Некто Чекин... и Зарницкая. К году литературы
"Клуб друзей Белинки" встречает "Год литературы".
Уточним понятия: не год книги, не год писателя, а год литературы. Что же это значит? Кто, грубо говоря, занимается литературой? Не литераторы ли? А что такое литератор? Понятно, что тот, кто до писателя не дорос, но некоторыми писательскими навыками владеет, обычно такие люди подвизаются на поприще журналистики, но считают себя выше по таланту и мастерству самих журналистов, хотя подозреваю, что каждый журналист в душе мнит себя писателем... Одним словом, литератор- звено промежуточное: ни писатель, ни журналист как таковой... и Чекин выбирает себе самый подходящий псевдоним - Никто-Не... А "Зарницкая" выглядит неким просветлением, покинув его в 1917 году.
Об этом мы и будем рассказывать на страницах нашего журнала, восстанавливая имена забытых уральских литераторов, напоминая нынешним о том, что их ждёт.
Другое предположение, к которому не следует относиться слишком серьёзно. Редактором "Зауральского края" до 1914 года был Спасский - практикующий врач, общественный деятель. В газету писали инженеры, адвокаты... С началом войны характер газеты несколько меняется. Практикам не до писаний, к примеру, тот же Спасский уходит на фронт... И вот здесь появляются профессиональные журналисты и литераторы... Имена многих я не знаю... и предполагаю, что многие двинулись на восток... подальше от фронта... В 1917 году Спасский возвращается, и нужно посмотреть, какие изменения произошли в редакции...
Подписано синим карандашом - "Чекина"... Подписи на других статьях или заметках: Герасимов, Быков и пр., иногда с "Ъ", иногда нет. Порой твёрдый знак напоминает букву "а"... Из чего я делаю предположение, что это не жена или сестра Чекина, а сам Чекинъ...
По Чекину и по Зарницкой у нас одни вопросы.
ЗАРНИЦКАЯ С. - Печатала стихи в екатеринбургском «Зауральском крае» (1913-1916). (Голдин) - появление С.Зарницкой совпадает с началом работы Чекина в "Зауральском крае", в 1917 Зарницкая исчезнет с горизонта, Чекин продолжает работать. Если она - это он, то по каким причинам он упраздняет своего женского двойника? - Р.Б.
Источник: ПИСАТЕЛЬНИЦЫ РОССИИ. (Материалы для биобиблиографического словаря). Составитель Ю.А.Горбунов - book.uraic.ru/elib/authors/gorbunov/sl-8.htm
Итак, мы своими глазами... не видим никаких стихов... хотя сам Чекин балует со стишатами...
Что мы можем найти по Чекину в интернете, не имея под рукой других источников.
Чекин Вячеслав Петрович
(псевдоним Никто-Не, Еноткин, В. Ч-нъ, В. Волков, Внепартийный и др.) (1868 - 1925), прозаик, поэт, драматург, фельетонист, журналист. Как журналист начинал в западных губерниях России. В 1900 г. в Белостоке вышла его первая известная книга. В 1902 - 1908 гг. сотрудничал в качестве фельетониста в газетах Владимира («Владимирская газета», «Владимирец»), Нижнего Новгорода («Нижегородский листок»), Ярославля («Северный край»), Казани («Камско-Волжская речь»). Печатался в ряде столичных изданий («Русское слово», 1907; «Последние новости», 1908). С 1908 г. жил в Екатеринбурге, работал в газете «Уральский край» (1907 - 1911), «Голос Урала» (1912), «Зауральский край» (1913 - 1917), «Уральская жизнь» (1917- 1919), в последние годы был ее редактором. Его фельетоны появлялись в газете по нескольку раз в неделю. Человек умеренных либеральных взглядов, к большевистскому режиму отнесся настороженно и неодобрительно. Автор воспоминаний о Д. Н. Мамине-Сибиряке (сборник «Урал», 1913).
Соч.: Без названия: фантазии, поэма и мелкие стихотворения. Белосток, 1900; Археологическая находка // Уральская старина. Екатеринбург, 1994. Вып. 1.
Лит.: Шмаков А.А., Шмакова Т.А. Урал литературный: Краткий биобиблиографический словарь. Челябинск, 1988; Чебаненко И.Г. Фантазии Чекина // Наука Урала. 1990, 23 авг.; Бугров В., Халымбаджа И. В.П.Чекин // Довоенная советская фантастика: Материалы к биобиблиографии // Поиск-92. Екатеринбург, 1992.
