ХОЛОДНАЯ ВОЙНА: «МЫ» И «ОНИ»
«МЫ» И «ОНИ»
Сергей Белкин
Содержание
Холодная война 1945-1991 гг.
Результаты поражения СССР в холодной войне 1945-1991 гг.
Кто вел холодную войну 1945-1991 гг.?
С чем ведется холодная война 1991-2014 гг.?
Кто ведет холодную войну 1991 - 2014 гг.?
Холодной войной я буду называть все действия и некоторые бездействия прямо или косвенно направленные на разрушение СССР (до 1991 г.) и России (в последующий период вплоть до наших дней). При этом я не буду сосредотачиваться на рассмотрении механизмов разрушения государственно-территориальных образований, на экономическом компоненте холодной войны, а буду обсуждать действия, направленные на разрушение ценностной матрицы народа СССР-России, компонентами которой являются этические системы, религии, идеологии, культура и пр. Война сейчас ведется не столько с формальными признаками государственности, сколько с этической системой, ценностной матрицей народа.
Холодная война 1945-1991 гг.
Холодная война послевоенного периода началась не позднее 2 сентября 1945 года - даты формального окончания Второй мировой войны. Вернее, она не прекращалась и задолго до этого, просто после 2-го сентября этот вид войны стал основным. Фултонская речь Черчилля 1946 года - это лишь эпизод непрекращающейся холодной войны, а вовсе не стартовый сигнал.
Традиционный взгляд на холодную войну этого периода объявлял побудительным мотивом враждующих стран противостояние двух систем - капитализма и социализма. Предполагалось, что основная задача противоборствующих сторон состоит в том, чтобы убедить своих граждан и граждан стран противника в преимуществах собственной модели жизненного устройства и неприемлемости модели противника. Объектами воздействия были взгляды, убеждения, ценности, моральные установки и т.д. граждан.
Стороны приписывали друг другу симметричные цели: советская пропаганда утверждала, что враги хотят вернуть СССР в капитализм, описание ужасов которого составляло важную часть пропагандистской работы, а, скажем, американская пропаганда пугала своих граждан кошмарами социализма, установление которого в США лишит всех собственности, свободы и т.д.
Советский Союз - как исторический субъект, а не как та или иная его внутренняя структура, институция или социальная группа - хотел сохранить самое себя и в идеологическом, и в этическом, и в экономическом и в территориальном смысле. И этот исторический субъект со своей задачей не справился, хотя и провел весьма содержательный эксперимент, позитивные результаты которого не осознаны и не введены в практический оборот до сих пор.
Стратегия СССР и стран социализма в холодной войне носила, в основном, оборонительный характер. Распространение идей социализма и марксизма по другим странам мира имело место, но ограничивалось некоторыми государствами третьего мира. Экспансия коммунистических идей в США или страны Западной Европы осуществлялась через поддержку существующих в них коммунистических и некоторых иных левых партий под лозунгом поддержки «международного рабочего движения», но не оказывала существенного влияния на стратегию этих государств. Коммунистические и рабочие партии могли входить в парламенты, вовлекать в свои мероприятия порой значительной количество граждан, влиять на выборный процесс, но существенного воздействия на стратегическое планирование своих правительств и, тем более, военно-политических союзов типа НАТО они не оказывали.
Стратегической задачей СССР и его союзников было не установление социализма во всем мире - это провозглашалось как теоретически неотвратимый результат «законов объективного развития», - а сохранение собственного статуса в рамках доктрины «мирного сосуществования двух систем».
Иной стратегии придерживались страны Запада. Их целью вовсе не являлось «мирное сосуществование двух систем», их цели носили наступательный характер: установление политического, идеологического и экономического контроля над странами социалистического лагеря.
Трудно оспорить тот факт, что их цель была достигнута с распадом СССР в 1991 г.
Результаты поражения СССР в холодной войне 1945-1991 гг.
Основной видимый и очевидный политический результат поражения - исчезновение государства СССР. Хочу подчеркнуть: не утрата территорий, не уменьшение России от размеров СССР до размеров нынешней российской Федерации, а полное исчезновение государства со всем его политическим, экономическим и ценностным содержанием. Почему считаю важным это подчеркнуть? - Потому что в России наиболее распространенной точкой зрения как среди политиков, экспертов, так и среди населения, является «россиецентрическая» точка отсчета, взгляд на бывшие союзные республики как на нечто, что было кое-как налеплено вокруг России и прикреплено друг к другу во времена СССР, а потом отвалилось. Россия при этом развале как бы осталась сама собой, лишь изменив свое политическое устройство, несколько стянув свои границы и даже, по мнению некоторых - «отбросив балласт». Я придерживаюсь - и других призываю - иной точки зрения, которую можно называть имперской, можно - советской, но можно поискать и другие, менее историко-политически обусловленные названия. Эта точка зрения, точка отсчета состоит в восприятии СССР как формы существования русского народа, как целостного живого организма, который был убит в 1991 году. Убит целиком и окончательно. Как до этого - в 1917 году - была убита полностью и окончательно другая форма существования русского народа, другая организменная целостность, - Российская Империя. Когда я говорю о формах существования «русского народа», не упоминая названий многих этнических групп, населявших СССР и населяющих Россию, я имею в виду совокупность факторов и признаков, позволяющих относить к «русскому народу» все или подавляющую часть населения страны. Среди этих факторов и признаков на первом месте находятся русский язык, общее для большинства культурно-ценностное ядро и общность исторической судьбы. Все прочие идентификационные признаки - расовые, этнические, религиозные и пр. - не отменяются, но используются при обсуждении и анализе соответствующих сторон бытия.
В этой связи популярное выражение последних десятилетий, описывающее последствия распада СССР фразой «за пределами России оказалось столько-то миллионов соотечественников» я считаю наносящим огромный вред целостности нашего исторического мироощущения, поскольку «за пределами» осталось и всё без остатка население современной России. Мы все: и жители РСФСР, и жители Эстонии, Молдавии, Украины, Грузии - далее по списку - претерпели общую геополитическую катастрофу, мы все проиграли холодную войну, лишились государства, общей ценностной матрицы и общего вектора будущей жизни. В 1991 году развалился и исчез не только Советский Союз, но и его предшественница, его мать и отец - Российская империя, продолжавшая жить во многих своих важных аспектах и в оболочке СССР вплоть до 1991 г. И если при катастрофе 1917 года на смену одной ценностной матрицы, охватывавшей всю территорию Империи, пришла другая ценностная матрица - вырвавшая из своей сути очень многое и привнесшее в нее нечто иное - но сохранившая, однако, свое определяющее и объединяющее влияние через базовое культурное ядро на все население и на всей территории, то катастрофа 1991 года привела не только к разрушению оболочки, формы, но и превращению ценностной матрицы народа в осколки, ежедневно утрачивающие следы былой целостности. Каждый из этих осколков, стремясь выжить в агрессивной внешней среде, вбирает в себя новые ценности - в пространстве этики, идеологии, религии, культуры, экономики и т.д. - в том числе и те, что формируют отчуждение друг от друга, в том числе и те, что могут стать фактором собственной гибели.
Результат холодной войны 1945-1991 гг. оказался беспрецедентно глубоким и губительным для судьбы исторического субъекта под названием русский народ, а не только для видимых форм его существования в государственных оболочках. Народ расчленен, дезориентирован, деморализован, лишен общего волевого начала, ощущения целостности и даже простой взаимосвязанности.
Кто вел холодную войну 1945-1991 гг.?
СССР разрушали многие и инвентаризацию участников холодной войны произвести необходимо. Разумеется, в этом участвовала Америка и страны Запада в целом. Конечно, в этом участвовали подрывные, в частности, эмигрантские центры всех мастей. Бесспорно, страну пробовали на разрыв националисты из союзных республик. Изгрызали государство диссидентствующие разных изводов. Свой вклад в гибель СССР внесла творческая интеллигенция: как «патриоты» - в частности, любимые мною «писатели-почвенники», так и со всей очевидностью - «западники», будущие перестроечники и либерал-демократы. Многие киношники, художники, поэты, писатели, интеллектуалы, музыканты - каждый со своей обидой и со своими нереализованными мечтами надеялся на слом системы и, как мог, вел с ней свою холодную войну. Мечтали о падении режима и православные граждане, и представители иных конфессий, чувствующие свою ущемленность в атеистической стране. Можно продолжить список явных и латентных «борцов с режимом», - он будет длинен, он может создать ложное впечатление массовости «борьбы с режимом». Массовости, конечно, не было и в помине, абсолютное большинство граждан ни о чем подобном и не помышляло. Тем не менее, «борцы с режимом» существовали, но вовсе не они «победили коммунизм и разрушили СССР».
