Окна
А раньше я любила мыть окна под пластинку "Наш друг - Буратино".
Сценарий был отработан.
Я приносила тазик с водой, тряпку, чтобы её мочить, ещё тряпку, чтобы ею вытирать насухо, и включала проигрыватель.
Фонарщики начинали петь: "Мы люди неплохиииииииеееееее. Как вечер, мы в путииииииии..."
А я в такт намывала уличные внешние стёкла, тёрла рамы с потрескавшейся краской, подпевала и попутно любовалась видами из окна. Виды были разные - Киров, Зеленодольск, Юдино. А пластинка одна и та же.
Когда Пьеро начинал страдать: "Лишь бы тооолькааааа Мальвинаааааа (хнык) полюбила миняаааа аднавооо..", я меняла воду и принималась за внутренние стёкла и рамы.
Заканчивала мытьё окон я всегда бравурно: "БУ! - тарататататата - РА! - тарататататата - ТИ! - турутутататата - НО!- тырымтырырырымрым!!!БУ!РА!ТИ!НО! Тадаааааааааааааа!!!"
И Буратино реально помогал справиться с рутиной.
Однажды в садике нужно было помыть окна в группе. Они были огромные, каждое в мой рост и шириной в четыре меня. Вообще-то при детях этого делать не стоило, но нам с нашей нянечкой Анькой очень хотелось провернуть уборку быстро и не растягивать на послерабочее время.
Заняла я детей играми и полезла на подоконник в обнимку с ведром.
Дёрнула внешнюю дряхлую раму на себя, она подалась с трудом и как-то нехорошо заскрипела. Я дёрнула посильнее, она скрипнула ещё хуже. Я торопилась и поднажала как следует. И тут увидела, что раму перекосило, планки встали под каким-то невиданным углом и огромнющее стекло держится на честном слове.
Сказать, что я испугалась, это ничего не сказать. Дети, привлечённые скрипом и треском сбегались ко мне, а я вцепилась в планки, приникла к стеклу и орала:"ОТОШЛИ ВСЕ ОТСЮДА!!!!! ОТОШЛИ, Я СКАЗАЛА!!!! АНЬКА, БЕГИ, ЗОВИ ПЛОТНИКА, ЩА ЭТО ВСЁ РУХНЕТ!!!"
Всё закончилось хорошо. Плотник успел. Он поставил на место стекло, укрепил раму, сделал ей путёвые уголки. Дети не поранились и обошлось без психологических травм.
Сейчас мы сидим на пятом этаже старинного здания и в нашей комнате только одно окно на семь человек. Оно маленькое, забранное жалюзи и сверху у него застеклённый треугольник, заклеенный голубой прозрачной плёнкой. Зимой и весной солнце светит в этот треугольник и попадает прямо в глаза тем, кто сидит ближе к двери. У них становятся голубые лица, как у Гум-гама, они сидят жмурятся, млеют и не могут работать. И треугольничек заслоняют плотными картонными конвертами экспресс-почты DHL, пришедшими от заказчиков, и закрывают жалюзи.
А ещё я люблю заглядывать в чужие окна. Когда на улице темно, а в окнах загораются лампы, то сразу высвечивается много любопытного. Например, шторы. Такие разные. С ламбрекенами, с кистями, с узорами, однотонные, забранные, просто висящие, из тяжёлой ткани, обычная марля. Люстры витые, новомодные, сверкающие висюльками, простые советские без изысков, лампочки Ильича... Высвечиваются потолки разной степени изношенности и фактуры - побеленые, покрашенные, из обоев, из плиток, подвесные... На шкафах видны завалы из старых журналов, газет, игрушек, коробок. На стенах кухонь висят колонки - механические, автоматические, новые, старые... На подоконниках стоят цветы, лежат книги, сидят игрушки. На некоторых стёклах с нового года прижились бумажные снежинки. По комнатам за шторами движутся тени. Каждая проживает свою жизнь за отдельно взятым окном. И окно выделяет тень рамой, словно картину. А человек в квартире, не знает, что он тень и что он - звезда в раме и сейчас может показать теневое шоу и собрать уличную толпу таких же как я, интересующихся чужими окнами.
А вообще, мама говорила, что заглядывать в окна - это некрасиво. Неправильно. Это как подглядывать в замочную скважину.
Она меня одергивала "Не заглядывай" и шла по улице с прямой спиной, крепко держа меня за руку, а потом вдруг останавливалась и показывала мне пальцем: "Смотри, смотри, какой красивый цветок в том окне. Видишь? И вот так, как я, пальцем, показывать некультурно. Так не делай."
Однажды она специально вытащила меня на улицу и привела к зелёному дому неподалеку, чтобы показать, что в окне первого этажа на подоконнике сидит маленький, но очень тщательно сделанный улыбающийся пластиковый скелет. Мы постояли около окна, улыбаясь скелету. Потом мама пришла в себя, выпрямила спину и сказала: "Некрасиво заглядывать в чужие окна. Это неправильно".