Публикуется по книге Екатеринбург. Эниклопедия. - Екатеринбург: "Академкнига", 2002. - 728 с. - m-i-e.ru/articles/chekin-vyacheslav-petrovich/
Честно говоря, стиль мне кажется несколько прямолинейно "мужским" и не менее прямолинейно назидательным... уже литературно-журналистским, т.е. литературщинкой потягивает...
Итак: 1915-01-03. Зарницкая "Как она сошла с ума" (Рассказ). - "Зауральский край", № 2. - сс.3-4.
Вячеслав (в журнале Виктор) Чекин (Никто-Не). АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ НАХОДКА. Фантазия.
Это случилось 5 марта 2914 г., ровно через 1000 лет после памятного поражения на городских выборах черно-красного блока «обновленцев».
Снега не было и в помине. Цвели глицинии. На городском пруду сновали моторные лодки. Климатические условия Урала неузнаваемо изменились за десять столетий. О суровой длинной зиме остались только старые, старые предания. Бабушки иногда рассказывали своим внукам:
- Это было давно-давно. Еще в то время, когда наши предки носили зимой шубы и не кушали собственного винограда.
Климат столицы Урала напоминал теперь южную Америку. Екатеринбургские обыватели носили тоги, пеплумы и обходились без штанов. Зимы совсем не было.
Сани сохранились только в музеях и в таблицах исторических атласов, где под ними красовалась надпись:
- Экипаж, которым пользовались уральские дикари в XX веке.
Лето кончалось в октябре. С ноября до января шли дожди, и по утрам слегка подмерзали лужи. В январе начинались землетрясения, циклоны, смерчи, самумы и всякая стихийная чертовщина вошедшая в моду в России за последние столетия Обыкновенно ежегодно разрушалось несколько городков, обваливалось несколько гор, происходило несколько маленьких наводнений с тысячами жертв Патриоты с гордостью говорили, устраивая в пользу пострадавших разные благотворительные «базары»: «Совсем как под экватором!»
В феврале обыкновенно катастрофы заканчивались. Задевала иногда ядовитым хвостом какая-нибудь случайная комета, но на подобные пустяки никто не обращал внимания. Зеленели поля, пели птицы, цвели розы, жасмины, глицинии. В цветниках вскапывали клумбы. В садах окапывали персиковые, миндальные и гранатовые деревья. В огородах пересаживали из парников ананасы и бананы. Сделался общеупотребительным итальянский язык. Развилась открытая когда-то ПА. Кронебергом «Екатеринбургская музыкальность» - весь город гремел оперными ариями, а с Исети неслись сотни голосов, певших «Санта Лючия». Впрочем, я уклонился от рассказа. И так: Это произошло 5 марта 2914 года в Екатеринбурге, на той площади, где некогда находились собор, гимназия, горное управление, недостроенный гостиный двор и другие здания. Один из потомков члена касты древних кабатчиков (арендовавшего некогда знаменитое Народное собрание, конкурировавшее с Обществом трезвости) задумал устроить новый погреб для храпении вин из собственных виноградников. Начали рыть землю. Сначала работали успешно, под громкие южные песни, но вскоре лопаты наткнулись на какие-то
жесткие предметы. Решили, что встретились знаменитые «клеровские сланцы», которые, по словам летописей, так давно задерживали культурное развитие столицы Урала, но потом, когда попались исковерканные листы проржавевшего железа и обломки стекол, это предположение пришлось оставить. Ясно, рабочие нашли какие-то древние развалины. Отношение к памятникам старины в XXX веке было совсем не футуристическое. Работы приостановили до прибытия городского археолога, носившего почетное звание «хранителя старины». Приехал Клер 153 (со времен смерти в XX столетии славного археолога Клера, открывшего екатеринбургские сланцы, тщательно обследовавшего в 2 месяца тысячи городских колодцев и проложившего новый путь на «Чертово городище», эта должность считалась наследственной и переходила от отца к сыну). Снова начали копать. Добрались до сплошных масс старого кирпича и штукатурки. Стали выбрасывать камень за камнем. Из земли показалось что-то, напоминавшее искривленный толстый сук. Археолог спустился в яму - осмотрел, ощупал, даже понюхал странный предмет: «Несомненно, клык мамонта! Осторожно разбирайте обломки, - мы, по-видимому, натолкнулись или на остатки скотного двора ручных мамонтов (есть ручные коровы, лошади, даже слоны, почему же не допустить и существование ручных мамонтов?), или на развалины человеческого жилища, разрушенного дикими мамонтами.» Но боже мой, какая же это древность! Начали осторожно копать дальше. Показался другой клык оригинальной, искривленной формы.