Сегодня в массовое сознание «народов мира» внедрено, что «победителем СССР» являются, прежде всего, Соединенные Штаты Америки. На мой взгляд, так полагать - очень большая и вредная ошибка. Да, действительно, США приложили к этому больше всех сил, потратили на это больше всех ресурсов, провозглашали это своей целью, разработали и применили разнообразные технологии уничтожения противника, не скрывали своего торжества после развала СССР и, наконец: стали основным выгодоприобретателем! И, тем не менее, по моему мнению, не они внесли основной вклад в собственную победу. Пальму победителя СССР вручить некому, потому что разрушила Советский Союз КПСС, каковая самоуничтожилась как институт в момент достижения цели.
Ни советские диссиденты не могут быть обвинены - или награждены, это кому как - за нанесение Советскому Союзу повреждений, несовместимых с жизнью. Ни евреи, поднявшие вселенский шум и ведшие нешуточную борьбу за право покинуть СССР. Ни националисты из союзных республик, использовавшие «ленинскую национальную политику» для кормления титульных наций. Ни эмигранты всех волн, ни «вражьи голоса». Все они вместе во главе с США и всеми «мозговыми танками» не внесли вклад в «победу» хоть как-то сопоставимый с решающими действиями ЦК КПСС, осуществленными в среде преступного бездействия или содействия спецслужб, органов советской власти, профсоюзов, творческих союзов и миллионов рядовых коммунистов.
Нет, я не упустил нить и цель статьи: холодная война. Я утверждаю, что та часть КПСС, которая уничтожила СССР вела против него, против народа и возможностей его развития настоящую холодную войну. Ничем не оправданные цензурные ограничения, почти полное торможение гуманитарной мысли, ограничения свобод, изуродованная, доведенная до нефункциональности величайшая в истории человечества экономическая модель хозяйствования, пренебрежение законами социальной психологии, полуслепой аппарат государственного управления - список можно продолжать - все это было системным разрушением жизненной основы государства.
США, десятилетиями бившиеся о систему глухой советской обороны, практически не влияли на умонастроения подавляющего большинства граждан СССР. Очень узкий слой «диссидентсвующих» старался слушать «вражьи голоса» и впитывать в себя все, что хотел и мог сказать грандиозный по своему потенциалу пропагандистский аппарат Запада. Вся «антисоветская» деятельность диссидентов осуществлялась в рамках их же контура, не оказывая практически никакого воздействия на общество и на государство. Это теперь они из кожи вон лезут, стараясь приписать себе изнурительную - и победную! - борьбу с государством и «с коммунизмом».
Несомненно, упомянутые «действующие лица» холодной войны против СССР внесли свои вклады в дело его уничтожения. Можно попытаться приписать каждому из них решающую роль той самой мышки, без которой репку не вытянули бы. Но честнее иной образ, иная последовательность: первой тянула мышка, потом жучка, потом внучка… И никакого толку! Пока не подошла решающая, превосходящая сила, - КПСС - которая, по моему мнению, и в одиночку справилась бы с разрушением Советского Союза.
Но все это относится к процессу разрушения государства - важнейшего, жизненно важного института, но не в полной мере относится к разрушению святая святых народа: его этической, ценностной матрице. Этот процесс шел параллельно и должен быть рассмотрен как самостоятельный, со своими целями и методологическими приемами.
Многие считали, что разрушения государства - СССР - достаточно, для достижения всех прочих - идеологических, политических, экономических и военных - целей. Считалось, что теперь, после катастрофы 1991 года, мир стал однополярным, что победа «западной» модели жизненного устройства не только состоялась, но она окончательна. Именно этот смысл наполнял пафос метафоры Фукуямы, провозгласившего «конец истории». Жизнь, однако, шла своим чередом, и вскоре стало ясно, что под оболочками государственного устройства и экономической модели таится нечто, что продолжает жить своей жизнью, по своим законам и имеющее собственные цели и стратегии выживания, воспроизводства. Это «нечто» - этическая система народа, вернее, его этическая матрица, поскольку в озвученную систему этот сложный комплекс принципов и ощущений пока не приведен, но, при этом существует как нечто живое и целостное.
После победы в холодной войне 1945-1991 года цели и задачи новой войны - теперь уже с остаточной Россией - были переосмыслены: разрушать оболочку - государство, его институты и экономику нужно по-прежнему, но надо удесятерить усилия и точность стрельбы по главному: этической матрице народа.
С чем ведется холодная война 1991-2014 гг.?
Пережив период элегантных прозрений типа «метили в коммунизм, а попали в Россию», пора выявить и осознать подлинные мишени ведущейся против нас холодной войны. То, что это не социально-политический строй, «не коммунизм» - уже озвучено и даже принято большинством. То, что это не сводится к идеологической борьбе еще не озвучено и не всеми признано, но это так. То, что это не религиозная война, многие не согласятся, но я считаю, что к религиозному противостоянию она, как минимум, тоже не сводится, хотя таковое, несомненно, присутствует. То, что это экономическая
борьба за всевозможные ресурсы, является общим местом и озвучивается под разными соусами как нечто очевидное, преподносимое в тех или иных обертках: глобализация, схватка ТНК, стремление финансовой олигархии к мировому господству, однополярному миру, соперничество зарождающихся «новых полюсов» и т.д. Эти процессы и соответствующие мишени существуют, они важны и чувствительны. Им сегодня уделено - и справедливо уделено - основное внимание аналитиков и политиков. Однако все они являются лишь инструментами, обслуживающими наиболее глубинный процесс противостояния: противостояние этических систем.
Русский народ является носителем собственной этической системы, осознаваемой им на интуитивном уровне. Эта система не вербализована как таковая (поэтому я предпочитаю говорить об этической или ценностной матрице), однако устойчиво воспроизводит сама себя из поколение в поколение, пробиваясь сквозь сменяющие друг друга политические, экономические, идеологические, религиозные и прочие конструкты, через различные формы государственного устройства. Посредством сказок, вымышленных образов, мелодических и ритмических структур, через поощрительную и осуждающую мимику, пластику и взгляды, через восхищение природными и рукотворными ландшафтами, через тактильное общение, через слезы и смех - словом, посредством эмоциональных состояний мы несем в себе и передаем следующим поколениям то, что мы пытаемся словами обозначать как «справедливость», «совесть», «добро», «счастье», «благо», «мы», «я» - и их антитезы. Именно стремление к этическому идеалу, его поиск и утверждение в реальной жизни вели русский народ на протяжении многих веков от одних моделей жизненного устройства к другим. Этот поиск, сопряженный с ошибками и заблуждениями, продолжается до сих пор. В рамках сложившихся академических научных дисциплин, то есть языком рациональным процесс движения русского народа по собственной этической истории бытия описать, как мне видится, пока не удается. Действия людей в периоды войн и революций, в периоды реформ и сосредоточений, созиданий и разрушений - все это пытаются редуцировать, свести к упрощенным рациональным, преимущественно экономическим, мотивациям. Такой подход обеспечивает приемлемый уровень пропагандистского воздействия, но никак не позволяет осознать глубинный характер устремлений и сопротивлений. Возможно, со временем и будет разработан рациональный аппарат для описания этого процесса, протекающего одновременно и взаимосвязано в двух сферах: физической и метафизической, а пока мы можем и должны ощущать его на эмоционально-чувственном уровне. И если не понимать, то чувствовать, что с нами, с русским народом ведется борьба именно в этом пространстве: в пространстве этики. От нас хотят добиться, чтобы мы на чувственном уровне воспринимали «справедливость», «совесть», «добро», «счастье», «благо» и так далее так - как они, так, как им это нужно и выгодно. В изменении, корректировке наших этических идеалов - на эмоционально-чувственном, подчеркну еще раз - уровне и состоит смысл и цели холодной войны. Упрощенно говоря, я должен ощущать справедливость в точности так, как ее ощущает, условный Рокфеллер или Ротшильд. А ежели выясниться, что сделать это никак невозможно, тогда в ход идет уже горячая война, потому что меня, в этом случае, надо истребить. Потому что я и мне подобные русские являются носителями некой этической системы, распространяющейся подобно генетическому коду из рода в род и препятствующей тотальному распространению «их» этической системы. «Наша» система пытается нивелировать и сгладить всякое неравенство, не отрицая при этом его объективный характер, «их» система стремиться закрепить неравенство как основополагающую конструкцию, как базисный элемент бытия, закрепив при этом за собой наиболее комфортную позицию в вертикали неравенства. Наш «этический вирус» разъедает эту конструкцию, и потому должен быть уничтожен.
