Возвращаясь к теме «фото как хокку».
Даже не верится, что уже совсем скоро я увижу свой собственный рассказ в книге. Это конечно очень приятно и волнительно. Но размышляя об этой книге вообще и о бабе Жене в частности, у меня в последнее время появилось много мыслей.
Эта книга - фактически сборник рассказов и воспоминаний о людях, многих из которых уже нет в живых, но тем не менее оставивших отпечаток в судьбе собственной семьи и близких друзей. И все они - никому неизвестные, абсолютно непримечательные на первый взгляд люди, при внимательном рассмотрении оказываются невероятно интересными и необычными, со сложной судьбой. И в переплетении с историей нашей страны картина становится особенно впечатляющей. Судьба одного человека - отражение судьбы целой страны.
Но поражает еще больше вот что. Человек прожил казалось бы обычную жизнь, не совершил каких-то особенных подвигов, открытий и переворотов в мировой или даже русской истории. Фактически родился, жил, любил и умер. Но при этом в душе близких людей, друзей, просто знакомых остается неизгладимый след, меняющий судьбу, мировоззрение в конечном счете не только их самих, но и их потомков.
Я уже писала про свое отношение к бабе Жене. А вот текст, который моя мама недавно нашла в интернете, о ней же.
«...Лекции по современному русскому языку читала Евгения Олимпиевна Зенина, невысокая, хрупкая старушка, одетая с изяществом истинной парижанки. Ее увядшее лицо еще сохраняло отблеск былой, видимо, ошеломляющей красоты. Она носила шляпки с небольшой вуалькой, голубые и розовые газовые шарфики, которые живописно скрывали ее старческую шею, тонко напудренное лицо и чуть подкрашенные губы делали ее удивительно молодой. Лекции Евгении Олимпиевны были очень интересны тем, что она чаще говорила нам об искусстве жить, чем об искусстве русского языка.
- Запишите тему, - говорила она нам, - и все. Об этом вы прочтете в учебнике и легко разберетесь сами. А вот о чем я хочу рассказать вам, об этом вы нигде не прочтете и никто вам об этом не расскажет. Это надо лично пережить, выстрадать...
А рассказать ей было о чем! Происходила Зенина из потомственных московских интеллигентов. Скорее всего из дворян, а титул "интеллигенты" служил для маскировки. Никто тогда не хвастался своим дворянским происхождением. Над страной еще висела черная тень диктатора, и Евгения Олимпиевна, конечно, хорошо помнила те времена, когда за дворянское происхождение, только за одно это - без всякой вины - людей расстреливали.
Она окончила гимназию, педагогический институт, свободно владела тремя языками. Замуж вышла по пылкой любви, родила двоих детей. Муж был редактором одного из московских журналов, его арестовали, когда в тридцатые годы начались массовые репрессии.
Она бросила Москву и с двумя детьми поехала в тот город, где он сидел в лагере, чтобы быть с ним рядом и поддерживать его дух. Когда его освободили из лагеря и отправили в ссылку, она поехала следом. Эти годы жила с детьми в бараках, чужих углах, землянках. Работала уборщицей, посудомойкой и вообще где придется, лишь бы выжить. Но никогда ни о чем не пожалела: она свято верила, что муж невиновен.
Несмотря на все мытарства, они сохранили свою любовь и веру в торжество Истины, и они победили: двое - может, на много тысяч казненных, замученных, умерших от голода, холода, болезней в концлагерях.
Каждый день после лекций Евгению Олимпиевну встречал муж - невысокий старичок, седая бородка клинышком, усы, безукоризненно одетый, очень похожий на классического профессора, каких показывали в кино. Он бережно брал Евгению Олимпиевну под руку, и они уходили через университетский сквер на главную улицу города - проспект Калинина, который студенты называли Бродвеем. Здесь до позднего вечера гуляли толпы молодежи.