- Странно, очень странно! - бормотал Клер 153, Рассматривая этот клык, - Другой такой бивень, по преданиям, был только у скелета мамонта, который находился в здешнем музее, при неожиданном разрушении которого в 1914 г. погибли два моих знаменитых предка.
За клыками показался череп, потом позвонки, ребра огромного животного. Вдруг что-то ослепительно блеснуло, среди костей, земли и мусора показались медали, значки жетоны, разноцветные ленточки, ордена, точно просыпали витрину ювелирного магазина. Клер 153 жадно бросился вперед: целая нумизматическая коллекция, проглоченная мамонтом!
После первого замешательства стали осторожно, руками выбрасывать землю:
- Ай, ай! - закричали рабочие. - Человек! Старик! Живой старик!
Действительно, среди костей мамонта лежала фигура с белой бородой и волосами, в мундире с жирным золотым шитьем, который весь от воротничка до колен был увешан самыми разнообразными знаками отличия. Сбоку торчала шпага.
- Начальник древнего племени! - решил Клер 153. - Трудно предположить, что он проглочен рассвирепевшим мамонтом. Вероятнее всего, мы имеем дело с интереснейшим похоронным обрядом, в котором над могилой вождей древние обыватели Урала ставили труп убитого мамонта или даже, может быть...
- Да он дышит, г-н археолог! Ей богу, дышит!
Грудь старика действительно медленно вздымалась, причем безчисленные кресты и медали мелодично позванивали.
- Он жив! Скорее врача!
Врач, прежде всего, хотел расстегнуть и снять со старика мундир! Но он неожиданно схватил его за руку и жалобно забормотал:
- Нет, нет! Не надо! Не троньте мои ордена!
- Успокойтесь, дедушка...
Старик рассердился:
- Не дедушка, а ваше превосходительство!
Доктор удивленно спросил археолога:
- Это что же такое «Ваше превосходительство»?
- Чин такой был в древности.
- А-а!
- Я - действительный статский советник, президент ученого общества любителей естествознания, такого общества, в котором состояли почетными членами все духовные, военные и штатские генералы Урала... - продолжал старик, стараясь подняться на ноги.
Городской археолог вскрикнул и стремительно протянул руки к орденоносному старику:
- Вы Анисим Егорович Клер?! Вы? Вы?
- Да, я.
- Ваше превосходительство! Мой добрый, мой славный предок! Придите же в объятия вашему любящему 153 потомку, археологу Клеру!
Кто опишет, кто изобразит всю трогательность этой необыкновенной встречи! Плакали случайные прохожие, плакали рабочие, плакал даже умиленный немой свидетель, скелет древнего мамонта!
Седой президент бормотал сквозь слезы:
- Я так рад, так счастлив, как будто получил Белого Орла или зачислил в почетные члены министра! Здравствуй, здравствуй, дорогой мой! Только обнимемся осторожнее, и, сохрани Бог, не оборви ордена! Ведь это все, что осталось мне от прошлого!
Весть о необыкновенной находке быстро облетела город. Толпа зевак хлынула посмотреть на мамонта, а все ученые специалисты направились на квартиру городского археолога, где его ветхий предок обещал сделать краткое сообщение о гибели екатеринбургского музея, под развалинами которого он пробыл в летаргическом оцепенении ровно 999 лет.
