Герои недавнего прошлого
МИСТЕР “ДА-С”
“Мистер “Да” - обобщенное название. Теперь имя нарицательное. Просто соглашатель. Тот, кто легко готов уступать в любых конфликтных ситуациях. Кто не имеет собственной точки зрения. А если имеет, то отстаивать ее никогда не будет. Кто может сдать, не думая о последствиях...
nbsp; Так еще недавно называли бывшего российского министра иностранных дел Андрея Козырева.
ЮМОР В КОРОТКИХ ШТАНИШКАХ
- Дамы и господа! - в наступившей любопытно-вежливой тишине стокгольмского зала заседаний Совета по безопасности и сотрудничеству в Европе голос российского министра иностранных дел Андрея Козырева, умноженный многочисленными динамиками, пугал неожиданной твердостью. - Я должен внести поправки в концепцию российской внешней политики... Первое. Сохраняя в целом курс на вхождение в Европу, мы отчетливо сознаем, что наши традиции во многом, если не в основном, в Азии, а это устанавливает пределы сближения с Западной Европой...
Внимательно вслушиваясь в монотонный “синхрон”, присутствующие переглянулись и с удивлением посмотрели на молодого, но импозантного российского министра. Тот, проигнорировав наступившую в зале напряженную тишину и сохраняя внешнее спокойствие, на выдохе дочитал сложноподчиненное предложение:
- Мы видим с некоторой эволюцией, по сути, неизменные целеустановки НАТО и ЕС, разрабатывающих планы укрепления военного присутствия в Прибалтике и других регионах бывшего СССР... Этим же курсом, видимо, были продиктованы санкции против Сербии... Мы требуем их немедленной отмены...
За прошедший после развала СССР год (это заседание сессии совета министров иностранных дел СБСЕ открылось в Стокгольме 14 декабря 1992 года) именно Козыревым были неоднократно и чувственно озвучены новые российские внешнеполитические приоритеты, направленные на безоговорочное сближение с Западом. Потому только что произнесенное означало единственное: очередные перемены в России.
- Второе. - Козырев, театрально выдержал паузу, оглядел зашевелившиеся ряды. - Пространство бывшего СССР не может рассматриваться как зона полного применения норм СБСЕ. Мы будем твердо настаивать на том, чтобы бывшие республики Союза незамедлительно вступили в новую федерацию или конфедерацию... И об этом пойдет с ними жесткий разговор... И третье. Все, кто думает, что можно не считаться с этими особенностями и интересами, что Россию ожидает судьба Советского Союза, не должны забывать, что речь идет о государстве, способном постоять за себя и за своих друзей...
Козырев замолчал. Зал зашумел. Фотоаппараты защелкали.
Необходимые разъяснения было решено перенести на вечернюю часть заседания...
- Дамы и господа! - чуть торжественно, но так же твердо после перерыва начал Козырев. - Хочу заверить, что ни президент Ельцин, который остается руководителем и гарантом российской внутренней и внешней политики, ни я как министр иностранных дел никогда не согласимся на то, что я зачитал в предыдущем выступлении... Хочу поблагодарить вас за предоставленную мне возможность применить такой ораторский прием. Зачитанный мною текст - это компиляция требований далеко не самой крайней оппозиции в России. Это лишь прием, которым я хотел показать опасность иного развития событий...
...Потом стало известно, что в перерыве между заседаниями Козырев долго и конфиденциально совещался с тогдашним государственным секретарем США Лоуренсом Иглбергером.
КОГДА КАЖЕТСЯ
Это нечаянный сервилизм. Неаккуратное желание понравиться. Неудачная шутка.
Скорее всего, новый российский министр иностранных дел, интуитивно и настойчиво сдвигая внешнеполитические приоритеты некогда великой державы, действительно думал построить отношения с США и Западом на обязательной дружбе, искреннем партнерстве и абсолютном сотрудничестве. Тогда многим на нашей заснеженной Родине казалось, что после затянувшейся “холодной войны” достаточно только дотронуться до западной цивилизации, подышать демократией, поклясться в верности ее ценностям - и надоевшая скучной регламентацией советская жизнь изменится, освободятся какие-то внутренние, дремавшие годами резервы, пробудится историческая память и мир безоговорочно и доброжелательно поддержит нашу политику реформ и рыночные отношения...