Приписав именно русскому народу, да еще, к тому же, - всему русскому народу - приверженность этой «нашей» этической системе я слукавил: не все русские - что бы я под этим словом ни понимал - разделяют эти этические принципы и далеко не все «нерусские» выступают против них. Я не располагаю данными о количественном и качественном составе населения страны, ранжированного по этическим и смежным с ними признакам. Я строю предположения, опираюсь на собственные предпочтения и ожидания, не пытаясь выдать их за достоверную объективную картину. Я субъективен и это не только мое право, но и обязанность как литератора, погруженного в мир собственных переживаний, долг гражданина не связанного с какими-либо политическими или идеологическими структурами.
После сделанных уточнений методологического характера, я с уверенностью утверждаю: мир этически неоднороден, многообразен и перемешан, однако повышенная концентрация приверженцев «русской этической матрицы» в России имеет место и, вероятно, в ее сбережении состоит наша миссия. А для этого нам, разумеется, нужно государство, достаточно сильное в политическом, военном, экономическом и идеологическом отношении. Поэтому борьба с нашей этической матрицей ведется по всем фронтам, в том числе и в виде борьбы с государством как таковым. Утрата государства, сберегающего нашу этическую матрицу ведет фактическому исчезновению народа, являющегося ее носителем. Яркими примерами этого явления служат судьбы народов, оказавшихся в новых независимых государствах, возникших из бывших союзных республик: носители «русской этической матрицы» либо растворились в новой этической реальности иной этики и культуры, либо вернулись в Россию, либо пытаются, в меру сил, остающихся у народа, оказавшегося без должной связи с родиной, сопротивляться и сохранять свои ценности. То же самое произойдет из Россией, если мы и текущую холодную войну проиграем.
Кто ведет холодную войну 1991 - 2014 гг.?
Еще раз подчеркну, что в рамках этой статьи я говорю, преимущественно, о войне в пространстве ценностей - духовных, культурных, этических. Это не означает, что холодной войне в материальной сфере я не придаю значения, - просто это тема другой статьи. Холодная война с Россией в материальной сфере ведется вполне прямолинейно и предельно ожесточенно.
Вытеснение страны с большинства рынков сбыта различных видов продукции - включая внутренний, ликвидация собственного производства в масштабе целых отраслей промышленности, ликвидация финансовой системы, нацеленной на развитие, и замена ее системой, обслуживающей узкий круг международной олигархии, сознательное разрушение хозяйственных связей - и многое другое, что мы описываем словами «экономическая парадигма», привело Россию к тому состоянию экономики, которое мы имеем. Люди и политические силы, ведущие страну по этому пути, известны: это наша политическая и административная «элита». Можно ли их действия приравнять к холодной войне против России, или же это следует считать преувеличением? На мой взгляд, если оценивать действия по результатам - можно и нужно, если оценивать их по намерениям - это предмет политической романистики, а не анализа текущей ситуации. Основным действующим лицом холодной войны против России в период 1991 - 2014 гг. вновь является ее «политический класс», опирающийся на прямую поддержку со стороны своих зарубежных партнеров. Разумеется, наш «политический класс» неоднороден по любым параметрам, в нем можно отыскать все: и левых, и правых, и западников-либералов, и патриотов-государственников, и белых, и красных и многих других. Не углубляясь во внутреннюю структуру нашей «элиты», рассматривая интегральный результат деятельности «политического класса» за двадцать лет, следует признать, что холодная война против России в политико-экономической сфере ведется и «мы» ее проигрываем. Осознания этого достаточно, чтобы задаться вопросом «кто есть кто» в нашем политическом классе, кто - «мы», а кто - «они».
Холодная война от горячей отличается, прежде всего, не тем, что на одной - стреляют и убивают, а на другой вроде бы нет, а тем, что отсутствует линия фронта: тут «мы», там - «они». Говоря о холодной войне в пространстве ценностей, следует зафиксировать: «они» - повсюду. «Мы», впрочем, тоже… При этом я не собираюсь искать некие «объективные» критерии того, кто есть «они», а кто - «мы». Еще раз уточню, что исхожу и своего личного, субъективного ощущения - кто и что является моим врагом, врагом и разрушителем моих принципов, моих ощущений нравственного комфорта, дестабилизатором той среды и тех отношений, которые я считаю благими для себя и своей страны. В любом случае одним из основных вопросов остается этот: кто друг и кто враг? Как его распознать?
Нередко мы ориентируемся на собственные ощущения, оценки типа: «этот» - любит Россию, а «тот» - нет. При всей расплывчатости, это неплохой критерий, но недостаточный. Мало «любить Россию». Нередко в жизни возникают трагические ситуации, когда, например, мать так ревностно любит своего сына, что в этой любви сгорает невестка, семья сына и, в конце концов, сам сын.
Мой собственный нечеткий критерий я опишу так: «мы» - это не только те, кто любит Россию, но и кто считает наши базовые ценности, наши этические идеалы - целью, смыслом существования и объектом защиты. «Они» - не только те, кому Россия не нравится, и кто стремится ее переделать в соответствии с теми или иными стандартами, а и те, кто считает, что менталитет народа нуждается в переформатировании в сторону принятия иных ценностных принципов: идеологических, религиозных, этнических и др. Это тонкий момент: базовое ценностное, культурное ядро не может не изменяться с течением времени. Должен происходить процесс адаптационных изменений и в самом ядре. Вопрос в масштабах, в балансе изменений и сохранения прежнего. У нас сегодня нет критериев, шаблона, с которым мы могли бы сравнивать и определять, какие изменения нужны и допустимы, а какие разрушительны. Нам очень важно эти критерии обрести и осознать. Причем как суммарное или структурированное качество всего населения, всех его возрастных групп, а не только тех, кто близок автору по возрасту, судьбе и ожиданиям. Пока такой картины, такого достоверного среза общественных взглядов нет, и я не исключаю, что когда он появится, меня постигнет разочарование и осознание необходимости пересмотреть свои выводы и рекомендации. Но пока я исхожу из того, из чего могу исходить: из собственных ощущений и умозаключений. Отмечу, что у наших врагов такой проблемы нет, их задача сегодня - разрушать ядро и имплантировать на его место уже готовое заимствованное.
Мы в целом безошибочно определяем приверженцев, скажем, «западных» ценностей, называя их «пятой колонной, «белоленточниками», «либералами» и т.п. (все наименования неточны, ну и ладно…), тем более, что они не скрываются, открыто выражают свои взгляды, массировано воздействуют на общественное сознание посредством своих СМИ: «Эхо Москвы», «Новая газета», «Ведомости», «Грани» и т.п. - все это армейские подразделения холодной войны, ведущие борьбу с нашими ценностями на уничтожение, за собственные ценности во имя их тотального торжества. У этой армии есть и свой обоз, и тыловое обеспечение и все прочее, что нам надо знать и учитывать в борьбе.