Необыкновенного референта, сверкавшего сединой и орденами, встретили дружными аплодисментами. Президент начал говорить дрожащим старческим голосом на полузабытом наречии здешних уральцев. Он передал историю возникновения и роста одного из лучших в старой провинциальной России музея - екатеринбургского. «Мы собирали камень за камнем, чучело за чучелом, коллекцию за коллекцией, кость за костью. Мы поместили около единственных в целом мире скелетов большого мамонта с искривленным клыком и гигантского ископаемого оленя такие археологические, геологические, минералогические и палеонтологические богатства, которые оценивались в сотни тысяч! Но весь этот научный «мед» мы снесли в слишком ветхий «улей». Древние стены, вместившие музей, оказались непрочными: начали появляться зловещие трещины, раздавались угрожающие трески, разгонявшие и без того немногочисленную аудиторию наших собраний. Было решено построить новое достойное здание для екатеринбургского музея. Но по древнерусской пословице: «улита едет - когда-то будет». Начертили план, составили солидную смету, отвели место для постройки и беспомощно остановились перед вопросом: «А где же взять денег?» Пережевывали этот вопрос до тех пор, пока не разразилась эта ужасная катастрофа, о которой я до сих пор... через тысячу лет не могу вспоминать без ужаса». Седой докладчик выпил воды и взволнованно продолжил: «Мы, мирно собравшиеся на очередное собрание для обсуждения доклада городского головы А.Е.Обухова, долго спорили по вопросу о том, можно ли рассчитывать на открытие богатых золотоносных жил на екатеринбургских дворах и огородах. Говорил сам автор доклада, горячо доказывая, что Калифорния и Клондайк ничто перед Екатеринбургом: «Мы на пороге новой золотой эры. Пройдет немного лет, и в Екатеринбург хлынут со всех концов России». И тут раздался ужасный треск. Трещины, словно черные молнии, прорезали потолок и стены. Поднялись клубы пыли. Раздался грохот падающих костей и минералов. Я слышал крики: «Спасайтесь!» Видел обезумевшие от ужаса лица действительных и почетных членов и не помню, как очутился у ног гордости нашего музея, - скелета мамонта. Меня ударило несколько обломков, но они отскочили от кольчуги из орденов и медалей на моей груди. Да, меня спасли ордена и мамонт, могучие кости которого защитили мои старые кости от тяжести рухнувшего потолка. Над мамонтом образовалась точно палатка из обломков. Было темно, душно, пыльно, откуда-то доносились жалобные стоны... Я потерял сознание. Остальное вы знаете лучше меня...»
Слушатели были потрясены. Клер 153 плакал...
(газета «Зауральский край», Екатеринбург, 25 марта 1914, № 68)
Опубликовано:
Литературно-краеведческий альманах. «УРАЛЬСКАЯ СТАРИНА». Выпуск № 1, 1994 г.
Уточним понятия: не год книги, не год писателя, а год литературы. Что же это значит? Кто, грубо говоря, занимается литературой? Не литераторы ли? А что такое литератор? Понятно, что тот, кто до писателя не дорос, но некоторыми писательскими навыками владеет, обычно такие люди подвизаются на поприще журналистики, но считают себя выше по таланту и мастерству самих журналистов, хотя подозреваю, что каждый журналист в душе мнит себя писателем... Одним словом, литератор- звено промежуточное: ни писатель, ни журналист как таковой... и Чекин выбирает себе самый подходящий псевдоним - Никто-Не... А "Зарницкая" выглядит неким просветлением, покинув его в 1917 году.
Об этом мы и будем рассказывать на страницах нашего журнала, восстанавливая имена забытых уральских литераторов, напоминая нынешним о том, что их ждёт.
Другое предположение, к которому не следует относиться слишком серьёзно. Редактором "Зауральского края" до 1914 года был Спасский - практикующий врач, общественный деятель. В газету писали инженеры, адвокаты... С началом войны характер газеты несколько меняется. Практикам не до писаний, к примеру, тот же Спасский уходит на фронт... И вот здесь появляются профессиональные журналисты и литераторы... Имена многих я не знаю... и предполагаю, что многие двинулись на восток... подальше от фронта... В 1917 году Спасский возвращается, и нужно посмотреть, какие изменения произошли в редакции...
Подписано синим карандашом - "Чекина"... Подписи на других статьях или заметках: Герасимов, Быков и пр., иногда с "Ъ", иногда нет. Порой твёрдый знак напоминает букву "а"... Из чего я делаю предположение, что это не жена или сестра Чекина, а сам Чекинъ...
По Чекину и по Зарницкой у нас одни вопросы.
ЗАРНИЦКАЯ С. - Печатала стихи в екатеринбургском «Зауральском крае» (1913-1916). (Голдин) - появление С.Зарницкой совпадает с началом работы Чекина в "Зауральском крае", в 1917 Зарницкая исчезнет с горизонта, Чекин продолжает работать. Если она - это он, то по каким причинам он упраздняет своего женского двойника? - Р.Б.