Однако ни декларируемое изменение общественно-политического строя в России, ни устранение идеологических разногласий между недавними оппонентами, ни личные симпатии между государственными деятелями не могли устранить существующих внешнеполитических противоречий между Москвой и Вашингтоном, затрагивающих сферу национальных интересов обоих государств.
Возможно, Козырев тогда не понимал этого... Но именно с его приходом в международную политику Российская Федерация, несмотря на то, что объявила себя правопреемницей СССР, потеряла свой великодержавный статус, способность авторитетно, в том числе и с позиции силы, влиять на мировые политические процессы. Потому предлагаемая дружба оказалась навязчивой, партнерство - обременительным, сотрудничество - осторожным...
А откровенная угодливость - результат политической несамостоятельности и профессиональной беспомощности.
Нельзя рассматривать Козырева вне фигуры Ельцина, наиболее значимые международные контакты которого к началу его президентства ограничивались торопливыми покупками в американских супермаркетах, многочисленными популистскими интервью и скандальным выступлением в Балтиморском университете Джона Хопкинса...
К моменту своего неожиданного назначения на пост министра иностранных дел РСФСР Козырев был только начальником Управления международных организаций МИД СССР. В его функциональные обязанности точно не входили вопросы международной безопасности, разоружения, внешнеполитической стратегии...
Кандидатуру Козырева в качестве министра иностранных дел РСФСР в октябре 1990 года Ивану Силаеву, тогдашнему председателю российского Совмина, предложил Шеварднадзе. Союзного министра иностранных дел тронула покладистость, внешняя мягкость подчиненного и какая-то газетная публикация, где Козырев восхищался внешнеполитическими успехами Шеварднадзе.
Поддержал назначение Козырева и директор Института США и Канады Георгий Арбатов. К его авторитетному мнению всегда прислушивалось руководство страны. “Но ведь спрашивали насчет министра РСФСР, - говорил потом Арбатов. - В условиях, когда был МИД СССР!”
Должность министра иностранных дел одной из республик Союза ССР действительно предполагала организацию визитов американских губернаторов и японских префектов... Но не больше.
Где-то я слышал несмешную байку о том, как Козырев стал министром.
Уже после неудачного ГКЧП российскому президенту Силаев, кажется, представляет на утверждение обновленный кабинет министров.
- Министром иностранных дел Российской Федерации я предлагаю оставить Андрея Владимировича Козырева, - говорит ненавязчиво глава правительства, - который и занимал эту должность до путча.
- Кто это? - вполне резонно спрашивает президент Ельцин. - Чем он известен? Как проявил себя?
- При назначении не вызвал возражений у союзного МИДа... - продолжает Силаев.
Ельцин недовольно иыгибает выцветшие брови.
- В период путча был в Доме Советов...
- Так... - медленно опускает брови Ельцин.
- Потом в Париже пытался организовать правительство в изгнании...
- Так...
- Очень понравился американским политикам...
- Так...
Конечно, болтовня. Гнусная сплетня. Но кое-что правда.
КАЖДОМУ СВОЕ
Придется длинно цитировать Козырева:
“...Но я-то считаю, что нет никакого другого интереса человеческого, кроме того, чтобы жить хорошо. А хорошо живут на Западе. Посмотрите на страны с рыночной экономикой и демократической системой - это как раз те страны, в которых все могли бы жить. Давайте так. Возьмите почвенника, возьмите язвенника, трезвенника, олигарха, челнока - все, как только заработают копейку, как только получат возможность, они стремятся почему-то во Францию, в Швейцарию, в Австрию. Посмотрите, где наши “новые русские”, где они покупают виллы? Я никогда не слышал, чтобы они стремились приобрести недвижимость, скажем, в Иране или Ираке, даже в Индии. Хотя Индия - это страна очень красивая и развитая... Вся русская аристократия, купечество, писатели, интеллигенция - они все жили в Западной Европе. Это не случайно. Все остальное - это демагогия для несчастных. Если у вас нет денег купить виллу на южном берегу Франции, то вам начинают сочинять сказку, что вам этого и не надо, вы живите вот здесь, в Азиопе. Причем называют ее Евразией. Евразия - это географическое понятие, место, в котором мы живем, а Азиопа, Азиатия - это то, что нам предлагается, навязывается...”
Можно, конечно, говорить, что Россия захлебнулась в вечных комплексах неполноценности, что православная идея, как и коммунистическая идеология, всего лишь попытка заявить о собственной исключительности, что только Запад был и остается недостижимым центром ревнивого внимания русских, а потому всегдашняя зависть - удел спившегося российского интеллигента...