Но нам не так легко опознать «своих». Мы, например, классифицируем друг друга по отношению к политическим событиям. Скажем: «этот» - за Новороссию, за ДНР и ЛНР, против бандеровской хунты - стало быть, он «наш». А тот, кто поддерживает другую сторону - «не наш». Это, в целом, неплохой критерий, хотя. Как показывает ход событий, очень неточный. В любом случае, размышляя о холодной войне как о войне, надо доводить свои ощущения и оценки до уровня военной терминологии, обозначая тех, кого следует, врагами: солдатами и офицерами вражеской армии, ведущей против нас холодную войну. Это позволяет эффективнее мобилизоваться и точнее «стрелять». Но и этого недостаточно: переходя к принципам военного анализа, надо уметь не только призывать к чему-то и поднимать в атаку, но и точно оценивать фактические возможности, ресурсы, состояние логистики и системы управления войсками, уровень подготовки свих «солдат и офицеров» и многое другое, без чего война оказывается проигранной до ее начала.
Это, однако, относительно простая часть анализа ТВД в текущей холодной войне в ментальной сфере. Кроме распознавания «свой-чужой», нужна еще и победительная тактика и стратегия. С этим все куда сложнее.
Главная «наша» слабость в неопределенности идеологии, или «суммы идеологий», в несовпадении наших взглядов на собственную историю, в несовпадающих целях в будущем. Все разрозненно и лишено объединительной ментальной конструкции, образа будущего, ради которого мы готовы и бороться, и трудиться, и жить, и умереть. На «нашей» стороне и православные монархисты, и «красные имперцы», и свои «правые», и свои «левые»… Мы едины лишь в одном: дружно поругаем какого-нибудь Альбац Сванидзевича - и все! Мы не являемся армией на этой войне. У нас существуют и патриотические тусовки, и патриотические издания - это хорошо, но этого мало. Пока «мы» - лишь разрозненные партизанские отряды лишенные общей координации.
«Мы» утратили систему подготовки кадров во всех сферах, а «они» ее обрели, укрепили, продолжая эффективно разрушать остатки «нашей» системы образования. Что мы этому противопоставили? - Мало, очень мало. Нам позволено как угодно ругать Фурсенко, теперь - Ливанова, потом будет кто-то еще. Но кадры по своим программам и стандартам образования в своих школах и ВУЗах ковали и куют «они», а не «мы». Мы не создали ни одного центра подготовки специалистов, осознанно действующих в интересах России и наших базовых ценностей. А «они» - создали. Например, ВШЭ, не говоря о массовой переориентации всех имеющихся учебных заведений в нужном им идеологическом направлении. Эта часть ТВД текущей холодной войны нами уже проиграна вчистую. Можно ли отыграться? - Теоретически, да. Практически же мы не способны к консолидации ресурсов для создания хотя бы одного ВУЗа, сравнимого по эффективности с ВШЭ. Нам «не дадут», а «взять» мы не в силах. Эту слабость надо признать, измерить и оценить перспективы ее преодоления.
«Мы» десятилетия указываем правительству и политической элите на губительный социально-политический курс, мы убедительно, доказательно критикуем Правительство, Думу, Президента и его администрацию, мы собираем массовые аудитории читателей, слушателей и зрителей, разделяющих наши взгляды. Не можем мы одного: повлиять на практические действия хоть кого-нибудь, кто принимает решения стратегического характера. Мы все ждем, что нас «услышат». Да слышат «они» нас, отлично слышат! Только у «них» цели другие, задачи другие, идеалы другие. Потому что они - это «они». Пока «мы» не овладеем властными рычагами, наша судьба - быть трубадурами, оркестрантами на палубе «Титаника». И весь наш опыт, наши знания и умения, наша память, наши ценности - уйдут на дно вместе с нами, потому что не оркестранты у руля «Титаника», а совсем другие люди.
Пережив кровавую резню двадцатых, взаимное истребление новых политических кланов в тридцатых, завоевав великую победу в сороковых, запустив процесс разрушения государства в пятидесятых, страна и народ успели пережить период огромных достижений и побед в последние три десятилетия своего существования. Русский народ как исторический субъект был близок к тому, чтобы на основе собственного опыта осмыслить и привести в систему то сокровенное знание о себе самом и мире, которое было оплачено своей трагической судьбой ХХ века. Пережив отказ от многих истинных ценностей и соблазны падения в ценности ложные, мы могли бы составить тот самый спасительный и животворящий баланс этических принципов, государственного устройства и экономической практики, который был бы истинно нашим, основанным на нашем собственном опыте. Вместо этого мы бездарно и подло отбросили весь свой опыт ХХ века, переступили через жертвенность трех поколений, не попытались выучить исторический урок и ринулись в новый разрушительный виток взаимной борьбы. Наша самая большая слабость, черная дыра нашей совести - антисоветизм. Не антисоветизм записных демократов-западников: в нем давно нет разрушительной силы. Некоторые внешние воздействия опасны не более простых микробов: достаточно элементарной гигиены. А вот иные подобны раковым опухолям: долго не видны, не различимы, но смертельно опасны. Трагическую слабость в нашей линии фронта составляет антисоветизм русских патриотов. Антисоветизм патриотов - это отказ от всего позитивного, что создал русский народ в период существования СССР, отказ на том основании, что «наряду и с хорошим, было много плохого - вот о плохом и будем помнить, о плохом и будем говорить». Это - акт оскопления самих себя, отказ от самого ценного, самого дорого ресурса нашей борьбы, оплаченного, огромной ценой судеб наших родителей и дедов с прадедами. Если мы не сможем отмобилизовать этот ресурс - не в виде паркетных колонн КПРФ, а в собственной душе - мы проиграем.
Теперь вот мы уповаем на Путина. Путина мы воспринимаем как Персвета и Ослябю в одном лице. Хорошо это или плохо - бессмысленно спрашивать, поскольку нет Сергия Радонежского. Нет войска Дмитрия Донского, нет засадного полка воеводы Боброка… А без них победительное сражение невозможно. Оно или не состоится или будет проиграно.
-=-
Что же касается холодной войны с Америкой или Европой - вот уж к чему не следует относиться, как к новости: она шла, идет и будет идти. В ней нет, и не предвидится никакой существенной новизны. Оживление обсуждения темы холодной войны, заявления о «возобновлении» или «возврате» к холодной войне связано с текущими экономические процессами в рамках которых у кого-то возникают финансовые потери, а у кого-то прибыли. Перманентные экономические войны, переходящие из одной фазы в другую шли, идут и будут идти. Экономические войны можно считать одной из форм холодной войны и к этому виду противоборств следует относиться со всей серьезностью, выходящей, как я подчеркивал, за рамки настоящей статьи. Да, сегодня наша экономическая слабость велика, экономическая зависимость от врагов критична, экономическая управляемость нашей «элитой» извне - трагична. Но возможность такой управляемости возникла, прежде всего, потому, что «элита» уже проиграла войну в этической сфере, ценностная матрица «элиты» уже содержит в себе в качестве основных элементов, ради которых следует жить - уровень потребления, алчность, эгоизм. Поэтому в этой статье я и веду речь о войне в пространстве ценностей, о войне «мягких сил»: прорывая этическую броню враг достигает всего остального в организме страны и народа.
Армии «мягкой силы» противников отмобилизованы, мотивированны, обеспечены ресурсами, скоординированы, действуют и рядом с нами и внутри нас. «Мы» сегодня слабее по всем пунктам. Надо укреплять собственные патриотические войска, обеспечивать их идеологическими ресурсами, общими целями, должной координаций, надо нейтрализовать диверсионные группы врага, активно действующие на нашей территории, надо обучать и готовить кадры.
Политический процесс в России заморожен. Существующие политические партии выродились полностью. Никаких идей от них не исходит. Критика чего-то - действий правительства, действий соперников в выборных кампаниях, критика советского прошлого, критика происков Америки - вот и весь их инструментальный набор. Позитивной этической программы не выдвигает никто. Надо размораживать политический процесс, оживлять политическую жизнь в тех - пусть пока убогих - формах, каковые имеются в виде политических, парламентских партий, в виде новых общественных движений. Надо выявлять «своих» на всех уровнях «политического класса», оказывать им поддержку, мотивировать их к победе. На системный вызов нужен системный ответ.