Источник: ПИСАТЕЛЬНИЦЫ РОССИИ. (Материалы для биобиблиографического словаря). Составитель Ю.А.Горбунов - book.uraic.ru/elib/authors/gorbunov/sl-8.htm
Итак, мы своими глазами... не видим никаких стихов... хотя сам Чекин балует со стишатами...
Что мы можем найти по Чекину в интернете, не имея под рукой других источников.
Чекин Вячеслав Петрович
(псевдоним Никто-Не, Еноткин, В. Ч-нъ, В. Волков, Внепартийный и др.) (1868 - 1925), прозаик, поэт, драматург, фельетонист, журналист. Как журналист начинал в западных губерниях России. В 1900 г. в Белостоке вышла его первая известная книга. В 1902 - 1908 гг. сотрудничал в качестве фельетониста в газетах Владимира («Владимирская газета», «Владимирец»), Нижнего Новгорода («Нижегородский листок»), Ярославля («Северный край»), Казани («Камско-Волжская речь»). Печатался в ряде столичных изданий («Русское слово», 1907; «Последние новости», 1908). С 1908 г. жил в Екатеринбурге, работал в газете «Уральский край» (1907 - 1911), «Голос Урала» (1912), «Зауральский край» (1913 - 1917), «Уральская жизнь» (1917- 1919), в последние годы был ее редактором. Его фельетоны появлялись в газете по нескольку раз в неделю. Человек умеренных либеральных взглядов, к большевистскому режиму отнесся настороженно и неодобрительно. Автор воспоминаний о Д. Н. Мамине-Сибиряке (сборник «Урал», 1913).
Соч.: Без названия: фантазии, поэма и мелкие стихотворения. Белосток, 1900; Археологическая находка // Уральская старина. Екатеринбург, 1994. Вып. 1.
Лит.: Шмаков А.А., Шмакова Т.А. Урал литературный: Краткий биобиблиографический словарь. Челябинск, 1988; Чебаненко И.Г. Фантазии Чекина // Наука Урала. 1990, 23 авг.; Бугров В., Халымбаджа И. В.П.Чекин // Довоенная советская фантастика: Материалы к биобиблиографии // Поиск-92. Екатеринбург, 1992.
Публикуется по книге Екатеринбург. Эниклопедия. - Екатеринбург: "Академкнига", 2002. - 728 с. - m-i-e.ru/articles/chekin-vyacheslav-petrovich/
Честно говоря, стиль мне кажется несколько прямолинейно "мужским" и не менее прямолинейно назидательным... уже литературно-журналистским, т.е. литературщинкой потягивает...
Итак: 1915-01-03. Зарницкая "Как она сошла с ума" (Рассказ). - "Зауральский край", № 2. - сс.3-4.
Вячеслав (в журнале Виктор) Чекин (Никто-Не). АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ НАХОДКА. Фантазия.
Это случилось 5 марта 2914 г., ровно через 1000 лет после памятного поражения на городских выборах черно-красного блока «обновленцев».
Снега не было и в помине. Цвели глицинии. На городском пруду сновали моторные лодки. Климатические условия Урала неузнаваемо изменились за десять столетий. О суровой длинной зиме остались только старые, старые предания. Бабушки иногда рассказывали своим внукам:
- Это было давно-давно. Еще в то время, когда наши предки носили зимой шубы и не кушали собственного винограда.
Климат столицы Урала напоминал теперь южную Америку. Екатеринбургские обыватели носили тоги, пеплумы и обходились без штанов. Зимы совсем не было.
Сани сохранились только в музеях и в таблицах исторических атласов, где под ними красовалась надпись:
- Экипаж, которым пользовались уральские дикари в XX веке.
Лето кончалось в октябре. С ноября до января шли дожди, и по утрам слегка подмерзали лужи. В январе начинались землетрясения, циклоны, смерчи, самумы и всякая стихийная чертовщина вошедшая в моду в России за последние столетия Обыкновенно ежегодно разрушалось несколько городков, обваливалось несколько гор, происходило несколько маленьких наводнений с тысячами жертв Патриоты с гордостью говорили, устраивая в пользу пострадавших разные благотворительные «базары»: «Совсем как под экватором!»