Точно так же можно, злобно сверкнув дикими очами в “босое” и надушенное лицо оппонента, до сипоты и чувственно цитировать басню о “русском сале” и, отпустив бороду шириной со штыковую лопату, утверждать идеалы евразийского благочестия...
Все это безобидно и даже интересно в устах доморощенных философов, местечковых политиков и дворовых стратегов...
В конце концов, западничество и славянофильство, атлантизм и евразийство - добровольный выбор каждого, дело вкуса, как говорил тот же Арбатов.
Но когда государственный деятель такого масштаба, руководствуясь только собственными потребительскими ценностями и житейскими пристрастиями, плюет на действительный исторический опыт, на очевидные государственные интересы - это подрывает не только великодержавный престиж, не только ставит под сомнение внешнеполитическую самостоятельность, но и угрожает стратегической безопасности страны... Это предательство. Может быть, ненарочное...
Но даже необдуманное желание тогдашнего российского руководства разрушить прежний, сложившийся коммунистическими десятилетиями мировой порядок не оправдывает капитулянтского отступления с занятых когда-то международных позиций, не снимает исторической ответственности...
Разговор не только о попытках навязаться в военно-стратегические партнеры к США, что попросту нереально, так как эта страна никогда не откажется от собственного же мифа о лидирующем положении в мире... Не только о непротивлении расширению НАТО на Восток, хотя опубликованные недавно в какой-то из американских газет пентагоновские исследования о странах с неблагоприятным для США политическим климатом нашу страну причисляют именно к таковым...
Речь об утрате нашего авторитета и влияния на всем постсоветском пространстве, где большинство республик именно во времена козыревского министерства откровенно отвернулись от России... О сдаче наших позиций в Восточной Европе, когда Россия присоединилась к введенным Советом безопасности ООН санкциям против Сербии и Черногории и поддержала военную операцию на Балканах... Об отказе в угоду американской администрации от многомиллиардных контрактов со странами Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, в то время как сами выклянчивали огромные кредиты у международных валютных организаций...
Хотя определенные дивиденды такая политика, наверное, приносила. В нашем МИДе мне рассказывали, что Козырев на правительственном бланке российского Министерства иностранных дел просил Госдеп США выделить своей первой жене государственную стипендию в размере пяти тысяч долларов. Дали три.
КАДРОВЫЙ ДОЛГОЖИТЕЛЬ
Стенограмму телефонного разговора того еще, старшего, Буша с Ельциным опубликовали в начале 90-х многие газеты.
- Э-та... Вы просили оставить на месте Козырева, - дышал в трубку президент России. - И я выполнил вашу просьбу...
Козырев потом говорил, что это фальшивка, мялся, подбирал слова... “Хотя текстуально есть, наверное, какие-то совпадения...”
Он долго был министром иностранных дел. При ельцинской кадровой чехарде больше пяти лет оставаться на одной из ключевых государственных должностей удавалось немногим.
То, что Козырев нравился Западу, на поддержку которого всегда рассчитывал Ельцин, во многом определило его долгое пребывание в правительстве. Особенно не вдаваясь в подробности внешнеполитических процессов, Ельцин был согласен с выводами своего окружения, считавшего, что только Соединенные Штаты, занимающие лидирующее положение в западном мире, должны быть главным и единственным союзником посткоммунистической России. Козырев входил в это окружение...
Но есть еще одно главное, простое и скучное объяснение такой длительной кадровой незаменимости...
...На одной из многочисленных пресс-конференций кто-то на ломаном русском языке, может быть, из Ассошиэйтед-Пресс, среди прочего спросил Козырева о судьбе отправленного в отставку с поста исполняющего обязанности премьер-министра российского правительства Гайдара.
- А скажите, господин министр, когда президент Ельцин помирится с главным реформатором России?
- Чтобы президенту России встретиться с главным реформатором страны, ему достаточно подойти к зеркалу, - улыбаясь собственному остроумию, ответил Козырев...
...Все просто: Козырев полностью устраивал Ельцина потому, что он отлично ориентировался в сложившейся тогда системе власти, понимал и чувствовал, чего от него хотят, успешно и грамотно выполнял свои “придворные” обязанности. Я говорю не только о случившейся любви к теннису и рыбалке... Аккуратно смешивая государственные интересы с ельцинским честолюбием, он поддерживал в нем ощущение исторической значимости и незаменимости... Пытался замять дикие с точки зрения дипломатии выходки... Внушал ему обязательность создания “большой восьмерки”... Это идея Козырева - многочисленные встречи “без галстуков” и панибратские отношения с западными лидерами...
