Бывшее навсегда
СТАНИСЛАВ ЛЬВОВСКИЙ ОБ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ К ПРОЧТЕНИЮ КНИГЕ АЛЕКСЕЯ ЮРЧАКА О ПОСЛЕДНЕМ СОВЕТСКОМ ПОКОЛЕНИИ
Книга Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение» вышла по-английски в 2006 году и успела с тех пор не только получить важную Премию Уэйна Вучинича, присуждаемую ASEEES (АСВЕИ, Ассоциация славянских, восточноевропейских и евроазиатских исследований), но и стать обязательным чтением для всех, кто интересуется СССР вообще и тем периодом его существования, который в официальном дискурсе тех времен фигурировал как «развитой социализм», а в перестроечном - как «период застоя». Некоторые западные историки - в частности, Джулиана Фюрст - называют его «зрелым социализмом», а сам Юрчак употребляет термин более нейтральный и, кажется, наиболее удачный - «поздний социализм». Русский вариант книги, вышедший спустя восемь лет, как пишет во вступлении сам автор, «стал несколько больше по объему, чем английская версия. В нем более пристально рассмотрены некоторые феномены позднего социализма (а другие, наоборот, изложены менее подробно), более развернуто обсуждаются некоторые исследовательские и аналитические подходы, несколько больше обобщающих теоретических отступлений».
Конец советской эпохи - событие, тревожащее не только российскую «элиту», окончательно потонувшую в холодных соленых водах имперского ресентимента, но и теоретиков. Внезапность распада СССР, его неожиданность плохо поддаются осмыслению в рамках как традиционных подходов к проблематике распада государств, так и сравнительно новых, связанных, в частности, с именами Джареда Даймонда, Ниала Фергюсона и Роберта Ротберга (статью в этом роде, посвященную в основном СССР опубликовал год назад Сергей Роганов). Юрчак отказывается объяснять внезапность как таковую, исчерпывающе описываемую фольклорным стишком как раз тех времен, о которых повествуется в книге: «Просыпаюсь - здрасьте: / Нет советской власти», - но исследует условия, как пишет в предисловии Владимир Беляев, «ее неожиданного обвала - не причины (якобы приведшие к обвалу), а именно условия (сделавшие обвал возможным, хотя и не неизбежным)». Поскольку Юрчак ставит перед собой задачу не объяснения, но исследования условий, он не то чтобы напрямую отказывается от репрезентативности исследуемого материала, но, пытаясь «нащупать некоторые направления, по которым в позднесоветской системе происходили внутренние и какое-то время невидимые сдвиги и изменения», подбирает часть материала «для исследования не норм и правил, а отклонений от них», поскольку, как замечает автор, цитируя Шмитта, «исключение интереснее, чем нормальный случай, <...> оно не только показывает границы применения нормы и правила, но и более широкие условия, внутри которых эти норма и правило сформулированы», а «материал, заведомо подбирающийся по принципу “репрезентативности”, ориентирован на анализ уже известных норм и состояний». Такой подход, методологически, видимо, оправданный, приводит тем не менее к тому, что попадающий в поле зрения Юрчака материал в основном имеет отношение к советскому «образованному городскому классу». Этот факт не делает книгу менее интересной или важной - дело тут все-таки в рамке, предлагаемой для рассмотрения соответствующего периода, - но должен быть, как представляется, учтен при ее внимательном чтении. О какой же рамке идет речь?
читать полностью