10.10.14
Сергей Белкин
Содержание
Холодная война 1945-1991 гг.
Результаты поражения СССР в холодной войне 1945-1991 гг.
Кто вел холодную войну 1945-1991 гг.?
С чем ведется холодная война 1991-2014 гг.?
Кто ведет холодную войну 1991 - 2014 гг.?
Холодной войной я буду называть все действия и некоторые бездействия прямо или косвенно направленные на разрушение СССР (до 1991 г.) и России (в последующий период вплоть до наших дней). При этом я не буду сосредотачиваться на рассмотрении механизмов разрушения государственно-территориальных образований, на экономическом компоненте холодной войны, а буду обсуждать действия, направленные на разрушение ценностной матрицы народа СССР-России, компонентами которой являются этические системы, религии, идеологии, культура и пр. Война сейчас ведется не столько с формальными признаками государственности, сколько с этической системой, ценностной матрицей народа.
Холодная война 1945-1991 гг.
Холодная война послевоенного периода началась не позднее 2 сентября 1945 года - даты формального окончания Второй мировой войны. Вернее, она не прекращалась и задолго до этого, просто после 2-го сентября этот вид войны стал основным. Фултонская речь Черчилля 1946 года - это лишь эпизод непрекращающейся холодной войны, а вовсе не стартовый сигнал.
Традиционный взгляд на холодную войну этого периода объявлял побудительным мотивом враждующих стран противостояние двух систем - капитализма и социализма. Предполагалось, что основная задача противоборствующих сторон состоит в том, чтобы убедить своих граждан и граждан стран противника в преимуществах собственной модели жизненного устройства и неприемлемости модели противника. Объектами воздействия были взгляды, убеждения, ценности, моральные установки и т.д. граждан.
Стороны приписывали друг другу симметричные цели: советская пропаганда утверждала, что враги хотят вернуть СССР в капитализм, описание ужасов которого составляло важную часть пропагандистской работы, а, скажем, американская пропаганда пугала своих граждан кошмарами социализма, установление которого в США лишит всех собственности, свободы и т.д.
Советский Союз - как исторический субъект, а не как та или иная его внутренняя структура, институция или социальная группа - хотел сохранить самое себя и в идеологическом, и в этическом, и в экономическом и в территориальном смысле. И этот исторический субъект со своей задачей не справился, хотя и провел весьма содержательный эксперимент, позитивные результаты которого не осознаны и не введены в практический оборот до сих пор.
Стратегия СССР и стран социализма в холодной войне носила, в основном, оборонительный характер. Распространение идей социализма и марксизма по другим странам мира имело место, но ограничивалось некоторыми государствами третьего мира. Экспансия коммунистических идей в США или страны Западной Европы осуществлялась через поддержку существующих в них коммунистических и некоторых иных левых партий под лозунгом поддержки «международного рабочего движения», но не оказывала существенного влияния на стратегию этих государств. Коммунистические и рабочие партии могли входить в парламенты, вовлекать в свои мероприятия порой значительной количество граждан, влиять на выборный процесс, но существенного воздействия на стратегическое планирование своих правительств и, тем более, военно-политических союзов типа НАТО они не оказывали.
Стратегической задачей СССР и его союзников было не установление социализма во всем мире - это провозглашалось как теоретически неотвратимый результат «законов объективного развития», - а сохранение собственного статуса в рамках доктрины «мирного сосуществования двух систем».
Иной стратегии придерживались страны Запада. Их целью вовсе не являлось «мирное сосуществование двух систем», их цели носили наступательный характер: установление политического, идеологического и экономического контроля над странами социалистического лагеря.
Трудно оспорить тот факт, что их цель была достигнута с распадом СССР в 1991 г.
Результаты поражения СССР в холодной войне 1945-1991 гг.
Основной видимый и очевидный политический результат поражения - исчезновение государства СССР. Хочу подчеркнуть: не утрата территорий, не уменьшение России от размеров СССР до размеров нынешней российской Федерации, а полное исчезновение государства со всем его политическим, экономическим и ценностным содержанием. Почему считаю важным это подчеркнуть? - Потому что в России наиболее распространенной точкой зрения как среди политиков, экспертов, так и среди населения, является «россиецентрическая» точка отсчета, взгляд на бывшие союзные республики как на нечто, что было кое-как налеплено вокруг России и прикреплено друг к другу во времена СССР, а потом отвалилось. Россия при этом развале как бы осталась сама собой, лишь изменив свое политическое устройство, несколько стянув свои границы и даже, по мнению некоторых - «отбросив балласт». Я придерживаюсь - и других призываю - иной точки зрения, которую можно называть имперской, можно - советской, но можно поискать и другие, менее историко-политически обусловленные названия. Эта точка зрения, точка отсчета состоит в восприятии СССР как формы существования русского народа, как целостного живого организма, который был убит в 1991 году. Убит целиком и окончательно. Как до этого - в 1917 году - была убита полностью и окончательно другая форма существования русского народа, другая организменная целостность, - Российская Империя. Когда я говорю о формах существования «русского народа», не упоминая названий многих этнических групп, населявших СССР и населяющих Россию, я имею в виду совокупность факторов и признаков, позволяющих относить к «русскому народу» все или подавляющую часть населения страны. Среди этих факторов и признаков на первом месте находятся русский язык, общее для большинства культурно-ценностное ядро и общность исторической судьбы. Все прочие идентификационные признаки - расовые, этнические, религиозные и пр. - не отменяются, но используются при обсуждении и анализе соответствующих сторон бытия.
В этой связи популярное выражение последних десятилетий, описывающее последствия распада СССР фразой «за пределами России оказалось столько-то миллионов соотечественников» я считаю наносящим огромный вред целостности нашего исторического мироощущения, поскольку «за пределами» осталось и всё без остатка население современной России. Мы все: и жители РСФСР, и жители Эстонии, Молдавии, Украины, Грузии - далее по списку - претерпели общую геополитическую катастрофу, мы все проиграли холодную войну, лишились государства, общей ценностной матрицы и общего вектора будущей жизни. В 1991 году развалился и исчез не только Советский Союз, но и его предшественница, его мать и отец - Российская империя, продолжавшая жить во многих своих важных аспектах и в оболочке СССР вплоть до 1991 г. И если при катастрофе 1917 года на смену одной ценностной матрицы, охватывавшей всю территорию Империи, пришла другая ценностная матрица - вырвавшая из своей сути очень многое и привнесшее в нее нечто иное - но сохранившая, однако, свое определяющее и объединяющее влияние через базовое культурное ядро на все население и на всей территории, то катастрофа 1991 года привела не только к разрушению оболочки, формы, но и превращению ценностной матрицы народа в осколки, ежедневно утрачивающие следы былой целостности. Каждый из этих осколков, стремясь выжить в агрессивной внешней среде, вбирает в себя новые ценности - в пространстве этики, идеологии, религии, культуры, экономики и т.д. - в том числе и те, что формируют отчуждение друг от друга, в том числе и те, что могут стать фактором собственной гибели.
Результат холодной войны 1945-1991 гг. оказался беспрецедентно глубоким и губительным для судьбы исторического субъекта под названием русский народ, а не только для видимых форм его существования в государственных оболочках. Народ расчленен, дезориентирован, деморализован, лишен общего волевого начала, ощущения целостности и даже простой взаимосвязанности.
Кто вел холодную войну 1945-1991 гг.?
СССР разрушали многие и инвентаризацию участников холодной войны произвести необходимо. Разумеется, в этом участвовала Америка и страны Запада в целом. Конечно, в этом участвовали подрывные, в частности, эмигрантские центры всех мастей. Бесспорно, страну пробовали на разрыв националисты из союзных республик. Изгрызали государство диссидентствующие разных изводов. Свой вклад в гибель СССР внесла творческая интеллигенция: как «патриоты» - в частности, любимые мною «писатели-почвенники», так и со всей очевидностью - «западники», будущие перестроечники и либерал-демократы. Многие киношники, художники, поэты, писатели, интеллектуалы, музыканты - каждый со своей обидой и со своими нереализованными мечтами надеялся на слом системы и, как мог, вел с ней свою холодную войну. Мечтали о падении режима и православные граждане, и представители иных конфессий, чувствующие свою ущемленность в атеистической стране. Можно продолжить список явных и латентных «борцов с режимом», - он будет длинен, он может создать ложное впечатление массовости «борьбы с режимом». Массовости, конечно, не было и в помине, абсолютное большинство граждан ни о чем подобном и не помышляло. Тем не менее, «борцы с режимом» существовали, но вовсе не они «победили коммунизм и разрушили СССР».