И мы ушли.
Сценарий был отработан.
Я приносила тазик с водой, тряпку, чтобы её мочить, ещё тряпку, чтобы ею вытирать насухо, и включала проигрыватель.
Фонарщики начинали петь: "Мы люди неплохиииииииеееееее. Как вечер, мы в путииииииии..."
А я в такт намывала уличные внешние стёкла, тёрла рамы с потрескавшейся краской, подпевала и попутно любовалась видами из окна. Виды были разные - Киров, Зеленодольск, Юдино. А пластинка одна и та же.
Когда Пьеро начинал страдать: "Лишь бы тооолькааааа Мальвинаааааа (хнык) полюбила миняаааа аднавооо..", я меняла воду и принималась за внутренние стёкла и рамы.
Заканчивала мытьё окон я всегда бравурно: "БУ! - тарататататата - РА! - тарататататата - ТИ! - турутутататата - НО!- тырымтырырырымрым!!!БУ!РА!ТИ!НО! Тадаааааааааааааа!!!"
И Буратино реально помогал справиться с рутиной.
Однажды в садике нужно было помыть окна в группе. Они были огромные, каждое в мой рост и шириной в четыре меня. Вообще-то при детях этого делать не стоило, но нам с нашей нянечкой Анькой очень хотелось провернуть уборку быстро и не растягивать на послерабочее время.
Заняла я детей играми и полезла на подоконник в обнимку с ведром.
Дёрнула внешнюю дряхлую раму на себя, она подалась с трудом и как-то нехорошо заскрипела. Я дёрнула посильнее, она скрипнула ещё хуже. Я торопилась и поднажала как следует. И тут увидела, что раму перекосило, планки встали под каким-то невиданным углом и огромнющее стекло держится на честном слове.
Сказать, что я испугалась, это ничего не сказать. Дети, привлечённые скрипом и треском сбегались ко мне, а я вцепилась в планки, приникла к стеклу и орала:"ОТОШЛИ ВСЕ ОТСЮДА!!!!! ОТОШЛИ, Я СКАЗАЛА!!!! АНЬКА, БЕГИ, ЗОВИ ПЛОТНИКА, ЩА ЭТО ВСЁ РУХНЕТ!!!"
Всё закончилось хорошо. Плотник успел. Он поставил на место стекло, укрепил раму, сделал ей путёвые уголки. Дети не поранились и обошлось без психологических травм.
Сейчас мы сидим на пятом этаже старинного здания и в нашей комнате только одно окно на семь человек. Оно маленькое, забранное жалюзи и сверху у него застеклённый треугольник, заклеенный голубой прозрачной плёнкой. Зимой и весной солнце светит в этот треугольник и попадает прямо в глаза тем, кто сидит ближе к двери. У них становятся голубые лица, как у Гум-гама, они сидят жмурятся, млеют и не могут работать. И треугольничек заслоняют плотными картонными конвертами экспресс-почты DHL, пришедшими от заказчиков, и закрывают жалюзи.
А ещё я люблю заглядывать в чужие окна. Когда на улице темно, а в окнах загораются лампы, то сразу высвечивается много любопытного. Например, шторы. Такие разные. С ламбрекенами, с кистями, с узорами, однотонные, забранные, просто висящие, из тяжёлой ткани, обычная марля. Люстры витые, новомодные, сверкающие висюльками, простые советские без изысков, лампочки Ильича... Высвечиваются потолки разной степени изношенности и фактуры - побеленые, покрашенные, из обоев, из плиток, подвесные... На шкафах видны завалы из старых журналов, газет, игрушек, коробок. На стенах кухонь висят колонки - механические, автоматические, новые, старые... На подоконниках стоят цветы, лежат книги, сидят игрушки. На некоторых стёклах с нового года прижились бумажные снежинки. По комнатам за шторами движутся тени. Каждая проживает свою жизнь за отдельно взятым окном. И окно выделяет тень рамой, словно картину. А человек в квартире, не знает, что он тень и что он - звезда в раме и сейчас может показать теневое шоу и собрать уличную толпу таких же как я, интересующихся чужими окнами.
А вообще, мама говорила, что заглядывать в окна - это некрасиво. Неправильно. Это как подглядывать в замочную скважину.
Она меня одергивала "Не заглядывай" и шла по улице с прямой спиной, крепко держа меня за руку, а потом вдруг останавливалась и показывала мне пальцем: "Смотри, смотри, какой красивый цветок в том окне. Видишь? И вот так, как я, пальцем, показывать некультурно. Так не делай."
Однажды она специально вытащила меня на улицу и привела к зелёному дому неподалеку, чтобы показать, что в окне первого этажа на подоконнике сидит маленький, но очень тщательно сделанный улыбающийся пластиковый скелет. Мы постояли около окна, улыбаясь скелету. Потом мама пришла в себя, выпрямила спину и сказала: "Некрасиво заглядывать в чужие окна. Это неправильно".
И мы ушли.