советский союз в нацистской пропаганде
Оригинал взят у labas в советский союз в нацистской пропаганде
Возвращаясь к напечатанному. Несколько лет назад коллега Хмельницкий издал на русском языке каталог нацистской выставки "Советский рай". В предисловии он так комментирует содержание каталога (здесь и далее выделения в текстах мои):
Все, что касается реалий советской жизни - экономики, социального устройства, правил поведения, условий жизни - в целом соответствует действительности. Материал собран квалифицированно и со знанием дела. Он и сегодня представляет интерес для историков сталинской эпохи. Даже статистические данные, например о репрессиях, или информация о ценах, зарплатах и т. п. более или менее соответствуют тому, что сегодня известно на этот счет. Эти данные явно не искажались сознательно; впрочем, их и не было смысла искажать. В своем реальном виде они вполне эффективно работали на нацистскую пропаганду.
Идеологическая обработка собранного материала профессиональными пропагандистами - второй информационный слой - сводилась в основном к двум вещам. Во-первых, война Германии с СССР подавалась исключительно как попытка Германии спасти Европу от большевистского нашествия. Собственные агрессивные планы Гитлера, приведшие к заключению недавнего пакта со Сталиным и к захвату по соглашению и в союзе с СССР половины Европы, оставались за скобками. Наоборот, Германия изображалась как предводитель всех европейцев, готовых бороться за свою свободу от большевистского варварства.
Во-вторых, вводились обусловленные расовой теорией и совершенно бессмысленные с точки зрения здравого смысла понятия «мировое еврейство» и «еврейский большевизм». Советская власть подавалась как власть «еврейства», а правящий слой в советском обществе определялся как «еврейско-большевистский».
Итак, по любопытной теории коллеги Хмельницкого - стоит очистить нацистскую пропаганду об СССР от двух наслоений - сокрытия собственных агрессивных намерений и фиксации на "еврейской власти" в СССР как она окажется "в целом соответствующей действительности". Этот довольно наивный, как мы увидим ниже, взгляд объясняется вероятно особенностями мировоззрения коллеги Хмельницкого, стержнем которого является столь иррациональная и всепроникающая ненависть к Сталину, что такие элементарные добродетели историка как отстраненность и критический подход к источникам перед ней пасуют.
Вторым базовым недостатком трудов коллеги Хмельницкого является практически полное игнорирование работ других современных историков, прежде всего историков немецких, ведь в Германии изданы сотни исторических работ, так или иначе посвященных нацистской пропаганде. Из всей этой массы коллега Хмельницкий в своей книге "Нацистская пропаганда против СССР" использовал одну-единственную книжку М.Хееке "Reisen zu den Sowjets" и то лишь в части статистических выкладок о количестве немцев, посещавших Советский Союз.
Разумеется, подобное нежелание или неумение сверять собственные умозаключения с выводами других специалистов способствует и искажению собственной оптики восприятия и зарождению весьма экстравагантных теорий.
На самом деле идеологическая обработка нацистской пропаганды вовсе не ограничивалась указанным коллегой Хмельницким слоем. Добавить следует как минимум два следующих основополагающих приема:
- взгляд на СССР с позиции расового превосходства;
- избирательная подача советских реалий.
Если автор, закрывая глаза на литературу, в которой вопрос всесторонне разобран, об этих приемах умалчивает, он - по незнанию или по заблуждению - занимается апологетикой нацистской пропаганды, на что я и указал в недавнем диалоге с уваж. bbb. Это скромное замечание неожиданно вызвало крайне импульсивную реакцию коллеги Хмельницкого:
Для того, чтобы выяснить, где, в каких случаях и в какой степени нацистская пропаганда соответствовала действительности, а где врала, когда рассказывала об СССР, нужно сравнить то, что она декларировала с тем, что известно о советской жизни 30-х годов сегодня. А известно практически все.
Это единственный добросовестный путь анализа и нацистской, и вообще любой пропаганды.
Поскольку лабасу тоже понятно, что таким образом доказать лживость большинства нацистских утверждений об СССР невозможно, он делает финт ушами. Заявляет, что сначала нужно каким-то особым образом «изучить предмет» - видимо, убедить себя, что нацистские пропагандисты врали всегда и во всем, а потом уже, оценивая саму пропаганду, исходить исключительно их этой мистической догмы.
Я давно уже знал, что числящийся историком лабас - советчик и в этом качестве сознательный фальсификатор истории. Это просто еще одно забавное доказательство того же самого.
Начнем с аргумента "нужно сравнить". Я не зря говорил о приеме избирательной подачи. К примеру, можно сейчас поехать в город Дуйсбург, найти там на окраине двухкомнатную квартиру, в которой ютится два десятка нелегальных эмигрантов из Румынии, сфотографировать этот кошмар и опубликовать фоторепортаж под заголовком "Так живет Германия". Однако, можно поехать и в фешенебельный пригород Мюнхена Грюнвальд, сфотографировать тамошние виллы и также опубликовать, причем под тем же заголовком. По теории коллеги Хмельницкого "единственный добросовестный путь анализа" обоих фоторепортажей - это сравнение их с реальностью. Сравниваем - и выясняем, что они стопроцентно соответствуют реальности. Но при этом противоречат друг другу. Таким образом, зачастую ключевую роль играет не столько голый факт, сколько контекст его подачи.