Сегодня в массовое сознание «народов мира» внедрено, что «победителем СССР» являются, прежде всего, Соединенные Штаты Америки. На мой взгляд, так полагать - очень большая и вредная ошибка. Да, действительно, США приложили к этому больше всех сил, потратили на это больше всех ресурсов, провозглашали это своей целью, разработали и применили разнообразные технологии уничтожения противника, не скрывали своего торжества после развала СССР и, наконец: стали основным выгодоприобретателем! И, тем не менее, по моему мнению, не они внесли основной вклад в собственную победу. Пальму победителя СССР вручить некому, потому что разрушила Советский Союз КПСС, каковая самоуничтожилась как институт в момент достижения цели.
Ни советские диссиденты не могут быть обвинены - или награждены, это кому как - за нанесение Советскому Союзу повреждений, несовместимых с жизнью. Ни евреи, поднявшие вселенский шум и ведшие нешуточную борьбу за право покинуть СССР. Ни националисты из союзных республик, использовавшие «ленинскую национальную политику» для кормления титульных наций. Ни эмигранты всех волн, ни «вражьи голоса». Все они вместе во главе с США и всеми «мозговыми танками» не внесли вклад в «победу» хоть как-то сопоставимый с решающими действиями ЦК КПСС, осуществленными в среде преступного бездействия или содействия спецслужб, органов советской власти, профсоюзов, творческих союзов и миллионов рядовых коммунистов.
Нет, я не упустил нить и цель статьи: холодная война. Я утверждаю, что та часть КПСС, которая уничтожила СССР вела против него, против народа и возможностей его развития настоящую холодную войну. Ничем не оправданные цензурные ограничения, почти полное торможение гуманитарной мысли, ограничения свобод, изуродованная, доведенная до нефункциональности величайшая в истории человечества экономическая модель хозяйствования, пренебрежение законами социальной психологии, полуслепой аппарат государственного управления - список можно продолжать - все это было системным разрушением жизненной основы государства.
США, десятилетиями бившиеся о систему глухой советской обороны, практически не влияли на умонастроения подавляющего большинства граждан СССР. Очень узкий слой «диссидентсвующих» старался слушать «вражьи голоса» и впитывать в себя все, что хотел и мог сказать грандиозный по своему потенциалу пропагандистский аппарат Запада. Вся «антисоветская» деятельность диссидентов осуществлялась в рамках их же контура, не оказывая практически никакого воздействия на общество и на государство. Это теперь они из кожи вон лезут, стараясь приписать себе изнурительную - и победную! - борьбу с государством и «с коммунизмом».
Несомненно, упомянутые «действующие лица» холодной войны против СССР внесли свои вклады в дело его уничтожения. Можно попытаться приписать каждому из них решающую роль той самой мышки, без которой репку не вытянули бы. Но честнее иной образ, иная последовательность: первой тянула мышка, потом жучка, потом внучка… И никакого толку! Пока не подошла решающая, превосходящая сила, - КПСС - которая, по моему мнению, и в одиночку справилась бы с разрушением Советского Союза.
Но все это относится к процессу разрушения государства - важнейшего, жизненно важного института, но не в полной мере относится к разрушению святая святых народа: его этической, ценностной матрице. Этот процесс шел параллельно и должен быть рассмотрен как самостоятельный, со своими целями и методологическими приемами.
Многие считали, что разрушения государства - СССР - достаточно, для достижения всех прочих - идеологических, политических, экономических и военных - целей. Считалось, что теперь, после катастрофы 1991 года, мир стал однополярным, что победа «западной» модели жизненного устройства не только состоялась, но она окончательна. Именно этот смысл наполнял пафос метафоры Фукуямы, провозгласившего «конец истории». Жизнь, однако, шла своим чередом, и вскоре стало ясно, что под оболочками государственного устройства и экономической модели таится нечто, что продолжает жить своей жизнью, по своим законам и имеющее собственные цели и стратегии выживания, воспроизводства. Это «нечто» - этическая система народа, вернее, его этическая матрица, поскольку в озвученную систему этот сложный комплекс принципов и ощущений пока не приведен, но, при этом существует как нечто живое и целостное.
После победы в холодной войне 1945-1991 года цели и задачи новой войны - теперь уже с остаточной Россией - были переосмыслены: разрушать оболочку - государство, его институты и экономику нужно по-прежнему, но надо удесятерить усилия и точность стрельбы по главному: этической матрице народа.
С чем ведется холодная война 1991-2014 гг.?
Пережив период элегантных прозрений типа «метили в коммунизм, а попали в Россию», пора выявить и осознать подлинные мишени ведущейся против нас холодной войны. То, что это не социально-политический строй, «не коммунизм» - уже озвучено и даже принято большинством. То, что это не сводится к идеологической борьбе еще не озвучено и не всеми признано, но это так. То, что это не религиозная война, многие не согласятся, но я считаю, что к религиозному противостоянию она, как минимум, тоже не сводится, хотя таковое, несомненно, присутствует. То, что это экономическая
борьба за всевозможные ресурсы, является общим местом и озвучивается под разными соусами как нечто очевидное, преподносимое в тех или иных обертках: глобализация, схватка ТНК, стремление финансовой олигархии к мировому господству, однополярному миру, соперничество зарождающихся «новых полюсов» и т.д. Эти процессы и соответствующие мишени существуют, они важны и чувствительны. Им сегодня уделено - и справедливо уделено - основное внимание аналитиков и политиков. Однако все они являются лишь инструментами, обслуживающими наиболее глубинный процесс противостояния: противостояние этических систем.
Русский народ является носителем собственной этической системы, осознаваемой им на интуитивном уровне. Эта система не вербализована как таковая (поэтому я предпочитаю говорить об этической или ценностной матрице), однако устойчиво воспроизводит сама себя из поколение в поколение, пробиваясь сквозь сменяющие друг друга политические, экономические, идеологические, религиозные и прочие конструкты, через различные формы государственного устройства. Посредством сказок, вымышленных образов, мелодических и ритмических структур, через поощрительную и осуждающую мимику, пластику и взгляды, через восхищение природными и рукотворными ландшафтами, через тактильное общение, через слезы и смех - словом, посредством эмоциональных состояний мы несем в себе и передаем следующим поколениям то, что мы пытаемся словами обозначать как «справедливость», «совесть», «добро», «счастье», «благо», «мы», «я» - и их антитезы. Именно стремление к этическому идеалу, его поиск и утверждение в реальной жизни вели русский народ на протяжении многих веков от одних моделей жизненного устройства к другим. Этот поиск, сопряженный с ошибками и заблуждениями, продолжается до сих пор. В рамках сложившихся академических научных дисциплин, то есть языком рациональным процесс движения русского народа по собственной этической истории бытия описать, как мне видится, пока не удается. Действия людей в периоды войн и революций, в периоды реформ и сосредоточений, созиданий и разрушений - все это пытаются редуцировать, свести к упрощенным рациональным, преимущественно экономическим, мотивациям. Такой подход обеспечивает приемлемый уровень пропагандистского воздействия, но никак не позволяет осознать глубинный характер устремлений и сопротивлений. Возможно, со временем и будет разработан рациональный аппарат для описания этого процесса, протекающего одновременно и взаимосвязано в двух сферах: физической и метафизической, а пока мы можем и должны ощущать его на эмоционально-чувственном уровне. И если не понимать, то чувствовать, что с нами, с русским народом ведется борьба именно в этом пространстве: в пространстве этики. От нас хотят добиться, чтобы мы на чувственном уровне воспринимали «справедливость», «совесть», «добро», «счастье», «благо» и так далее так - как они, так, как им это нужно и выгодно. В изменении, корректировке наших этических идеалов - на эмоционально-чувственном, подчеркну еще раз - уровне и состоит смысл и цели холодной войны. Упрощенно говоря, я должен ощущать справедливость в точности так, как ее ощущает, условный Рокфеллер или Ротшильд. А ежели выясниться, что сделать это никак невозможно, тогда в ход идет уже горячая война, потому что меня, в этом случае, надо истребить. Потому что я и мне подобные русские являются носителями некой этической системы, распространяющейся подобно генетическому коду из рода в род и препятствующей тотальному распространению «их» этической системы. «Наша» система пытается нивелировать и сгладить всякое неравенство, не отрицая при этом его объективный характер, «их» система стремиться закрепить неравенство как основополагающую конструкцию, как базисный элемент бытия, закрепив при этом за собой наиболее комфортную позицию в вертикали неравенства. Наш «этический вирус» разъедает эту конструкцию, и потому должен быть уничтожен.
