Не ешь лягушку!
Обиженное лицо котища, которому не дали захавать лягуху.
Может, зря, не дала съесть мелкую, скоро ведь все на подножный корм перейдем :-)
Поведала об этом в Малышатах, мне прислали вот такое в комментах.
Медитирующая лягушка. Сэнгай Гибон
Ну и ушла я читать про автора и увлеклась этим чтением.
Сэнгай Гибон (仙厓 義梵, 1750 - 1837) был монахом японской школы дзэн-буддизма Риндзай (одной из трёх основных школ дээн в Японии, наряду с Сото и Обаку). Сэнгай провёл половину своей жизни в Нагате близ Иокогамы, после чего удалился в монастырь Сёфукудзи в Фукуоке - первый японский дзэн-монастырь. Здесь он оставался до конца своих дней.
Сэнгай получил известность благодаря своим полным парадоксов сочинениям, а также написанным тушью картинам в заимствованной из Китая технике суми-э: взяв в руки кисть, художник рисует чернилами суми по шёлку или бумаге и не может остановиться, не завершив рисунок; нельзя ничего исправить. Мазки, нанесённые тушью, не стираются: бумага моментально впитывает жидкость, и кисть должна двигаться свободно и непрерывно. Таким образом, рисование приобретает сходство с самой жизнью: проявлением с законом причины и следствия, который управляет всей жизнью человека.
Сэнгай был приверженцем дзен-буддизма и духовным преемником мэтров чайной церемонии, которые еще в XVI в. в Корее и в Китае использовали самые грубые и самые простые приспособления: миски для риса бедных крестьян, изготовленные деревенскими ремесленниками. Безыскусные и лишенные эстетических претензий, они обладали большей ценностью в глазах мастеров чайной церемонии, чем если бы были настоящими произведениями искусства. Зарождался вкус к шероховатости, невыделанному материалу, к неправильным формам. "Искусством несовершенного" назвал такой принцип один из мастеров, и название утвердилось. Японцы стали настоящими изобретателями "примитивизма", который европейцы откроют для себя спустя много веков. Однако перед мастерами чайной церемонии, в отличие от западного эстета, не стоял вопрос свободы творчества и преодоления установленных правил. Они не вырабатывали новых средств выразительности, дабы выйти за рамки ставших банальными умений. Мастера стремились освободиться от дуализма и достичь состояния, в котором противопоставление прекрасного и безобразного не имело бы больше смысла. В буддизме это называется "таковостью" - данность, которая просто существует. Она важнее любых различий, поскольку предшествует различиям.
.
Хотя самая главная истина дзэн-буддизма предельно проста, объяснить ее или научить ей необычайно сложно, если вообще возможно. Картины Сэнгая служили объяснением, намеком, подсказкой невыразимых дзэнских понятий и в наглядно-образной форме доносили до аудитории то, что нельзя было выразить языком догматических объяснений и поучений.
Школы дзэн известны своим сложным для понимания учением, и Сэнгай старался сделать его более доступным для понимания. На картинах-дзэнга Сэнгая рисунок, каллиграфия и надпись составляют единое целое, дополняя друг друга и создавая целостное произведение. Например, на рисунке ниже:
И тут мне вспомнился Осенний Ёж, нарисованный в 1990 году. Я ж была на пути к дзену, нафик я взамуж пошла? :-)
Пусть дует ветер -
Всё также стоит старая ива.
Сэнгай писал свои живописные и графические композиции исключительно в религиозно-философских целях. Его картины напрочь лишены изящества, они настолько безыскусны и непритязательны, что производят на неподготовленного зрителя впечатление предварительных набросков.
Взмах кисти не должен отставать от чувства и побуждения, надо схватить на бумаге самое основное, воображение дорисует остальное. Все должно быть предельно просто, без деталей, без разработки, лаконичный образ не важен сам по себе, он - отклик души художника и импульс к прозрению зрителя.
Сюжеты
Глядя на рисунки Сэнгая, легко можно сказать, чего в них нет - симметричных композиций, правильного построения фигур и перспективных планов, объема, пространства, пропорциональности и т.д. Есть в них угловатость, шаржированность, полное отсутствие бытового правдоподобия и стремительная незавершенность.