Мне очень хотелось поближе посмотреть на этого старичка, и однажды после лекции я пошел следом за Евгенией Олимпиевной. Муж ждал ее в просторном вестибюле университета. Едва увидев ее, он пошел навстречу. Подойдя, взял ее руки, глаза его излучали такой свет и нежность, точно это был не седой старик, а влюбленный юноша. Лицо Евгении Олимпиевны сияло.
- Ты давно меня ждешь? - спросила она с легким кокетством влюбленной девушки.
- Нет, Женечка! Минут десять.
- Ой, лукавишь! Ну, хорошо, пойдем.
Таких влюбленных глаз я никогда не видел. Какой-то священный восторг охватил меня при виде этих очень немолодых людей, много страдавших и все-таки таких счастливых. Я был радостно поражен тем, что увидел, и уверовал: в жизни есть настоящая любовь, а не только та, книжная, которую сочиняют романисты. Оглушенный своей радостью, я пошел за ними, чувствуя себя счастливым и спасенным чужой любовью от своих колебаний и сомнений.
Я шел по проспекту, и очень грустные мысли одолевали меня. Мой отец всю жизнь боролся и вот с такими "врагами народа", как Евгения Олимпиевна и ее муж. Они - победители. Они - вечный укор и живая истина.
…
Я был очень благодарен Евгении Олимпиевне за ее доверительный рассказ о спасении своей любви. Это стало в известной степени и моим спасением: я понял, что любовь надо не только беречь - за любовь надо бороться каждый день, час, минуту. С окружающим миром, с самим собой - своим безволием, эгоизмом, маловерием, трусостью.
С этого началось мое второе восхождение к своей душе...»
Меня невероятно тронул этот рассказ. Несмотря на некоторые «исторические» неточности, настолько точно передан ее образ, что мне показалось я была там, увидела ее издалека, со стороны.
И я в очередной раз задумалась, а какой след мы оставляем в жизни (я уже не говорю о душах) окружающих нас людей? Что будут говорить обо мне после моей смерти через год? Что будут знать обо мне правнуки? Есть ли во мне хоть частичка того огня, тепло от которого сохраняется на многие годы? Или моя жизнь - «бессмысленное и тусклое тление», пепел от которого развеется через несколько месяцев после того как угаснет этот огонек…
Эта книга - фактически сборник рассказов и воспоминаний о людях, многих из которых уже нет в живых, но тем не менее оставивших отпечаток в судьбе собственной семьи и близких друзей. И все они - никому неизвестные, абсолютно непримечательные на первый взгляд люди, при внимательном рассмотрении оказываются невероятно интересными и необычными, со сложной судьбой. И в переплетении с историей нашей страны картина становится особенно впечатляющей. Судьба одного человека - отражение судьбы целой страны.
Но поражает еще больше вот что. Человек прожил казалось бы обычную жизнь, не совершил каких-то особенных подвигов, открытий и переворотов в мировой или даже русской истории. Фактически родился, жил, любил и умер. Но при этом в душе близких людей, друзей, просто знакомых остается неизгладимый след, меняющий судьбу, мировоззрение в конечном счете не только их самих, но и их потомков.
Я уже писала про свое отношение к бабе Жене. А вот текст, который моя мама недавно нашла в интернете, о ней же.
«...Лекции по современному русскому языку читала Евгения Олимпиевна Зенина, невысокая, хрупкая старушка, одетая с изяществом истинной парижанки. Ее увядшее лицо еще сохраняло отблеск былой, видимо, ошеломляющей красоты. Она носила шляпки с небольшой вуалькой, голубые и розовые газовые шарфики, которые живописно скрывали ее старческую шею, тонко напудренное лицо и чуть подкрашенные губы делали ее удивительно молодой. Лекции Евгении Олимпиевны были очень интересны тем, что она чаще говорила нам об искусстве жить, чем об искусстве русского языка.
- Запишите тему, - говорила она нам, - и все. Об этом вы прочтете в учебнике и легко разберетесь сами. А вот о чем я хочу рассказать вам, об этом вы нигде не прочтете и никто вам об этом не расскажет. Это надо лично пережить, выстрадать...
