она, конечно, больше, чем российская, но это не те деньги, которые мне нужны. Тогда, вероятно, придётся вернуться в Россию. Разумеется, не отказываясь от канадского гражданства.
Гора в тучах Канады.
Фото: Диана
- Но в России пенсия вообще мизерная,- сказал я.
- Я не собираюсь в Москве жить на пенсию, - сказал Павел, - но в России всегда можно заработать. Заработать легче и больше, чем в Канаде. А деньги мне теперь будут нужны ещё и для матери.
- Вы что-то упоминали о том, что мать левой рукой написала «Завещание нотариус» и указала на часы, чтобы показать «сейчас». Вы что-нибудь сделали в этом направлении?
- Конечно, - сказал Павел, - я не хотел, чтобы мать испытывала какое-либо напряжение, и был склонен исполнять все её желания. Я вызвал нотариуса, найдя такого, который мог приехать немедленно, и мать написала левой рукой… «Поразительно, - подумал я, - каких результатов добился за один сеанс человек из ЦИТО, это надо будет продолжать». Так вот, мать написала левой рукой завещание: «Всё, что есть, пополам сыну и дочери. Квартиру тоже, половина сыну - половина дочери». Я подумал, что это бы решило для меня проблему жилья в Москве. Но чтобы заработало завещание, нужно, чтобы мать умерла, а этого я совсем не хочу.
- Вы проводите у матери много времени?
- Всё, которое свободно у меня от деловых контактов.
- А сын? - спросил я. - Вы ведь привезли его в Москву, чтобы после замкнутости университетского городка он увидел, что такое мегаполис.
- Да, - сказал Павел, - я поручил его приятелям, они в восторге от него, он - в восторге от них. Они ходят на джазовые концерты и в театры. Они знакомят его с интересными и знаменитыми людьми. Он вполне доволен и не требует, чтобы я этим занимался сам.
- А какую цель преследуют деловые контакты?
- Есть люди, которым нужны приятели в Северной Америке и которые готовы хорошо платить за то, что эти приятели будут выполнять их поручения. Если это окажется совместимо с работой в университете, то я, пожалуй, за это возьмусь.
- Ваша жена, а, после Москвы, наверняка и сын, будут тяготиться изолированностью вашего университетского городка. Вы не думали о том, чтобы перебраться в Британскую Колумбию?
- Я, конечно, думал об этом. Но есть три обстоятельства, из-за которых я пока от этого воздерживаюсь. Здесь через год я буду уже иметь право претендовать на пожизненный контракт, в Колумбии придётся всё начинать сначала. Во-вторых, в Британской Колумбии очень дорогая недвижимость. Для того, чтобы иметь ту сумму, после которой на недостающие деньги я смогу взять кредит, мне придётся продать дом, в котором мы сейчас живём в Канаде. Жена никогда не пойдёт на то, чтобы хоть один месяц прожить в гостинице. Ну, а в-третьих, в Ванкувере очень много китайцев.
- Чем вам мешают китайцы? - спросил я. - Это достойные люди, и они все говорят по-английски.
- Это понятно. Но если бы я хотел жить среди китайцев, я бы поехал в Китай. Я предпочитаю окружение из коренных канадцев, и в моём университетском городке я его имею. Может быть, я начну думать иначе, если не получу пожизненного контракта, а жена откажется переезжать в Россию. Тогда я не смогу решить проблему жилья в России, потому что не смогу продать свой канадский дом. Но сейчас я не в силах думать обо всём этом. У меня перед глазами могила отца, временный памятник, и тот красивый, дорогой, который я заказал. Вы же понимаете, сейчас самый острый период стадии горевания. В этой стадии не стоит принимать решения. Стадия горевания имеет свои сроки, и если она не будет завершаться через год, может быть, я и обращусь к вам за помощью.
В Британской Колумбии много китайцев. Чайна-таун в Ванкувере.
Фото: devavejay
После смерти Елены Дмитриевны в моём доме редко бывали люди. Но этот день, как назло, был исключением. Вначале пришла профессор Фирсова, чтобы подарить мне свою книгу и поговорить о Елене Дмитриевне. Павел сказал:
- Не беспокойтесь, я подожду.
Он познакомился с моей дочерью Мариной и попросил её показать квартиру.
Продолжение следует.