...Я чуть разукрашу сценку, изложенную Коржаковым.
Весной 1995 года в самолете, прислушиваясь к надоедливому гулу двигателей, министр иностранных дел России Козырев наклонился немного к президентскому уху. Он заговорил вдруг о предстоящих в следующем году выборах.
- Борис Николаевич, - многозначительно заиграл голосом Козырев. - Пришло время готовиться к ним... Хотя бы подыскивать людей, имеющих представление о выборных технологиях...
- Ну что вы мне все это говорите? - раздраженно ответил Ельцин. - Занимайтесь!
- Значит, вы мне поручаете? - обрадованно уточнил Козырев.
- Поручаю вам...
...Завоевывая расположение сердобольного российского избирателя, Ельцин своим указом без объяснений освободил Козырева от занимаемой должности еще за полгода до президентских выборов.
ЧТО ДЛЯ НЕМЦА ЗДОРОВО, ДЛЯ РУССКОГО СМЕРТЬ...
Наверное, оценка деятельности Козырева на посту первого российского посткоммунистического министра иностранных дел лежит в области конфликта политических элит. Но мнения и консервативных экспертов, и либеральных аналитиков в этом вопросе в основном схожи: “Вашингтон вел переговоры с Москвой с позиции силы, при этом США стремились лишить Россию возможности проводить самостоятельную внешнюю политику, шантажируя применением экономических санкций уже погрязшей в долгах и проблемах стране...”
Абсурдны разговоры о том, что в период “козыревщины” (“мидовский” сленг. - Авт.) угроза конфронтации с Западом практически отступила, а торопливое вхождение России в Совет Европы, необдуманное присоединение к программе НАТО “Партнерство во имя мира”, нетерпеливое вступление в Международный валютный фонд... - действительно необходимые и правильные меры для возвращения страны в мировое сообщество в качестве полноправного участника и партнера. Обстоятельства и условия присутствия России в этих международных организациях скорее показатель слабости и зависимости, чем значимые внешнеполитические достижения.
Но для обалдевшего от нескончаемых бед российского обывателя, растерявшегося от всего непонятного и ужасного, происходящего в стране, интересующегося только ценами в районном продмаге, а не индексом деловой активности на нью-йоркской бирже, простые слова с позитивным значением - “партнерство”, “мир”, “совет”... - на слух воспринимались как результат положительной деятельности. А потому тогда мало кто задумывался, что МВФ просто так денег не дает, что не может быть партнерства с организацией, подпирающей танками наши границы, что Совет Европы - это больше обременительные обязанности, чем бесконечные блага, что навязчивое желание понравиться вызывает по меньшей мере раздражение...
...Говорят, что на одной из российско-американских встреч на высшем уровне государственный секретарь США Бейкер уронил шелковый носовой платок. Министр иностранных дел России Андрей Козырев ловко нагнулся и поднял его. Госсекретарь нечестно улыбнулся.
НА СВОЕМ МЕСТЕ
В надушенной тишине театральной премьеры, когда перед запахнутым еще занавесом зал с торжественным любопытством замирает, с шестого ряда партера раздался кокетливый женский голосок:
- Андрюш, так хочется в Европу... Только не в Рим, там еще холодно...
Как раз в середине апреля московский Театр “Современник” давал “Селестину” - спектакль Николая Коляды по пьесе испанского драматурга Фернандо де Рохаса. На первом показе, как правило, зритель чопорный и значимый. Недоуменно обернулись многие.
Немного растерявшись от милого простодушия жены, вице-президент американской фармацевтической компании ICN Андрей Козырев все же чуть осуждающе прошептал:
- Ну, Леночка...
- Да, Андрюш? - почти наивно переспросила та.
Леночка Козырева (“мидовская” лексика. - Авт.), третья жена экс-министра иностранных дел России, работала когда-то рядовым секретарем-референтом в МИДе. Знающие театралы уже внимательно разглядывали пару.
- Ну, Леночка, - уже раздраженно повторил Козырев, - прошу тебя, тише...
- Пойдем лучше в перерыве в ресторан, Андрюш...
После первого действия они ушли.