А рассказать ей было о чем! Происходила Зенина из потомственных московских интеллигентов. Скорее всего из дворян, а титул "интеллигенты" служил для маскировки. Никто тогда не хвастался своим дворянским происхождением. Над страной еще висела черная тень диктатора, и Евгения Олимпиевна, конечно, хорошо помнила те времена, когда за дворянское происхождение, только за одно это - без всякой вины - людей расстреливали.
Она окончила гимназию, педагогический институт, свободно владела тремя языками. Замуж вышла по пылкой любви, родила двоих детей. Муж был редактором одного из московских журналов, его арестовали, когда в тридцатые годы начались массовые репрессии.
Она бросила Москву и с двумя детьми поехала в тот город, где он сидел в лагере, чтобы быть с ним рядом и поддерживать его дух. Когда его освободили из лагеря и отправили в ссылку, она поехала следом. Эти годы жила с детьми в бараках, чужих углах, землянках. Работала уборщицей, посудомойкой и вообще где придется, лишь бы выжить. Но никогда ни о чем не пожалела: она свято верила, что муж невиновен.
Несмотря на все мытарства, они сохранили свою любовь и веру в торжество Истины, и они победили: двое - может, на много тысяч казненных, замученных, умерших от голода, холода, болезней в концлагерях.
Каждый день после лекций Евгению Олимпиевну встречал муж - невысокий старичок, седая бородка клинышком, усы, безукоризненно одетый, очень похожий на классического профессора, каких показывали в кино. Он бережно брал Евгению Олимпиевну под руку, и они уходили через университетский сквер на главную улицу города - проспект Калинина, который студенты называли Бродвеем. Здесь до позднего вечера гуляли толпы молодежи.
Мне очень хотелось поближе посмотреть на этого старичка, и однажды после лекции я пошел следом за Евгенией Олимпиевной. Муж ждал ее в просторном вестибюле университета. Едва увидев ее, он пошел навстречу. Подойдя, взял ее руки, глаза его излучали такой свет и нежность, точно это был не седой старик, а влюбленный юноша. Лицо Евгении Олимпиевны сияло.
- Ты давно меня ждешь? - спросила она с легким кокетством влюбленной девушки.
- Нет, Женечка! Минут десять.
- Ой, лукавишь! Ну, хорошо, пойдем.
Таких влюбленных глаз я никогда не видел. Какой-то священный восторг охватил меня при виде этих очень немолодых людей, много страдавших и все-таки таких счастливых. Я был радостно поражен тем, что увидел, и уверовал: в жизни есть настоящая любовь, а не только та, книжная, которую сочиняют романисты. Оглушенный своей радостью, я пошел за ними, чувствуя себя счастливым и спасенным чужой любовью от своих колебаний и сомнений.
Я шел по проспекту, и очень грустные мысли одолевали меня. Мой отец всю жизнь боролся и вот с такими "врагами народа", как Евгения Олимпиевна и ее муж. Они - победители. Они - вечный укор и живая истина.
…
Я был очень благодарен Евгении Олимпиевне за ее доверительный рассказ о спасении своей любви. Это стало в известной степени и моим спасением: я понял, что любовь надо не только беречь - за любовь надо бороться каждый день, час, минуту. С окружающим миром, с самим собой - своим безволием, эгоизмом, маловерием, трусостью.
С этого началось мое второе восхождение к своей душе...»
Меня невероятно тронул этот рассказ. Несмотря на некоторые «исторические» неточности, настолько точно передан ее образ, что мне показалось я была там, увидела ее издалека, со стороны.
И я в очередной раз задумалась, а какой след мы оставляем в жизни (я уже не говорю о душах) окружающих нас людей? Что будут говорить обо мне после моей смерти через год? Что будут знать обо мне правнуки? Есть ли во мне хоть частичка того огня, тепло от которого сохраняется на многие годы? Или моя жизнь - «бессмысленное и тусклое тление», пепел от которого развеется через несколько месяцев после того как угаснет этот огонек…