Это другое
У меня есть фото, где меня, голожопую, держит над собой дед - руки в наколках.
У меня есть фото, где я чуть постарше сижу на коленях у отца, что-то отмечающего с товарищами, перед ним не стол, а табуретка с водочкой.
У меня в памяти отпечатался день получки дедом пенсии. Он тогда напивался не невменяемого состояния и гонялся с тяпкой в руках за бабулей.
Я бы хотела забыть, но никак не могу постыдную картину: знойное лето, во дворе на раскладушке, валялась в беспамятстве тётка. "...она, раскинув ноги, подобно девке площадной, бесстыдно, брюхом вверх лежала...". В платье до колен, которое, задравшись, было не в состояние скрыть отсутствие трусов. Бабушка уводила меня в дом, чтобы я не смотрела на этот стыд. А дома в одной из комнат были всегда закрыты ставни, там было темно и пахло ссанным матрасом деда. Ему было скучно прибухивать одному, он свою младшую дочь приучил к синьке.
Бабулиной пенсии не хватало на жизнь, свое хозяйство тоже не позволяло шиковать, поэтому бабуля подрабатывала на птицефабрике. И денег давали и можно было своровать комбикорма для своих курей. Комбикорм засыпался в чулок, который потом оборачивался вокруг талии и прикрывался одеждой. Это не считалось чем-то плохим.
Тётка одно время работала на почте. Там не считалось зазорным раздербанить чью-то посылку, у которой в процессе транспортировке отвалилась крышка.
Однажды тётка меня водила в город на елку, нашла в фойе чей-то номерок из гардероба и ... забрала по нему одежду. Бабушка её за это ругала. Мол, это плохо. Это другое.
Отец с работы таскал гвозди. Это было норм. А когда я без спросу взяла горсть гвоздей, чтобы с подружками на гаражами сколотить шалаш из ненужных досок, меня сурово отхлестали солдатским ремнем. Это другое.
Как то папик послал нас с сестрой в магазин. За хлебом. И трехлитровку выдал. Можно было в магазине перелить газяву в свою тару, сразу вернуть бутылки, заплатив только за напиток. Папик велел хлеб положить вниз авоськи, а сверху трехлитровку. А я подумала "Ну банка же тяжелее, её надо на дно, а сверху хлеб". Сделала, как сочла логичным. На кассе подаю деньги, а мне говорят "Тут не хватает!". Папик просто решил денег дать только на газяву, а на три булки хлеба нет, думал, если мы сделаем, как он велел, то продавщица не заметит, что мы еще и хлеб в сумку положили.
А взять ластик у одноклассницы было нельзя. Даже если он сама дала. Это чужое. Это другое.
Мой двоюродный брат как то спросил "И как тебя муж одну отпускает отдыхать в другой город?". Я удивилась. А потом брателло рассказывал, как он с пацанами в бане кого-то пялил, а утром, мучимый угрызениями совести, приползал к жене на коленях с букетом роз. И я переставала удивляться. Но это тоже другое.
Мой бывший муж вынудил меня с ним обвенчаться. На шестом году брака. Со словами "Живем во грехе, детей во грехе зачали". Проще было согласиться.
Потом мы развелись, он привел домой другую женщину. И жил с ней в гражданском браке. А мне задавал вопрос "Почему дети её не уважают?". А ты сам то уважаешь? Она у тебя в качестве кого живет? Но да, это же другое. Как и то, что он не торопился по своим церковным канонам со мной развестись. Пришлось напомнить ему перед моим переездом. Там, правда, моего присутствия не требовалось. Достачно было того, что пришел он сам и причиной развода указал то, что жена гулящая. Соврал - покаялся. Изменил - принес букет. Скрепы, кругом скрепы. Как же я устала жить в этих скрепах.
У меня есть фото, где я чуть постарше сижу на коленях у отца, что-то отмечающего с товарищами, перед ним не стол, а табуретка с водочкой.
У меня в памяти отпечатался день получки дедом пенсии. Он тогда напивался не невменяемого состояния и гонялся с тяпкой в руках за бабулей.
Я бы хотела забыть, но никак не могу постыдную картину: знойное лето, во дворе на раскладушке, валялась в беспамятстве тётка. "...она, раскинув ноги, подобно девке площадной, бесстыдно, брюхом вверх лежала...". В платье до колен, которое, задравшись, было не в состояние скрыть отсутствие трусов. Бабушка уводила меня в дом, чтобы я не смотрела на этот стыд. А дома в одной из комнат были всегда закрыты ставни, там было темно и пахло ссанным матрасом деда. Ему было скучно прибухивать одному, он свою младшую дочь приучил к синьке.
Бабулиной пенсии не хватало на жизнь, свое хозяйство тоже не позволяло шиковать, поэтому бабуля подрабатывала на птицефабрике. И денег давали и можно было своровать комбикорма для своих курей. Комбикорм засыпался в чулок, который потом оборачивался вокруг талии и прикрывался одеждой. Это не считалось чем-то плохим.
Тётка одно время работала на почте. Там не считалось зазорным раздербанить чью-то посылку, у которой в процессе транспортировке отвалилась крышка.
Однажды тётка меня водила в город на елку, нашла в фойе чей-то номерок из гардероба и ... забрала по нему одежду. Бабушка её за это ругала. Мол, это плохо. Это другое.
Отец с работы таскал гвозди. Это было норм. А когда я без спросу взяла горсть гвоздей, чтобы с подружками на гаражами сколотить шалаш из ненужных досок, меня сурово отхлестали солдатским ремнем. Это другое.
Как то папик послал нас с сестрой в магазин. За хлебом. И трехлитровку выдал. Можно было в магазине перелить газяву в свою тару, сразу вернуть бутылки, заплатив только за напиток. Папик велел хлеб положить вниз авоськи, а сверху трехлитровку. А я подумала "Ну банка же тяжелее, её надо на дно, а сверху хлеб". Сделала, как сочла логичным. На кассе подаю деньги, а мне говорят "Тут не хватает!". Папик просто решил денег дать только на газяву, а на три булки хлеба нет, думал, если мы сделаем, как он велел, то продавщица не заметит, что мы еще и хлеб в сумку положили.
А взять ластик у одноклассницы было нельзя. Даже если он сама дала. Это чужое. Это другое.
Мой двоюродный брат как то спросил "И как тебя муж одну отпускает отдыхать в другой город?". Я удивилась. А потом брателло рассказывал, как он с пацанами в бане кого-то пялил, а утром, мучимый угрызениями совести, приползал к жене на коленях с букетом роз. И я переставала удивляться. Но это тоже другое.
Мой бывший муж вынудил меня с ним обвенчаться. На шестом году брака. Со словами "Живем во грехе, детей во грехе зачали". Проще было согласиться.
Потом мы развелись, он привел домой другую женщину. И жил с ней в гражданском браке. А мне задавал вопрос "Почему дети её не уважают?". А ты сам то уважаешь? Она у тебя в качестве кого живет? Но да, это же другое. Как и то, что он не торопился по своим церковным канонам со мной развестись. Пришлось напомнить ему перед моим переездом. Там, правда, моего присутствия не требовалось. Достачно было того, что пришел он сам и причиной развода указал то, что жена гулящая. Соврал - покаялся. Изменил - принес букет. Скрепы, кругом скрепы. Как же я устала жить в этих скрепах.