12.12.12.12.
три, три, три осенних месяца
без вестей.
вчера я сидела на кровати и рассказывала другу о том, что нужно бежать вперёд, что очень нужны деньги и так хочется всё уметь. О том, какой большой мир вокруг и что всегда нужно помнить о смерти. О том, что потеряла Дашку и что всё это такой бесконечный круговорот. Вспоминали про Млечные Пути и молоко, про кувшины из глины и лошадей с хвостами длинными, как следы на воде. Смеялись и говорили о будущем, которого у него нет.
я оглянулась и посмотрела на стену. На пупырчатых обоях чёрные-белые фотографии в рамах, чертежи на кальке, вырванные листы прикреплены степлером. Крафт по всей комнате. На листах пресс-релизы, портреты испанцв карандашом. Дашкина карта ISIC вместо линейки. Кассета "Бостонского чаепития" двухлетней давности. или трёх, чего там. И везде списки того, что нужно сделать сегодня, на неделе, в этом месяце, до конца Нового года... посмотришь на записки и подумаешь, что мне лет 40.
его нет. нет на кровати, нет в комнате. его нет уже несколько лет.
и всё это возможно только потому, что кто-то протащил эту память. Столько людей вокруг, их так много. Но как-то выходит, что рядом только один, только один.
который исчезает каждый раз, как поворачиваешь голову.
без вестей.
вчера я сидела на кровати и рассказывала другу о том, что нужно бежать вперёд, что очень нужны деньги и так хочется всё уметь. О том, какой большой мир вокруг и что всегда нужно помнить о смерти. О том, что потеряла Дашку и что всё это такой бесконечный круговорот. Вспоминали про Млечные Пути и молоко, про кувшины из глины и лошадей с хвостами длинными, как следы на воде. Смеялись и говорили о будущем, которого у него нет.
я оглянулась и посмотрела на стену. На пупырчатых обоях чёрные-белые фотографии в рамах, чертежи на кальке, вырванные листы прикреплены степлером. Крафт по всей комнате. На листах пресс-релизы, портреты испанцв карандашом. Дашкина карта ISIC вместо линейки. Кассета "Бостонского чаепития" двухлетней давности. или трёх, чего там. И везде списки того, что нужно сделать сегодня, на неделе, в этом месяце, до конца Нового года... посмотришь на записки и подумаешь, что мне лет 40.
его нет. нет на кровати, нет в комнате. его нет уже несколько лет.
и всё это возможно только потому, что кто-то протащил эту память. Столько людей вокруг, их так много. Но как-то выходит, что рядом только один, только один.
который исчезает каждый раз, как поворачиваешь голову.