Существуете ли Вы, мистер Джонс, когда я Вас не вижу?
Однажды Самый Великий Бог Здря по прозвищу Каркáлл, ибо нет никого превыше Здря, и нет ничего вне него, и да пребудет… Впрочем, это как раз абсолютно неважно.
Так вот, однажды Здря Каркáллу пришла в голову мысль. И поскольку для него мысль и действие абсолютно едины, а слов никаких он отродясь не знал, то мир немедленно изменился в соответствии с божьим помышлением.
Но сначала Здря лёг спать. Собственно, с этого всё и началось. А может, закончилось. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Короче говоря, Здря Каркáлл лёг спать. Не то чтобы он испытывал сильную потребность во сне, но мысль требовала, чтобы лёг. Что он и сделал. И, поворочавшись немного с боку на бок, заснул.
И тотчас же прекратили своё существование фонарные столбы и рекламные вывески, а также примерочные, справочные и, увы, булочные. Не стало всеблагих просветлённых, бравых полицейских и даже ломбардных оценщиков. И животных тоже, в том числе этих, кусачих, мелких таких… комаров. Исчезли атомы, протоны, нейтроны и прочие нуклоны. Сгинули, как не бывало, планеты, звезды и галактики. Вообще ничего не осталось. Кроме самого Здря Каркáлла. Ибо он есть всё сущее, которое пребывает в нём ныне, присно и во веки веков… Ну, это вы помните.
Никто не знает, сколько прошло времени, пока Самый Великий Бог Здря Каркáлл спал. Может быть четыре минуты. А может быть двадцать пять миллиардов тринадцать миллионов шесть тысяч один год. Всё равно считать было некому. Кроме него. А он как раз спал, строго в соответствии с условиями эксперимента. И даже не подглядывал. Чтобы, значит, не нарушить чистоту опыта наблюдением. А потом взял и проснулся.
И сразу же всё возникло. И галактики, и планеты, и дома, и люди, и даже эти, кусачие… то ли блохи, то ли злые собаки без намордника. Все появились и немедленно продолжили заниматься своими делами. И никто ничего не заметил. Потому что раз ничего и никого не было, то некому было и замечать.
А Здря подумал себе: «Ну и что мы имеем в итоге? Вот я сплю, и никого нету. А вот я бодрствую, и все снова тут. С одной стороны, конечно, было очень тихо. Потому что обычно они все здорово галдят. Страсть как галдят, по правде говоря. Но, с другой стороны, это всё как-то не того, когда раз - и пусто… Ладно, ничего не поделаешь. Пускай себе галдят дальше!»