В феврале обыкновенно катастрофы заканчивались. Задевала иногда ядовитым хвостом какая-нибудь случайная комета, но на подобные пустяки никто не обращал внимания. Зеленели поля, пели птицы, цвели розы, жасмины, глицинии. В цветниках вскапывали клумбы. В садах окапывали персиковые, миндальные и гранатовые деревья. В огородах пересаживали из парников ананасы и бананы. Сделался общеупотребительным итальянский язык. Развилась открытая когда-то ПА. Кронебергом «Екатеринбургская музыкальность» - весь город гремел оперными ариями, а с Исети неслись сотни голосов, певших «Санта Лючия». Впрочем, я уклонился от рассказа. И так: Это произошло 5 марта 2914 года в Екатеринбурге, на той площади, где некогда находились собор, гимназия, горное управление, недостроенный гостиный двор и другие здания. Один из потомков члена касты древних кабатчиков (арендовавшего некогда знаменитое Народное собрание, конкурировавшее с Обществом трезвости) задумал устроить новый погреб для храпении вин из собственных виноградников. Начали рыть землю. Сначала работали успешно, под громкие южные песни, но вскоре лопаты наткнулись на какие-то
жесткие предметы. Решили, что встретились знаменитые «клеровские сланцы», которые, по словам летописей, так давно задерживали культурное развитие столицы Урала, но потом, когда попались исковерканные листы проржавевшего железа и обломки стекол, это предположение пришлось оставить. Ясно, рабочие нашли какие-то древние развалины. Отношение к памятникам старины в XXX веке было совсем не футуристическое. Работы приостановили до прибытия городского археолога, носившего почетное звание «хранителя старины». Приехал Клер 153 (со времен смерти в XX столетии славного археолога Клера, открывшего екатеринбургские сланцы, тщательно обследовавшего в 2 месяца тысячи городских колодцев и проложившего новый путь на «Чертово городище», эта должность считалась наследственной и переходила от отца к сыну). Снова начали копать. Добрались до сплошных масс старого кирпича и штукатурки. Стали выбрасывать камень за камнем. Из земли показалось что-то, напоминавшее искривленный толстый сук. Археолог спустился в яму - осмотрел, ощупал, даже понюхал странный предмет: «Несомненно, клык мамонта! Осторожно разбирайте обломки, - мы, по-видимому, натолкнулись или на остатки скотного двора ручных мамонтов (есть ручные коровы, лошади, даже слоны, почему же не допустить и существование ручных мамонтов?), или на развалины человеческого жилища, разрушенного дикими мамонтами.» Но боже мой, какая же это древность! Начали осторожно копать дальше. Показался другой клык оригинальной, искривленной формы.
- Странно, очень странно! - бормотал Клер 153, Рассматривая этот клык, - Другой такой бивень, по преданиям, был только у скелета мамонта, который находился в здешнем музее, при неожиданном разрушении которого в 1914 г. погибли два моих знаменитых предка.
За клыками показался череп, потом позвонки, ребра огромного животного. Вдруг что-то ослепительно блеснуло, среди костей, земли и мусора показались медали, значки жетоны, разноцветные ленточки, ордена, точно просыпали витрину ювелирного магазина. Клер 153 жадно бросился вперед: целая нумизматическая коллекция, проглоченная мамонтом!
После первого замешательства стали осторожно, руками выбрасывать землю:
- Ай, ай! - закричали рабочие. - Человек! Старик! Живой старик!
Действительно, среди костей мамонта лежала фигура с белой бородой и волосами, в мундире с жирным золотым шитьем, который весь от воротничка до колен был увешан самыми разнообразными знаками отличия. Сбоку торчала шпага.
- Начальник древнего племени! - решил Клер 153. - Трудно предположить, что он проглочен рассвирепевшим мамонтом. Вероятнее всего, мы имеем дело с интереснейшим похоронным обрядом, в котором над могилой вождей древние обыватели Урала ставили труп убитого мамонта или даже, может быть...
- Да он дышит, г-н археолог! Ей богу, дышит!
Грудь старика действительно медленно вздымалась, причем безчисленные кресты и медали мелодично позванивали.
- Он жив! Скорее врача!
Врач, прежде всего, хотел расстегнуть и снять со старика мундир! Но он неожиданно схватил его за руку и жалобно забормотал:
- Нет, нет! Не надо! Не троньте мои ордена!
- Успокойтесь, дедушка...
Старик рассердился:
- Не дедушка, а ваше превосходительство!
