Сорок лет странствий
АРЬЕ РОТМАН (ИЗРАИЛЬ)
-
Хане Ротман
-
Петровская коса с косыми парусами,
счастливой Невки торфяной заток…
О Боже, как обняться вновь с лесами,
где божьими казались голосами
кукушки, назначающие срок.
-
Там в шалаше из лапника и веток
я слушал ливень и дышал как мех
бегущим небом, брызгающим ветром,
впрок запасая все и вся и всех.
-
И, просыпаясь сорок лет в пустыне,
сквозь резь иссохших воспаленных глаз
я видел тень карельской божьей сини,
бесследно ускользавшей всякий раз.
-
Но тем роднее запахи лесные,
берез бесхитростных и сосен смоляных.
Поговорить бы напоследок с ними,
сказать, что в жизни не было иных.
-
А после лечь на мшистые граниты,
и услыхать в журчанье давних струй
слова, что были в странствиях забыты,
скрижали, что в отчаянье разбиты:
«Не лги, не домогайся, не воруй».
+++
В Н.З. есть такое выражение "израильтянин, в котором нет лукавства". Это тот самый случай, как мне кажется. Это стихотворение, как видно по его концу, не просто какое-то выражение ностальгии по около-питерской природе и Карелии. Кажется, Сергей Булгаков сказал, что родина - место, где ты вступил в завет с Богом. Но, добавлю я, главное все же не это место, а сам завет. Это мы и видим в стихотворенье Арье Ротмана, как завет выходит на первый план, а местом его обновления становится само, рожденное в сердце, стихотворение, свидетельствующее об этом. При этом этика и эстетика сливаются в одно, отражаются друг в друге, приобретая общее религиозное измерение.