Куриный геноцид
Было мне тогда всего лишь двенадцать лет. Мы ещё в деревне жили.
Женился брат отца, свадьбу играли в доме бабушки. Было много суеты, тётки мои носились по двору, готовя еду на целую прорву народа, который собирался пожаловать в гости.
Как-то получилось в один из моментов, что все взрослые мужчины разъхались со двора: кто за столами-стульями, кто за водкой-газировкой, кто ещё куда. А тёткам приспичило готовить кур. Одна из них сунула мне в руки острый нож, и сказала: нам надо срочно кур ощипывать, мужчин нет, давай режь.
До того дня мне довелось дважды лишать кур жизни. А тут пошло-поехало: одна тётка подавала живую курицу, а вторая принимала зарезанную. За несколько минут мною было казнено больше пяти десятков кур. На пятьдесят восьмой курице мне стало плохо: сильно закружилась голова, появилась тошнота, меня вырвало, руки тряслись. Были ещё "кандидатки" на убой, но я уже был не в силах что-либо с ними сделать.
С той поры я ни разу не зарезал ни одного животного или птицы.
Женился брат отца, свадьбу играли в доме бабушки. Было много суеты, тётки мои носились по двору, готовя еду на целую прорву народа, который собирался пожаловать в гости.
Как-то получилось в один из моментов, что все взрослые мужчины разъхались со двора: кто за столами-стульями, кто за водкой-газировкой, кто ещё куда. А тёткам приспичило готовить кур. Одна из них сунула мне в руки острый нож, и сказала: нам надо срочно кур ощипывать, мужчин нет, давай режь.
До того дня мне довелось дважды лишать кур жизни. А тут пошло-поехало: одна тётка подавала живую курицу, а вторая принимала зарезанную. За несколько минут мною было казнено больше пяти десятков кур. На пятьдесят восьмой курице мне стало плохо: сильно закружилась голова, появилась тошнота, меня вырвало, руки тряслись. Были ещё "кандидатки" на убой, но я уже был не в силах что-либо с ними сделать.
С той поры я ни разу не зарезал ни одного животного или птицы.