Приписав именно русскому народу, да еще, к тому же, - всему русскому народу - приверженность этой «нашей» этической системе я слукавил: не все русские - что бы я под этим словом ни понимал - разделяют эти этические принципы и далеко не все «нерусские» выступают против них. Я не располагаю данными о количественном и качественном составе населения страны, ранжированного по этическим и смежным с ними признакам. Я строю предположения, опираюсь на собственные предпочтения и ожидания, не пытаясь выдать их за достоверную объективную картину. Я субъективен и это не только мое право, но и обязанность как литератора, погруженного в мир собственных переживаний, долг гражданина не связанного с какими-либо политическими или идеологическими структурами.
После сделанных уточнений методологического характера, я с уверенностью утверждаю: мир этически неоднороден, многообразен и перемешан, однако повышенная концентрация приверженцев «русской этической матрицы» в России имеет место и, вероятно, в ее сбережении состоит наша миссия. А для этого нам, разумеется, нужно государство, достаточно сильное в политическом, военном, экономическом и идеологическом отношении. Поэтому борьба с нашей этической матрицей ведется по всем фронтам, в том числе и в виде борьбы с государством как таковым. Утрата государства, сберегающего нашу этическую матрицу ведет фактическому исчезновению народа, являющегося ее носителем. Яркими примерами этого явления служат судьбы народов, оказавшихся в новых независимых государствах, возникших из бывших союзных республик: носители «русской этической матрицы» либо растворились в новой этической реальности иной этики и культуры, либо вернулись в Россию, либо пытаются, в меру сил, остающихся у народа, оказавшегося без должной связи с родиной, сопротивляться и сохранять свои ценности. То же самое произойдет из Россией, если мы и текущую холодную войну проиграем.
Кто ведет холодную войну 1991 - 2014 гг.?
Еще раз подчеркну, что в рамках этой статьи я говорю, преимущественно, о войне в пространстве ценностей - духовных, культурных, этических. Это не означает, что холодной войне в материальной сфере я не придаю значения, - просто это тема другой статьи. Холодная война с Россией в материальной сфере ведется вполне прямолинейно и предельно ожесточенно.
Вытеснение страны с большинства рынков сбыта различных видов продукции - включая внутренний, ликвидация собственного производства в масштабе целых отраслей промышленности, ликвидация финансовой системы, нацеленной на развитие, и замена ее системой, обслуживающей узкий круг международной олигархии, сознательное разрушение хозяйственных связей - и многое другое, что мы описываем словами «экономическая парадигма», привело Россию к тому состоянию экономики, которое мы имеем. Люди и политические силы, ведущие страну по этому пути, известны: это наша политическая и административная «элита». Можно ли их действия приравнять к холодной войне против России, или же это следует считать преувеличением? На мой взгляд, если оценивать действия по результатам - можно и нужно, если оценивать их по намерениям - это предмет политической романистики, а не анализа текущей ситуации. Основным действующим лицом холодной войны против России в период 1991 - 2014 гг. вновь является ее «политический класс», опирающийся на прямую поддержку со стороны своих зарубежных партнеров. Разумеется, наш «политический класс» неоднороден по любым параметрам, в нем можно отыскать все: и левых, и правых, и западников-либералов, и патриотов-государственников, и белых, и красных и многих других. Не углубляясь во внутреннюю структуру нашей «элиты», рассматривая интегральный результат деятельности «политического класса» за двадцать лет, следует признать, что холодная война против России в политико-экономической сфере ведется и «мы» ее проигрываем. Осознания этого достаточно, чтобы задаться вопросом «кто есть кто» в нашем политическом классе, кто - «мы», а кто - «они».
Холодная война от горячей отличается, прежде всего, не тем, что на одной - стреляют и убивают, а на другой вроде бы нет, а тем, что отсутствует линия фронта: тут «мы», там - «они». Говоря о холодной войне в пространстве ценностей, следует зафиксировать: «они» - повсюду. «Мы», впрочем, тоже… При этом я не собираюсь искать некие «объективные» критерии того, кто есть «они», а кто - «мы». Еще раз уточню, что исхожу и своего личного, субъективного ощущения - кто и что является моим врагом, врагом и разрушителем моих принципов, моих ощущений нравственного комфорта, дестабилизатором той среды и тех отношений, которые я считаю благими для себя и своей страны. В любом случае одним из основных вопросов остается этот: кто друг и кто враг? Как его распознать?
Нередко мы ориентируемся на собственные ощущения, оценки типа: «этот» - любит Россию, а «тот» - нет. При всей расплывчатости, это неплохой критерий, но недостаточный. Мало «любить Россию». Нередко в жизни возникают трагические ситуации, когда, например, мать так ревностно любит своего сына, что в этой любви сгорает невестка, семья сына и, в конце концов, сам сын.
Мой собственный нечеткий критерий я опишу так: «мы» - это не только те, кто любит Россию, но и кто считает наши базовые ценности, наши этические идеалы - целью, смыслом существования и объектом защиты. «Они» - не только те, кому Россия не нравится, и кто стремится ее переделать в соответствии с теми или иными стандартами, а и те, кто считает, что менталитет народа нуждается в переформатировании в сторону принятия иных ценностных принципов: идеологических, религиозных, этнических и др. Это тонкий момент: базовое ценностное, культурное ядро не может не изменяться с течением времени. Должен происходить процесс адаптационных изменений и в самом ядре. Вопрос в масштабах, в балансе изменений и сохранения прежнего. У нас сегодня нет критериев, шаблона, с которым мы могли бы сравнивать и определять, какие изменения нужны и допустимы, а какие разрушительны. Нам очень важно эти критерии обрести и осознать. Причем как суммарное или структурированное качество всего населения, всех его возрастных групп, а не только тех, кто близок автору по возрасту, судьбе и ожиданиям. Пока такой картины, такого достоверного среза общественных взглядов нет, и я не исключаю, что когда он появится, меня постигнет разочарование и осознание необходимости пересмотреть свои выводы и рекомендации. Но пока я исхожу из того, из чего могу исходить: из собственных ощущений и умозаключений. Отмечу, что у наших врагов такой проблемы нет, их задача сегодня - разрушать ядро и имплантировать на его место уже готовое заимствованное.
Мы в целом безошибочно определяем приверженцев, скажем, «западных» ценностей, называя их «пятой колонной, «белоленточниками», «либералами» и т.п. (все наименования неточны, ну и ладно…), тем более, что они не скрываются, открыто выражают свои взгляды, массировано воздействуют на общественное сознание посредством своих СМИ: «Эхо Москвы», «Новая газета», «Ведомости», «Грани» и т.п. - все это армейские подразделения холодной войны, ведущие борьбу с нашими ценностями на уничтожение, за собственные ценности во имя их тотального торжества. У этой армии есть и свой обоз, и тыловое обеспечение и все прочее, что нам надо знать и учитывать в борьбе.
