Попала в руки занятная газета
"Новый вторник" со статьей о синайской трагедии
И ведь не только у автора статьи в голове такие вопросы.
В закрытый рот муха не залетит…
В минувшее воскресенье прошло 9 дней с момента гибели рейса 9268 в небе над Египтом
Вспомним эти первые, самые тяжелые дни после ужасной катастрофы. Страна замерла в оцепенении и скорби. Страна оплакивала своих соотечественников. И ждала слов своего президента. Но Путин взял паузу и держал ее 55 часов.
Естественно, одни («майданники», разумеется) стали ёрничать над очередным исчезновением ВВП из публичного пространства: мол, что тут говорить, власть не может защитить нас от ужасных по качеству и вредных по существу продуктов, а от старых самолетов - тем более. И приводили статистику: после Беслана Путин пропал из телевизора на трое суток, после Болотной на четверо, а после убийства Немцова аж на 10 дней…
Приверженцы ныне существующего строя доказывали, что, пока не выяснены все причины крушения рейса 9268, не расшифрованы «черные ящики» - о чем говорить? Соболезнования президент высказал, необходимые указания даны, все государственные структуры активно работают, родным и близким погибших оказывается необходимая поддержка.
Специалисты, склонные к аналитике, объясняли, что, по законам пиара, нельзя появляться рядом с плохой новостью. Иначе люди будут ассоциировать тебя с катастрофой. И я, как человек,
проживший определенную часть своего времени на Востоке, почти согласен с этим. И повторю слова мудрейшего из мудрых Ходжи Насреддина (да светится имя его!): «В закрытый рот муха не залетит».
Согласен со всеми точками зрения. И не исключаю, что президент тоже человек, с не железными нервами. А нервный стресс не самое удобное время для публичных выступлений. Наконец, это его дело, президента, выбирать формат и время общения с народом. (Главное, он, по долгу службы, обязан предпринимать всё, чтобы НЕ ДОПУСТИТЬ подобные катастрофы!).
Президент имеет полное право как появляться, так и не показываться. Что-то декларировать или переживать в одиночку. Но мы не просто имеем право, а даже обязаны обсуждать его поведение, его слова, его реакцию, поскольку выбрали его, и он нам подотчетен. Он имеет право не прислушиваться к нашим словам, а мы имеем право реагировать на это,
используя свои конституционные права. Это нормальный формат взаимоотношений между президентом и народом.
С другой стороны, мне все же хотелось бы, чтобы мой президент иногда выходил из рамок пиара, требований безопасности и даже здравомыслия.
Летает же он со стерхами, гладит тигров и даже спускается в морскую пучину на батискафе… Поэтому мне, честно говоря, очень хотелось бы видеть его в аэропорту
Пулково, где стояли люди, придавленные горем, и ждали известий о рейсе 9268, рухнувшем в Синайской пустыне. Ведь это была самая крупная авиакатастрофа за весь постсоветский период…
Мне бы очень хотелось, чтобы человеческое в нем иногда побеждало президентское. Ведь он сам родом из Питера, и когда там, на Дворцовой площади, собралось около пяти
тысяч горожан с зажженными свечами, мне бы очень хотелось, чтобы он был и там. Тут не надо было никаких слов. Просто президент и зажженная свеча.
Понимаю наивность этого желания, но, в конце концов, мы все поднимаемся по трапу самолета, щелкаем пристяжными ремнями и смотрим в иллюминатор на удаляющуюся землю.
…Когда на вторые сутки после крушения глава президентской администрации Сергей Иванов (тоже питерский, как и большая часть представителей властных структур ) прие-
хал в Пулково и возложил свой букет к импровизированному мемориалу - стало теплее.
Еще мне бы очень хотелось, чтобы показали кадры, как в кабинете Путина в Кремле сидят владельцы кампании «Кагалымавиа». Ну, просто сидят.
Не хочу сказать, что компания виновна в катастрофе. Просто хочу, чтобы мой президент посмотрел им в лицо.
Посмотрел в лицо людям, которые два месяца (!) не платили зарплату служащим авиакомпании. Если они экономили на людях, то уж на технике…
Впрочем, дождемся окончательных результатов расследования катастрофы.
Акрам МУРТАЗАЕВ