Пуговица
- Поздно уже… - заметил я, когда было уже сильно за полночь.
Время в хорошей компании за интересными занятиями летит незаметно, даже в гостях, особенно в праздники. Хозяин предлагал задержаться еще немного, но, глядя на то, как он зевает, я настоял на своем. И захотелось мне что-то прогуляться пешком. А то полдня дома, полдня в гостях - света белого не видел, свежим морозным воздухом не дышал. И идти то не далеко - летом минут двадцать моим шагом, а зимой, не торопясь, можно и полчаса провести с удовольствием. Пусть свет не солнечный, но на небе много ярких звезд, и центр города освещен множеством новогодних гирлянд. А воздух ночью морозней и свежей. Такая прогулка мне будет очень кстати, чтобы уснуть покрепче. Последнее время не спится до раннего утра - мысли кружат в голове, мешают уснуть, а пользы очевидной не дают. Вот и лазишь в интернете, смотришь фильмы, читаешь, а потом всего три-четыре часа сна, потому, что дольше спать не можешь.
Обулся, шарф повязал, любимая дубленка … что это… верхняя пуговица слишком сильно оттягивается. Словно собирается, в совсем ближайшем будущем, получить независимость.
- Ух ты! - удивился я.
- Не отрывай, - говорит друг - дома пришьешь.
Держится, вроде, крепко. Когда я пришивал их давным-давно, не доверяя «заводским» технологиям пришивания пуговиц, выбирал очень крепкие, капроновые нитки. Застегнулся. Держит. Попрощался и пошел. Решение принято - пешком, значит, не смотря ни на что - пешком. Темная ночь, чистое небо, пустой и светлый город, переливающийся множеством разноцветных электрических и неоновых огней. Путь мой лежал через пару центральных площадей. Дошел до большого нового драматического театра. Часть территории перед ним уложена не брусчаткой, а большими каменными плитами, такими гладкими, что летом кататься на роликах сплошное удовольствие. Сейчас значительная часть площади занесена снегом, но часть этих плит регулярно освобождается из снежного плена, дворниками должно быть. Не торопясь иду по диагонали через всю площадь, наслаждаюсь мистической атмосферой: свет фонарных столбов, освещенные колонны театра, широченные лестницы, деревья в гирляндах, чередующиеся звуки хрустящего снега с глухим эхом шагов по плитам…
Движения стали более свободными, очередной вдох дается слишком легко, прохлада в области груди ощущается даже на коже. Пуговица заявила о своем суверенитете. И было это не в это мгновение, а секунд пятнадцать назад - в памяти всплывает звонкий звук «цок-…-цок-цок», пробившийся сквозь пушистую меховую шапку некоторое время назад, и которому я не придал значения. Разворачиваюсь на 180 градусов, десять уверенных шагов к тому месту, где я слышал этот звук (ведь думал совсем о другом, а запомнил - удивителен человеческий мозг!). И вот она, лежит в каменном просвете, окруженном утоптанным снегом. Довольный, поднимаю ее и кладу в перчатку, как когда-то, детьми еще, носили деньги в варежках, когда родители отправляли в магазин за хлебом или чем-то еще.
- Куда же ты, непослушная?! Путешествовать захотела? Уверен, будь ты пуговица Ганса Христиана Андерсена, то из этого бы вышла очередная сказка, но со мной не забалуешь! [улыбаюсь]
Согреваю ее теплом в кулаке, стягиваю распахнувшийся воротник дубленки свободной рукой. И иду дальше, все так же не спеша, домой. Удивительно! Маленькая, а удача, что она не отлетела в сугроб, не оторвалась, когда я переходил дорогу или когда шел по мосту.