Но нам не так легко опознать «своих». Мы, например, классифицируем друг друга по отношению к политическим событиям. Скажем: «этот» - за Новороссию, за ДНР и ЛНР, против бандеровской хунты - стало быть, он «наш». А тот, кто поддерживает другую сторону - «не наш». Это, в целом, неплохой критерий, хотя. Как показывает ход событий, очень неточный. В любом случае, размышляя о холодной войне как о войне, надо доводить свои ощущения и оценки до уровня военной терминологии, обозначая тех, кого следует, врагами: солдатами и офицерами вражеской армии, ведущей против нас холодную войну. Это позволяет эффективнее мобилизоваться и точнее «стрелять». Но и этого недостаточно: переходя к принципам военного анализа, надо уметь не только призывать к чему-то и поднимать в атаку, но и точно оценивать фактические возможности, ресурсы, состояние логистики и системы управления войсками, уровень подготовки свих «солдат и офицеров» и многое другое, без чего война оказывается проигранной до ее начала.
Это, однако, относительно простая часть анализа ТВД в текущей холодной войне в ментальной сфере. Кроме распознавания «свой-чужой», нужна еще и победительная тактика и стратегия. С этим все куда сложнее.
Главная «наша» слабость в неопределенности идеологии, или «суммы идеологий», в несовпадении наших взглядов на собственную историю, в несовпадающих целях в будущем. Все разрозненно и лишено объединительной ментальной конструкции, образа будущего, ради которого мы готовы и бороться, и трудиться, и жить, и умереть. На «нашей» стороне и православные монархисты, и «красные имперцы», и свои «правые», и свои «левые»… Мы едины лишь в одном: дружно поругаем какого-нибудь Альбац Сванидзевича - и все! Мы не являемся армией на этой войне. У нас существуют и патриотические тусовки, и патриотические издания - это хорошо, но этого мало. Пока «мы» - лишь разрозненные партизанские отряды лишенные общей координации.
«Мы» утратили систему подготовки кадров во всех сферах, а «они» ее обрели, укрепили, продолжая эффективно разрушать остатки «нашей» системы образования. Что мы этому противопоставили? - Мало, очень мало. Нам позволено как угодно ругать Фурсенко, теперь - Ливанова, потом будет кто-то еще. Но кадры по своим программам и стандартам образования в своих школах и ВУЗах ковали и куют «они», а не «мы». Мы не создали ни одного центра подготовки специалистов, осознанно действующих в интересах России и наших базовых ценностей. А «они» - создали. Например, ВШЭ, не говоря о массовой переориентации всех имеющихся учебных заведений в нужном им идеологическом направлении. Эта часть ТВД текущей холодной войны нами уже проиграна вчистую. Можно ли отыграться? - Теоретически, да. Практически же мы не способны к консолидации ресурсов для создания хотя бы одного ВУЗа, сравнимого по эффективности с ВШЭ. Нам «не дадут», а «взять» мы не в силах. Эту слабость надо признать, измерить и оценить перспективы ее преодоления.
«Мы» десятилетия указываем правительству и политической элите на губительный социально-политический курс, мы убедительно, доказательно критикуем Правительство, Думу, Президента и его администрацию, мы собираем массовые аудитории читателей, слушателей и зрителей, разделяющих наши взгляды. Не можем мы одного: повлиять на практические действия хоть кого-нибудь, кто принимает решения стратегического характера. Мы все ждем, что нас «услышат». Да слышат «они» нас, отлично слышат! Только у «них» цели другие, задачи другие, идеалы другие. Потому что они - это «они». Пока «мы» не овладеем властными рычагами, наша судьба - быть трубадурами, оркестрантами на палубе «Титаника». И весь наш опыт, наши знания и умения, наша память, наши ценности - уйдут на дно вместе с нами, потому что не оркестранты у руля «Титаника», а совсем другие люди.
Пережив кровавую резню двадцатых, взаимное истребление новых политических кланов в тридцатых, завоевав великую победу в сороковых, запустив процесс разрушения государства в пятидесятых, страна и народ успели пережить период огромных достижений и побед в последние три десятилетия своего существования. Русский народ как исторический субъект был близок к тому, чтобы на основе собственного опыта осмыслить и привести в систему то сокровенное знание о себе самом и мире, которое было оплачено своей трагической судьбой ХХ века. Пережив отказ от многих истинных ценностей и соблазны падения в ценности ложные, мы могли бы составить тот самый спасительный и животворящий баланс этических принципов, государственного устройства и экономической практики, который был бы истинно нашим, основанным на нашем собственном опыте. Вместо этого мы бездарно и подло отбросили весь свой опыт ХХ века, переступили через жертвенность трех поколений, не попытались выучить исторический урок и ринулись в новый разрушительный виток взаимной борьбы. Наша самая большая слабость, черная дыра нашей совести - антисоветизм. Не антисоветизм записных демократов-западников: в нем давно нет разрушительной силы. Некоторые внешние воздействия опасны не более простых микробов: достаточно элементарной гигиены. А вот иные подобны раковым опухолям: долго не видны, не различимы, но смертельно опасны. Трагическую слабость в нашей линии фронта составляет антисоветизм русских патриотов. Антисоветизм патриотов - это отказ от всего позитивного, что создал русский народ в период существования СССР, отказ на том основании, что «наряду и с хорошим, было много плохого - вот о плохом и будем помнить, о плохом и будем говорить». Это - акт оскопления самих себя, отказ от самого ценного, самого дорого ресурса нашей борьбы, оплаченного, огромной ценой судеб наших родителей и дедов с прадедами. Если мы не сможем отмобилизовать этот ресурс - не в виде паркетных колонн КПРФ, а в собственной душе - мы проиграем.
Теперь вот мы уповаем на Путина. Путина мы воспринимаем как Персвета и Ослябю в одном лице. Хорошо это или плохо - бессмысленно спрашивать, поскольку нет Сергия Радонежского. Нет войска Дмитрия Донского, нет засадного полка воеводы Боброка… А без них победительное сражение невозможно. Оно или не состоится или будет проиграно.
-=-
Что же касается холодной войны с Америкой или Европой - вот уж к чему не следует относиться, как к новости: она шла, идет и будет идти. В ней нет, и не предвидится никакой существенной новизны. Оживление обсуждения темы холодной войны, заявления о «возобновлении» или «возврате» к холодной войне связано с текущими экономические процессами в рамках которых у кого-то возникают финансовые потери, а у кого-то прибыли. Перманентные экономические войны, переходящие из одной фазы в другую шли, идут и будут идти. Экономические войны можно считать одной из форм холодной войны и к этому виду противоборств следует относиться со всей серьезностью, выходящей, как я подчеркивал, за рамки настоящей статьи. Да, сегодня наша экономическая слабость велика, экономическая зависимость от врагов критична, экономическая управляемость нашей «элитой» извне - трагична. Но возможность такой управляемости возникла, прежде всего, потому, что «элита» уже проиграла войну в этической сфере, ценностная матрица «элиты» уже содержит в себе в качестве основных элементов, ради которых следует жить - уровень потребления, алчность, эгоизм. Поэтому в этой статье я и веду речь о войне в пространстве ценностей, о войне «мягких сил»: прорывая этическую броню враг достигает всего остального в организме страны и народа.
Армии «мягкой силы» противников отмобилизованы, мотивированны, обеспечены ресурсами, скоординированы, действуют и рядом с нами и внутри нас. «Мы» сегодня слабее по всем пунктам. Надо укреплять собственные патриотические войска, обеспечивать их идеологическими ресурсами, общими целями, должной координаций, надо нейтрализовать диверсионные группы врага, активно действующие на нашей территории, надо обучать и готовить кадры.
Политический процесс в России заморожен. Существующие политические партии выродились полностью. Никаких идей от них не исходит. Критика чего-то - действий правительства, действий соперников в выборных кампаниях, критика советского прошлого, критика происков Америки - вот и весь их инструментальный набор. Позитивной этической программы не выдвигает никто. Надо размораживать политический процесс, оживлять политическую жизнь в тех - пусть пока убогих - формах, каковые имеются в виде политических, парламентских партий, в виде новых общественных движений. Надо выявлять «своих» на всех уровнях «политического класса», оказывать им поддержку, мотивировать их к победе. На системный вызов нужен системный ответ.
10.10.14