(no subject)
Сейчас собирала коробочки с дисками. Суть сборки- берешь коробочку для диска, в полиетиленовую часть засовываешь бумажку с картинкой-логотипом нашей организации, названием программки и иллюстрациями, как она работает. Потом открываешь коробочку, внутрь суёшь диск, на который впоследствии мне же и придется записывать программку для очередного заказчика.
Работа по сборке чисто механическая. После десятого диска рисуешь себя в воображении китайской женщиной в цеху какого-нибудь завода.
Во время летних школьных каникул у нас, как у большинства советских детей, была так называемая отработка. Поскольку наша школа располагалась рядом с заводом, то школьный подвал переоборудовали в цех и там мы эту свою отработку отрабатывали. До сих пор не пойму её сути. Это нас так к труду приобщали?
Завод тот производил оружие, что было страшным общеизвестным секретом. Еще по совместительству они производили детские игрушки и ,наверное, что-то еще.
Производство оружия нам не доверяли, поэтому на отработке мы должны были собирать детские пластиковые пистолеты и насосы.
Цех был мрачноватой прямоугольной комнатой, посреди которой стоял узкий длинный стол. Над ним висели лампы. Вдоль стола по обеим сторонам стояли стулья для малолетних трудящихся. Примерно на середине стола располагался какой-то станок, совершавший что-то такое, от чего пружинки, брусочки и крючочки с пистолетах и насосах начинали действовать, согласно своим функциям, каждый своей. К нему (станку) ставили самых рукастых и сообразительных. Я не годилась ни в те, ни в другие, поэтому работала в серой массе за столом, совершая монотонные одинаковые движения с каждой поступающей мне от предшественника запчастью и отдавая заготовку следующему. Конвейер.
Руки были в масле и почему-то в металлической стружке. Иногда мы вытирали из грязными тряпками. От монотонности и тишины, иногда прерываемой стуком станка, глаза закрывались. Беседа с соседствующими умирала в зародыше.
Я пыталась петь внутри себя песни, но однажды кто-то громко спросил: "Кто там воет?" Пришлось прекратить.
Однажды, собирая насос, я сильно раскачалась на стуле. Когда поняла, что равновесие потеряно, попыталась схватиться за стол масляными руками. Не преуспела и с грохотом ляпнулась на пол.
И знаете что?
В этом сонном и монотонном царстве никто даже не усмехнулся. Все повернулись на звук, но к тому времени я уже успела вскочить и одернуть юбку. Вся красная и пристыженная, подняла стул, села на место, так и не услышав ни от кого ни слова. Больше старалась не засыпать.
Работа по сборке чисто механическая. После десятого диска рисуешь себя в воображении китайской женщиной в цеху какого-нибудь завода.
Во время летних школьных каникул у нас, как у большинства советских детей, была так называемая отработка. Поскольку наша школа располагалась рядом с заводом, то школьный подвал переоборудовали в цех и там мы эту свою отработку отрабатывали. До сих пор не пойму её сути. Это нас так к труду приобщали?
Завод тот производил оружие, что было страшным общеизвестным секретом. Еще по совместительству они производили детские игрушки и ,наверное, что-то еще.
Производство оружия нам не доверяли, поэтому на отработке мы должны были собирать детские пластиковые пистолеты и насосы.
Цех был мрачноватой прямоугольной комнатой, посреди которой стоял узкий длинный стол. Над ним висели лампы. Вдоль стола по обеим сторонам стояли стулья для малолетних трудящихся. Примерно на середине стола располагался какой-то станок, совершавший что-то такое, от чего пружинки, брусочки и крючочки с пистолетах и насосах начинали действовать, согласно своим функциям, каждый своей. К нему (станку) ставили самых рукастых и сообразительных. Я не годилась ни в те, ни в другие, поэтому работала в серой массе за столом, совершая монотонные одинаковые движения с каждой поступающей мне от предшественника запчастью и отдавая заготовку следующему. Конвейер.
Руки были в масле и почему-то в металлической стружке. Иногда мы вытирали из грязными тряпками. От монотонности и тишины, иногда прерываемой стуком станка, глаза закрывались. Беседа с соседствующими умирала в зародыше.
Я пыталась петь внутри себя песни, но однажды кто-то громко спросил: "Кто там воет?" Пришлось прекратить.
Однажды, собирая насос, я сильно раскачалась на стуле. Когда поняла, что равновесие потеряно, попыталась схватиться за стол масляными руками. Не преуспела и с грохотом ляпнулась на пол.
И знаете что?
В этом сонном и монотонном царстве никто даже не усмехнулся. Все повернулись на звук, но к тому времени я уже успела вскочить и одернуть юбку. Вся красная и пристыженная, подняла стул, села на место, так и не услышав ни от кого ни слова. Больше старалась не засыпать.