© "Литературная газета", 2002
“Мистер “Да” - обобщенное название. Теперь имя нарицательное. Просто соглашатель. Тот, кто легко готов уступать в любых конфликтных ситуациях. Кто не имеет собственной точки зрения. А если имеет, то отстаивать ее никогда не будет. Кто может сдать, не думая о последствиях...
nbsp; Так еще недавно называли бывшего российского министра иностранных дел Андрея Козырева.
ЮМОР В КОРОТКИХ ШТАНИШКАХ
- Дамы и господа! - в наступившей любопытно-вежливой тишине стокгольмского зала заседаний Совета по безопасности и сотрудничеству в Европе голос российского министра иностранных дел Андрея Козырева, умноженный многочисленными динамиками, пугал неожиданной твердостью. - Я должен внести поправки в концепцию российской внешней политики... Первое. Сохраняя в целом курс на вхождение в Европу, мы отчетливо сознаем, что наши традиции во многом, если не в основном, в Азии, а это устанавливает пределы сближения с Западной Европой...
Внимательно вслушиваясь в монотонный “синхрон”, присутствующие переглянулись и с удивлением посмотрели на молодого, но импозантного российского министра. Тот, проигнорировав наступившую в зале напряженную тишину и сохраняя внешнее спокойствие, на выдохе дочитал сложноподчиненное предложение:
- Мы видим с некоторой эволюцией, по сути, неизменные целеустановки НАТО и ЕС, разрабатывающих планы укрепления военного присутствия в Прибалтике и других регионах бывшего СССР... Этим же курсом, видимо, были продиктованы санкции против Сербии... Мы требуем их немедленной отмены...
За прошедший после развала СССР год (это заседание сессии совета министров иностранных дел СБСЕ открылось в Стокгольме 14 декабря 1992 года) именно Козыревым были неоднократно и чувственно озвучены новые российские внешнеполитические приоритеты, направленные на безоговорочное сближение с Западом. Потому только что произнесенное означало единственное: очередные перемены в России.
- Второе. - Козырев, театрально выдержал паузу, оглядел зашевелившиеся ряды. - Пространство бывшего СССР не может рассматриваться как зона полного применения норм СБСЕ. Мы будем твердо настаивать на том, чтобы бывшие республики Союза незамедлительно вступили в новую федерацию или конфедерацию... И об этом пойдет с ними жесткий разговор... И третье. Все, кто думает, что можно не считаться с этими особенностями и интересами, что Россию ожидает судьба Советского Союза, не должны забывать, что речь идет о государстве, способном постоять за себя и за своих друзей...
Козырев замолчал. Зал зашумел. Фотоаппараты защелкали.
Необходимые разъяснения было решено перенести на вечернюю часть заседания...
- Дамы и господа! - чуть торжественно, но так же твердо после перерыва начал Козырев. - Хочу заверить, что ни президент Ельцин, который остается руководителем и гарантом российской внутренней и внешней политики, ни я как министр иностранных дел никогда не согласимся на то, что я зачитал в предыдущем выступлении... Хочу поблагодарить вас за предоставленную мне возможность применить такой ораторский прием. Зачитанный мною текст - это компиляция требований далеко не самой крайней оппозиции в России. Это лишь прием, которым я хотел показать опасность иного развития событий...
...Потом стало известно, что в перерыве между заседаниями Козырев долго и конфиденциально совещался с тогдашним государственным секретарем США Лоуренсом Иглбергером.
КОГДА КАЖЕТСЯ
Это нечаянный сервилизм. Неаккуратное желание понравиться. Неудачная шутка.
Скорее всего, новый российский министр иностранных дел, интуитивно и настойчиво сдвигая внешнеполитические приоритеты некогда великой державы, действительно думал построить отношения с США и Западом на обязательной дружбе, искреннем партнерстве и абсолютном сотрудничестве. Тогда многим на нашей заснеженной Родине казалось, что после затянувшейся “холодной войны” достаточно только дотронуться до западной цивилизации, подышать демократией, поклясться в верности ее ценностям - и надоевшая скучной регламентацией советская жизнь изменится, освободятся какие-то внутренние, дремавшие годами резервы, пробудится историческая память и мир безоговорочно и доброжелательно поддержит нашу политику реформ и рыночные отношения...