Пустое пространство на картинах играет не менее важную роль, чем рисунок. Представление об изображении пространства берёт начало в работах китайских мыслителей. "Дао пребывает в пустоте". "Укрепляй свою волю. Не ушами слушай, но разумом. Не разумом слушай, но духом. Дело уха - только слушать, дело разума - только воспринимать символы и идеи. Но дух есть пустота, готовая принять в себя все вещи." Спокойствие связывалось с пустотой пространства, поэтому дао - ещё и молчание. Тишина и пустота пространства создают огромные возможности для воображения и обостряют восприятие. Дзэн-буддизм многое заимствовал из даосизма.
Сэнгай. "Основные формы вселенной"
А у меня в 1990 был такой рисунок. "Эволюция"
Одно из самых известных произведений Сэнгая - это изображение квадрата, треугольника и круга, сопровождённое каллиграфией с подписью художника. Сэнгай никак не назвал эту картину, однако Дайсэцу Тэйтаро Судзуки, познакомивший западный мир с творчеством Сэнгая и переведший многие его сочинения на английский язык, обозначил эту картину как "Вселенная", или "Универсум". (Забавно, что эту картину можно причитать и как стилизованное слово "дао", написанное кириллицей.)
Сэнгай до глубокой старости был детски непосредствен и лишен дидактичности. Простота в показе самых основных мировоззренческих проблем и насмешливая проказливость характерны для всех просветленных дзэнских старцев - 87-летнего Иккю, 90-летнего Хакуина и других.
Сэнгай говорил: "В обычной живописи есть правила, в моей живописи нет правил. Будда говорил: "Последний закон всех законов - в том, что нет законов". Отсюда - резкие штрихи и плывущие пятна, деформирующие привычный облик людей, вещей и образов природы. Изображения были для Сэнгая формой самовыражения, а дзэнский человек выражал себя непосредственно, без обдумывания, как поступить или как сделать лучше.
Картины и юмористические стихи Сэнгая наглядно показывают, что в сложных построениях нет необходимости. Для мудрого вся учёность - не более чем долгий путь к самому себе: "Я устал от Конфуция с его одами, его историей, его этикетом и музыкой. Я устал от Будды с его трудными философствованиями об отношении вещей и реальности. Я больше люблю осенние краски на холмах за моим домом и хризантемы с инеем на них".
Может, зря, не дала съесть мелкую, скоро ведь все на подножный корм перейдем :-)
Click to viewПоведала об этом в Малышатах, мне прислали вот такое в комментах.
Медитирующая лягушка. Сэнгай Гибон
Ну и ушла я читать про автора и увлеклась этим чтением.
Сэнгай Гибон (仙厓 義梵, 1750 - 1837) был монахом японской школы дзэн-буддизма Риндзай (одной из трёх основных школ дээн в Японии, наряду с Сото и Обаку). Сэнгай провёл половину своей жизни в Нагате близ Иокогамы, после чего удалился в монастырь Сёфукудзи в Фукуоке - первый японский дзэн-монастырь. Здесь он оставался до конца своих дней.
Сэнгай получил известность благодаря своим полным парадоксов сочинениям, а также написанным тушью картинам в заимствованной из Китая технике суми-э: взяв в руки кисть, художник рисует чернилами суми по шёлку или бумаге и не может остановиться, не завершив рисунок; нельзя ничего исправить. Мазки, нанесённые тушью, не стираются: бумага моментально впитывает жидкость, и кисть должна двигаться свободно и непрерывно. Таким образом, рисование приобретает сходство с самой жизнью: проявлением с законом причины и следствия, который управляет всей жизнью человека.
Сэнгай был приверженцем дзен-буддизма и духовным преемником мэтров чайной церемонии, которые еще в XVI в. в Корее и в Китае использовали самые грубые и самые простые приспособления: миски для риса бедных крестьян, изготовленные деревенскими ремесленниками. Безыскусные и лишенные эстетических претензий, они обладали большей ценностью в глазах мастеров чайной церемонии, чем если бы были настоящими произведениями искусства. Зарождался вкус к шероховатости, невыделанному материалу, к неправильным формам. "Искусством несовершенного" назвал такой принцип один из мастеров, и название утвердилось. Японцы стали настоящими изобретателями "примитивизма", который европейцы откроют для себя спустя много веков. Однако перед мастерами чайной церемонии, в отличие от западного эстета, не стоял вопрос свободы творчества и преодоления установленных правил. Они не вырабатывали новых средств выразительности, дабы выйти за рамки ставших банальными умений. Мастера стремились освободиться от дуализма и достичь состояния, в котором противопоставление прекрасного и безобразного не имело бы больше смысла. В буддизме это называется "таковостью" - данность, которая просто существует. Она важнее любых различий, поскольку предшествует различиям.