Почему-то вся эта история вызывает у меня улыбку и дарит какое-то непонятное удовольствие. Думал даже сразу ее записать, но что-то думалось о другом, и я так ничего ночью и не записал, хотя опять не спал до утренней зари. Снова несколько фильмов и пара часов сна. Разбужен звонком друзей: «…не ждешь, а мы сейчас к тебе придем…» [смеюсь]. Поднимаюсь, умываюсь, и смотрю, чем я могу угостить новогодних «Вини Пухов» [улыбаюсь], что ходят в гости по утрам…
Время в хорошей компании за интересными занятиями летит незаметно, даже в гостях, особенно в праздники. Хозяин предлагал задержаться еще немного, но, глядя на то, как он зевает, я настоял на своем. И захотелось мне что-то прогуляться пешком. А то полдня дома, полдня в гостях - света белого не видел, свежим морозным воздухом не дышал. И идти то не далеко - летом минут двадцать моим шагом, а зимой, не торопясь, можно и полчаса провести с удовольствием. Пусть свет не солнечный, но на небе много ярких звезд, и центр города освещен множеством новогодних гирлянд. А воздух ночью морозней и свежей. Такая прогулка мне будет очень кстати, чтобы уснуть покрепче. Последнее время не спится до раннего утра - мысли кружат в голове, мешают уснуть, а пользы очевидной не дают. Вот и лазишь в интернете, смотришь фильмы, читаешь, а потом всего три-четыре часа сна, потому, что дольше спать не можешь.
Обулся, шарф повязал, любимая дубленка … что это… верхняя пуговица слишком сильно оттягивается. Словно собирается, в совсем ближайшем будущем, получить независимость.
- Ух ты! - удивился я.
- Не отрывай, - говорит друг - дома пришьешь.
Держится, вроде, крепко. Когда я пришивал их давным-давно, не доверяя «заводским» технологиям пришивания пуговиц, выбирал очень крепкие, капроновые нитки. Застегнулся. Держит. Попрощался и пошел. Решение принято - пешком, значит, не смотря ни на что - пешком. Темная ночь, чистое небо, пустой и светлый город, переливающийся множеством разноцветных электрических и неоновых огней. Путь мой лежал через пару центральных площадей. Дошел до большого нового драматического театра. Часть территории перед ним уложена не брусчаткой, а большими каменными плитами, такими гладкими, что летом кататься на роликах сплошное удовольствие. Сейчас значительная часть площади занесена снегом, но часть этих плит регулярно освобождается из снежного плена, дворниками должно быть. Не торопясь иду по диагонали через всю площадь, наслаждаюсь мистической атмосферой: свет фонарных столбов, освещенные колонны театра, широченные лестницы, деревья в гирляндах, чередующиеся звуки хрустящего снега с глухим эхом шагов по плитам…
Движения стали более свободными, очередной вдох дается слишком легко, прохлада в области груди ощущается даже на коже. Пуговица заявила о своем суверенитете. И было это не в это мгновение, а секунд пятнадцать назад - в памяти всплывает звонкий звук «цок-…-цок-цок», пробившийся сквозь пушистую меховую шапку некоторое время назад, и которому я не придал значения. Разворачиваюсь на 180 градусов, десять уверенных шагов к тому месту, где я слышал этот звук (ведь думал совсем о другом, а запомнил - удивителен человеческий мозг!). И вот она, лежит в каменном просвете, окруженном утоптанным снегом. Довольный, поднимаю ее и кладу в перчатку, как когда-то, детьми еще, носили деньги в варежках, когда родители отправляли в магазин за хлебом или чем-то еще.
- Куда же ты, непослушная?! Путешествовать захотела? Уверен, будь ты пуговица Ганса Христиана Андерсена, то из этого бы вышла очередная сказка, но со мной не забалуешь! [улыбаюсь]
Согреваю ее теплом в кулаке, стягиваю распахнувшийся воротник дубленки свободной рукой. И иду дальше, все так же не спеша, домой. Удивительно! Маленькая, а удача, что она не отлетела в сугроб, не оторвалась, когда я переходил дорогу или когда шел по мосту.
Почему-то вся эта история вызывает у меня улыбку и дарит какое-то непонятное удовольствие. Думал даже сразу ее записать, но что-то думалось о другом, и я так ничего ночью и не записал, хотя опять не спал до утренней зари. Снова несколько фильмов и пара часов сна. Разбужен звонком друзей: «…не ждешь, а мы сейчас к тебе придем…» [смеюсь]. Поднимаюсь, умываюсь, и смотрю, чем я могу угостить новогодних «Вини Пухов» [улыбаюсь], что ходят в гости по утрам…
Click to view