Однако ни декларируемое изменение общественно-политического строя в России, ни устранение идеологических разногласий между недавними оппонентами, ни личные симпатии между государственными деятелями не могли устранить существующих внешнеполитических противоречий между Москвой и Вашингтоном, затрагивающих сферу национальных интересов обоих государств.
Возможно, Козырев тогда не понимал этого... Но именно с его приходом в международную политику Российская Федерация, несмотря на то, что объявила себя правопреемницей СССР, потеряла свой великодержавный статус, способность авторитетно, в том числе и с позиции силы, влиять на мировые политические процессы. Потому предлагаемая дружба оказалась навязчивой, партнерство - обременительным, сотрудничество - осторожным...
А откровенная угодливость - результат политической несамостоятельности и профессиональной беспомощности.
Нельзя рассматривать Козырева вне фигуры Ельцина, наиболее значимые международные контакты которого к началу его президентства ограничивались торопливыми покупками в американских супермаркетах, многочисленными популистскими интервью и скандальным выступлением в Балтиморском университете Джона Хопкинса...
К моменту своего неожиданного назначения на пост министра иностранных дел РСФСР Козырев был только начальником Управления международных организаций МИД СССР. В его функциональные обязанности точно не входили вопросы международной безопасности, разоружения, внешнеполитической стратегии...
Кандидатуру Козырева в качестве министра иностранных дел РСФСР в октябре 1990 года Ивану Силаеву, тогдашнему председателю российского Совмина, предложил Шеварднадзе. Союзного министра иностранных дел тронула покладистость, внешняя мягкость подчиненного и какая-то газетная публикация, где Козырев восхищался внешнеполитическими успехами Шеварднадзе.
Поддержал назначение Козырева и директор Института США и Канады Георгий Арбатов. К его авторитетному мнению всегда прислушивалось руководство страны. “Но ведь спрашивали насчет министра РСФСР, - говорил потом Арбатов. - В условиях, когда был МИД СССР!”
Должность министра иностранных дел одной из республик Союза ССР действительно предполагала организацию визитов американских губернаторов и японских префектов... Но не больше.
Где-то я слышал несмешную байку о том, как Козырев стал министром.
Уже после неудачного ГКЧП российскому президенту Силаев, кажется, представляет на утверждение обновленный кабинет министров.
- Министром иностранных дел Российской Федерации я предлагаю оставить Андрея Владимировича Козырева, - говорит ненавязчиво глава правительства, - который и занимал эту должность до путча.
- Кто это? - вполне резонно спрашивает президент Ельцин. - Чем он известен? Как проявил себя?
- При назначении не вызвал возражений у союзного МИДа... - продолжает Силаев.
Ельцин недовольно иыгибает выцветшие брови.
- В период путча был в Доме Советов...
- Так... - медленно опускает брови Ельцин.
- Потом в Париже пытался организовать правительство в изгнании...
- Так...
- Очень понравился американским политикам...
- Так...
Конечно, болтовня. Гнусная сплетня. Но кое-что правда.
КАЖДОМУ СВОЕ
Придется длинно цитировать Козырева:
“...Но я-то считаю, что нет никакого другого интереса человеческого, кроме того, чтобы жить хорошо. А хорошо живут на Западе. Посмотрите на страны с рыночной экономикой и демократической системой - это как раз те страны, в которых все могли бы жить. Давайте так. Возьмите почвенника, возьмите язвенника, трезвенника, олигарха, челнока - все, как только заработают копейку, как только получат возможность, они стремятся почему-то во Францию, в Швейцарию, в Австрию. Посмотрите, где наши “новые русские”, где они покупают виллы? Я никогда не слышал, чтобы они стремились приобрести недвижимость, скажем, в Иране или Ираке, даже в Индии. Хотя Индия - это страна очень красивая и развитая... Вся русская аристократия, купечество, писатели, интеллигенция - они все жили в Западной Европе. Это не случайно. Все остальное - это демагогия для несчастных. Если у вас нет денег купить виллу на южном берегу Франции, то вам начинают сочинять сказку, что вам этого и не надо, вы живите вот здесь, в Азиопе. Причем называют ее Евразией. Евразия - это географическое понятие, место, в котором мы живем, а Азиопа, Азиатия - это то, что нам предлагается, навязывается...”
Можно, конечно, говорить, что Россия захлебнулась в вечных комплексах неполноценности, что православная идея, как и коммунистическая идеология, всего лишь попытка заявить о собственной исключительности, что только Запад был и остается недостижимым центром ревнивого внимания русских, а потому всегдашняя зависть - удел спившегося российского интеллигента...