.
Хотя самая главная истина дзэн-буддизма предельно проста, объяснить ее или научить ей необычайно сложно, если вообще возможно. Картины Сэнгая служили объяснением, намеком, подсказкой невыразимых дзэнских понятий и в наглядно-образной форме доносили до аудитории то, что нельзя было выразить языком догматических объяснений и поучений.
Школы дзэн известны своим сложным для понимания учением, и Сэнгай старался сделать его более доступным для понимания. На картинах-дзэнга Сэнгая рисунок, каллиграфия и надпись составляют единое целое, дополняя друг друга и создавая целостное произведение. Например, на рисунке ниже:
И тут мне вспомнился Осенний Ёж, нарисованный в 1990 году. Я ж была на пути к дзену, нафик я взамуж пошла? :-)
Пусть дует ветер -
Всё также стоит старая ива.
Сэнгай писал свои живописные и графические композиции исключительно в религиозно-философских целях. Его картины напрочь лишены изящества, они настолько безыскусны и непритязательны, что производят на неподготовленного зрителя впечатление предварительных набросков.
Взмах кисти не должен отставать от чувства и побуждения, надо схватить на бумаге самое основное, воображение дорисует остальное. Все должно быть предельно просто, без деталей, без разработки, лаконичный образ не важен сам по себе, он - отклик души художника и импульс к прозрению зрителя.
Сюжеты
Глядя на рисунки Сэнгая, легко можно сказать, чего в них нет - симметричных композиций, правильного построения фигур и перспективных планов, объема, пространства, пропорциональности и т.д. Есть в них угловатость, шаржированность, полное отсутствие бытового правдоподобия и стремительная незавершенность.
Пустое пространство на картинах играет не менее важную роль, чем рисунок. Представление об изображении пространства берёт начало в работах китайских мыслителей. "Дао пребывает в пустоте". "Укрепляй свою волю. Не ушами слушай, но разумом. Не разумом слушай, но духом. Дело уха - только слушать, дело разума - только воспринимать символы и идеи. Но дух есть пустота, готовая принять в себя все вещи." Спокойствие связывалось с пустотой пространства, поэтому дао - ещё и молчание. Тишина и пустота пространства создают огромные возможности для воображения и обостряют восприятие. Дзэн-буддизм многое заимствовал из даосизма.
Сэнгай. "Основные формы вселенной"
А у меня в 1990 был такой рисунок. "Эволюция"
Одно из самых известных произведений Сэнгая - это изображение квадрата, треугольника и круга, сопровождённое каллиграфией с подписью художника. Сэнгай никак не назвал эту картину, однако Дайсэцу Тэйтаро Судзуки, познакомивший западный мир с творчеством Сэнгая и переведший многие его сочинения на английский язык, обозначил эту картину как "Вселенная", или "Универсум". (Забавно, что эту картину можно причитать и как стилизованное слово "дао", написанное кириллицей.)
Сэнгай до глубокой старости был детски непосредствен и лишен дидактичности. Простота в показе самых основных мировоззренческих проблем и насмешливая проказливость характерны для всех просветленных дзэнских старцев - 87-летнего Иккю, 90-летнего Хакуина и других.
Сэнгай говорил: "В обычной живописи есть правила, в моей живописи нет правил. Будда говорил: "Последний закон всех законов - в том, что нет законов". Отсюда - резкие штрихи и плывущие пятна, деформирующие привычный облик людей, вещей и образов природы. Изображения были для Сэнгая формой самовыражения, а дзэнский человек выражал себя непосредственно, без обдумывания, как поступить или как сделать лучше.
Картины и юмористические стихи Сэнгая наглядно показывают, что в сложных построениях нет необходимости. Для мудрого вся учёность - не более чем долгий путь к самому себе: "Я устал от Конфуция с его одами, его историей, его этикетом и музыкой. Я устал от Будды с его трудными философствованиями об отношении вещей и реальности. Я больше люблю осенние краски на холмах за моим домом и хризантемы с инеем на них".