Доктор удивленно спросил археолога:
- Это что же такое «Ваше превосходительство»?
- Чин такой был в древности.
- А-а!
- Я - действительный статский советник, президент ученого общества любителей естествознания, такого общества, в котором состояли почетными членами все духовные, военные и штатские генералы Урала... - продолжал старик, стараясь подняться на ноги.
Городской археолог вскрикнул и стремительно протянул руки к орденоносному старику:
- Вы Анисим Егорович Клер?! Вы? Вы?
- Да, я.
- Ваше превосходительство! Мой добрый, мой славный предок! Придите же в объятия вашему любящему 153 потомку, археологу Клеру!
Кто опишет, кто изобразит всю трогательность этой необыкновенной встречи! Плакали случайные прохожие, плакали рабочие, плакал даже умиленный немой свидетель, скелет древнего мамонта!
Седой президент бормотал сквозь слезы:
- Я так рад, так счастлив, как будто получил Белого Орла или зачислил в почетные члены министра! Здравствуй, здравствуй, дорогой мой! Только обнимемся осторожнее, и, сохрани Бог, не оборви ордена! Ведь это все, что осталось мне от прошлого!
Весть о необыкновенной находке быстро облетела город. Толпа зевак хлынула посмотреть на мамонта, а все ученые специалисты направились на квартиру городского археолога, где его ветхий предок обещал сделать краткое сообщение о гибели екатеринбургского музея, под развалинами которого он пробыл в летаргическом оцепенении ровно 999 лет.
Необыкновенного референта, сверкавшего сединой и орденами, встретили дружными аплодисментами. Президент начал говорить дрожащим старческим голосом на полузабытом наречии здешних уральцев. Он передал историю возникновения и роста одного из лучших в старой провинциальной России музея - екатеринбургского. «Мы собирали камень за камнем, чучело за чучелом, коллекцию за коллекцией, кость за костью. Мы поместили около единственных в целом мире скелетов большого мамонта с искривленным клыком и гигантского ископаемого оленя такие археологические, геологические, минералогические и палеонтологические богатства, которые оценивались в сотни тысяч! Но весь этот научный «мед» мы снесли в слишком ветхий «улей». Древние стены, вместившие музей, оказались непрочными: начали появляться зловещие трещины, раздавались угрожающие трески, разгонявшие и без того немногочисленную аудиторию наших собраний. Было решено построить новое достойное здание для екатеринбургского музея. Но по древнерусской пословице: «улита едет - когда-то будет». Начертили план, составили солидную смету, отвели место для постройки и беспомощно остановились перед вопросом: «А где же взять денег?» Пережевывали этот вопрос до тех пор, пока не разразилась эта ужасная катастрофа, о которой я до сих пор... через тысячу лет не могу вспоминать без ужаса». Седой докладчик выпил воды и взволнованно продолжил: «Мы, мирно собравшиеся на очередное собрание для обсуждения доклада городского головы А.Е.Обухова, долго спорили по вопросу о том, можно ли рассчитывать на открытие богатых золотоносных жил на екатеринбургских дворах и огородах. Говорил сам автор доклада, горячо доказывая, что Калифорния и Клондайк ничто перед Екатеринбургом: «Мы на пороге новой золотой эры. Пройдет немного лет, и в Екатеринбург хлынут со всех концов России». И тут раздался ужасный треск. Трещины, словно черные молнии, прорезали потолок и стены. Поднялись клубы пыли. Раздался грохот падающих костей и минералов. Я слышал крики: «Спасайтесь!» Видел обезумевшие от ужаса лица действительных и почетных членов и не помню, как очутился у ног гордости нашего музея, - скелета мамонта. Меня ударило несколько обломков, но они отскочили от кольчуги из орденов и медалей на моей груди. Да, меня спасли ордена и мамонт, могучие кости которого защитили мои старые кости от тяжести рухнувшего потолка. Над мамонтом образовалась точно палатка из обломков. Было темно, душно, пыльно, откуда-то доносились жалобные стоны... Я потерял сознание. Остальное вы знаете лучше меня...»
Слушатели были потрясены. Клер 153 плакал...
(газета «Зауральский край», Екатеринбург, 25 марта 1914, № 68)
Опубликовано:
Литературно-краеведческий альманах. «УРАЛЬСКАЯ СТАРИНА». Выпуск № 1, 1994 г.