Точно так же можно, злобно сверкнув дикими очами в “босое” и надушенное лицо оппонента, до сипоты и чувственно цитировать басню о “русском сале” и, отпустив бороду шириной со штыковую лопату, утверждать идеалы евразийского благочестия...
Все это безобидно и даже интересно в устах доморощенных философов, местечковых политиков и дворовых стратегов...
В конце концов, западничество и славянофильство, атлантизм и евразийство - добровольный выбор каждого, дело вкуса, как говорил тот же Арбатов.
Но когда государственный деятель такого масштаба, руководствуясь только собственными потребительскими ценностями и житейскими пристрастиями, плюет на действительный исторический опыт, на очевидные государственные интересы - это подрывает не только великодержавный престиж, не только ставит под сомнение внешнеполитическую самостоятельность, но и угрожает стратегической безопасности страны... Это предательство. Может быть, ненарочное...
Но даже необдуманное желание тогдашнего российского руководства разрушить прежний, сложившийся коммунистическими десятилетиями мировой порядок не оправдывает капитулянтского отступления с занятых когда-то международных позиций, не снимает исторической ответственности...
Разговор не только о попытках навязаться в военно-стратегические партнеры к США, что попросту нереально, так как эта страна никогда не откажется от собственного же мифа о лидирующем положении в мире... Не только о непротивлении расширению НАТО на Восток, хотя опубликованные недавно в какой-то из американских газет пентагоновские исследования о странах с неблагоприятным для США политическим климатом нашу страну причисляют именно к таковым...
Речь об утрате нашего авторитета и влияния на всем постсоветском пространстве, где большинство республик именно во времена козыревского министерства откровенно отвернулись от России... О сдаче наших позиций в Восточной Европе, когда Россия присоединилась к введенным Советом безопасности ООН санкциям против Сербии и Черногории и поддержала военную операцию на Балканах... Об отказе в угоду американской администрации от многомиллиардных контрактов со странами Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, в то время как сами выклянчивали огромные кредиты у международных валютных организаций...
Хотя определенные дивиденды такая политика, наверное, приносила. В нашем МИДе мне рассказывали, что Козырев на правительственном бланке российского Министерства иностранных дел просил Госдеп США выделить своей первой жене государственную стипендию в размере пяти тысяч долларов. Дали три.
КАДРОВЫЙ ДОЛГОЖИТЕЛЬ
Стенограмму телефонного разговора того еще, старшего, Буша с Ельциным опубликовали в начале 90-х многие газеты.
- Э-та... Вы просили оставить на месте Козырева, - дышал в трубку президент России. - И я выполнил вашу просьбу...
Козырев потом говорил, что это фальшивка, мялся, подбирал слова... “Хотя текстуально есть, наверное, какие-то совпадения...”
Он долго был министром иностранных дел. При ельцинской кадровой чехарде больше пяти лет оставаться на одной из ключевых государственных должностей удавалось немногим.
То, что Козырев нравился Западу, на поддержку которого всегда рассчитывал Ельцин, во многом определило его долгое пребывание в правительстве. Особенно не вдаваясь в подробности внешнеполитических процессов, Ельцин был согласен с выводами своего окружения, считавшего, что только Соединенные Штаты, занимающие лидирующее положение в западном мире, должны быть главным и единственным союзником посткоммунистической России. Козырев входил в это окружение...
Но есть еще одно главное, простое и скучное объяснение такой длительной кадровой незаменимости...
...На одной из многочисленных пресс-конференций кто-то на ломаном русском языке, может быть, из Ассошиэйтед-Пресс, среди прочего спросил Козырева о судьбе отправленного в отставку с поста исполняющего обязанности премьер-министра российского правительства Гайдара.
- А скажите, господин министр, когда президент Ельцин помирится с главным реформатором России?
- Чтобы президенту России встретиться с главным реформатором страны, ему достаточно подойти к зеркалу, - улыбаясь собственному остроумию, ответил Козырев...
...Все просто: Козырев полностью устраивал Ельцина потому, что он отлично ориентировался в сложившейся тогда системе власти, понимал и чувствовал, чего от него хотят, успешно и грамотно выполнял свои “придворные” обязанности. Я говорю не только о случившейся любви к теннису и рыбалке... Аккуратно смешивая государственные интересы с ельцинским честолюбием, он поддерживал в нем ощущение исторической значимости и незаменимости... Пытался замять дикие с точки зрения дипломатии выходки... Внушал ему обязательность создания “большой восьмерки”... Это идея Козырева - многочисленные встречи “без галстуков” и панибратские отношения с западными лидерами...
...Я чуть разукрашу сценку, изложенную Коржаковым.
Весной 1995 года в самолете, прислушиваясь к надоедливому гулу двигателей, министр иностранных дел России Козырев наклонился немного к президентскому уху. Он заговорил вдруг о предстоящих в следующем году выборах.
- Борис Николаевич, - многозначительно заиграл голосом Козырев. - Пришло время готовиться к ним... Хотя бы подыскивать людей, имеющих представление о выборных технологиях...
- Ну что вы мне все это говорите? - раздраженно ответил Ельцин. - Занимайтесь!
- Значит, вы мне поручаете? - обрадованно уточнил Козырев.
- Поручаю вам...
...Завоевывая расположение сердобольного российского избирателя, Ельцин своим указом без объяснений освободил Козырева от занимаемой должности еще за полгода до президентских выборов.
ЧТО ДЛЯ НЕМЦА ЗДОРОВО, ДЛЯ РУССКОГО СМЕРТЬ...
Наверное, оценка деятельности Козырева на посту первого российского посткоммунистического министра иностранных дел лежит в области конфликта политических элит. Но мнения и консервативных экспертов, и либеральных аналитиков в этом вопросе в основном схожи: “Вашингтон вел переговоры с Москвой с позиции силы, при этом США стремились лишить Россию возможности проводить самостоятельную внешнюю политику, шантажируя применением экономических санкций уже погрязшей в долгах и проблемах стране...”
Абсурдны разговоры о том, что в период “козыревщины” (“мидовский” сленг. - Авт.) угроза конфронтации с Западом практически отступила, а торопливое вхождение России в Совет Европы, необдуманное присоединение к программе НАТО “Партнерство во имя мира”, нетерпеливое вступление в Международный валютный фонд... - действительно необходимые и правильные меры для возвращения страны в мировое сообщество в качестве полноправного участника и партнера. Обстоятельства и условия присутствия России в этих международных организациях скорее показатель слабости и зависимости, чем значимые внешнеполитические достижения.
Но для обалдевшего от нескончаемых бед российского обывателя, растерявшегося от всего непонятного и ужасного, происходящего в стране, интересующегося только ценами в районном продмаге, а не индексом деловой активности на нью-йоркской бирже, простые слова с позитивным значением - “партнерство”, “мир”, “совет”... - на слух воспринимались как результат положительной деятельности. А потому тогда мало кто задумывался, что МВФ просто так денег не дает, что не может быть партнерства с организацией, подпирающей танками наши границы, что Совет Европы - это больше обременительные обязанности, чем бесконечные блага, что навязчивое желание понравиться вызывает по меньшей мере раздражение...
...Говорят, что на одной из российско-американских встреч на высшем уровне государственный секретарь США Бейкер уронил шелковый носовой платок. Министр иностранных дел России Андрей Козырев ловко нагнулся и поднял его. Госсекретарь нечестно улыбнулся.
НА СВОЕМ МЕСТЕ
В надушенной тишине театральной премьеры, когда перед запахнутым еще занавесом зал с торжественным любопытством замирает, с шестого ряда партера раздался кокетливый женский голосок:
- Андрюш, так хочется в Европу... Только не в Рим, там еще холодно...
Как раз в середине апреля московский Театр “Современник” давал “Селестину” - спектакль Николая Коляды по пьесе испанского драматурга Фернандо де Рохаса. На первом показе, как правило, зритель чопорный и значимый. Недоуменно обернулись многие.
Немного растерявшись от милого простодушия жены, вице-президент американской фармацевтической компании ICN Андрей Козырев все же чуть осуждающе прошептал:
- Ну, Леночка...
- Да, Андрюш? - почти наивно переспросила та.
Леночка Козырева (“мидовская” лексика. - Авт.), третья жена экс-министра иностранных дел России, работала когда-то рядовым секретарем-референтом в МИДе. Знающие театралы уже внимательно разглядывали пару.
- Ну, Леночка, - уже раздраженно повторил Козырев, - прошу тебя, тише...
- Пойдем лучше в перерыве в ресторан, Андрюш...
После первого действия они ушли.
© "Литературная газета", 2002