Разобравшись с азами, перейдем собственно к обсуждению нацистской пропаганды о СССР. Понятно, что ко мне как к "советчику" доверия нет, поэтому далее я предоставляю слово западным историкам.
Начнем с книги М.Хееке "Reisen zu den Sowjets", тем более - как мы уже знаем - на нее коллега Хмельницкий ссылался в своей работе. Книга посвящена изданным в Германии книгам о поездках в сталинский СССР, являвшимся вне сомнения важной составной частью "квалифицированно собранных" нацистами материалов о советском быте. К сожалению, в этой книге коллегу Хмельницкого заинтересовали лишь статистические данные из первой части, между тем на стр. 530 располагается куда более интересная нам глава "Политическая позиция авторов по отношению к Советскому Союзу". Хееке делит путешественников на такие условные группы: "Пропагандисты", "Защитники" (при нацизме, понятно, не печатавшиеся), "Проверяющие", "Противники", "Демагоги", "Ренегаты" и "Аполитичные". Особый интерес для нас представляют "Демагоги", так как (перевод здесь и далее мой):
в годы национал-социализма подобные демагогические труды заняли полностью господствующее положение. Надо заметить, что авторы отчетов более не имели возможности в достаточной мере подготовиться к поездкам. Многие лежащие на поверхности ошибки... указывают на то, что наблюдение за Советским Союзом утратило точность. По причине отсутствия конкурирующих книг [иного содержания] и критических рецензий исчез контроль, заставляющий автора быть точным и аккуратным. Если оставить в стороне антисоветскую пропаганду Антикоминтерна, то почти все труды, в предисловии к которым читателя не встречали "еврейско-большевистские унтерменши", уже воспринимались как серьезные. Это впечатление было обманчивым. Отсутствие споров о Советском Союзе и практикуемая цензура вели к выпуску дилетантских книг.Нетрудно заметить, что выделенный мной фрагмент прямо опровергает теорию коллеги Хмельницкого о том, что стоит удалить из нацистской пропаганды об СССР еврейскую составляющую, как она окажется " в целом соответствующей действительности". Право, жаль, что он не дочитал цитируемую им самим книгу до 530 страницы.
В книге бельгийской исследовательницы Ине ван Линтхут "Das Buch in der nationalsozialistischen Propagandapolitik" (2011) нам особо интересна глава, обсуждающая отношение к России в нацистской печати (стр. 138 и далее):
С 1935 года в третьем рейхе проводились резко антисоветские кампании, причем имела место почти идеальная конвергенция идеологических предпосылок и политических интересов. Пропаганда образа врага была с одной стороны конформна с нацистской идеологией, которая представляла славянское население как расово неполноценное, продажное и животное, а национал-социализм как единственное спасение от большевизма. С другой стороны она служила целям реальной политики, отвлекая критически настроенных к режиму лиц образом общего внешнего врага и оправдывая решительный "Дранг нах Остен" как оборонительное мероприятие против большевистской опасности.
Исходя из этой подоплеки, пресса и книгоиздание были равно задействованы в [анти]русской пропаганде. Для газет и журналов из огромного числа примеров упомянем лишь обязывающее указание "всем крупным иллюстрированным журналам" глубоко разобрать по одной антибольшевистской теме, непременно сопроводив это "отвратительными и антиэстетичными иллюстрациями". В результате чего читателям "Мюнхнер Иллюстрирте" были наглядно продемонстрированы советские евреи, читателям "Фамилиен-Иллюстрирте" - убогость советской семьи, читателям "Нойе Югенд" - антицерковная пропаганда, читателям эссенского "Вохеншау" - разрушенные церкви, а читателям "Кельнише Иллюстрирте Цайтунг" - жестокости руководителей государства. В области книгоиздания посредством выставок, премий, рецензий, книжных новинок и переводов нацеленно поощрялась именно антибольшевистская литература. В рамках этого роман "Фабрика новых людей" русской писательницы Али Рахмановой, охарактеризованный Геббельсом как "Картина советского ада", был в качестве парадного примера советской угрозы переиздан 15 раз и награжден премией как лучший антибольшевистской роман современности.Далее ван Линтхут описывает как на этом фоне был воспринят пакт о ненападении с СССР: из переполненного зала министерства пропаганды выскакивали в бурном оживлении журналисты, которым сообщили, что русские, до того именовавшиеся "бестиями", "нелюдями", "бандитами" и "преступниками" во мгновение ока стали "братьями по оружию". Тут, однако автор указывает на различия между указаниями для прессы, в которых предписывалось избрать более дружеский по отношению к СССР тон, и книгоизданием, которое просто застопорило выпуск литературы об СССР. После нападения на Советский Союз
снова использовался предвоенный идеологически бескомпромиссный взгляд на Россию. За вновь возникшей конвергенцией идеологических установок и политических интересов последовало совместное задействование средств массовой информации. Различия между книгоизданием и прессой более не делалось... Вновь разрешалось распространение антибольшевистской литературы. Русские книги в немецком переводе снова усиленно использовались для антисоветской пропаганды. Из них, к примеру, было очевидно, что "в образе русского человека" большое место занимает криминальная составляющая и что недочеловечность была поднята в России до уровня "общественного принципа".
Перейдем непосредственно к выставке "Советский рай". Процитирую статью австрийской исследовательницы Роземари Бургшталлер:
Выставка "Советский рай" показывала помимо трофейного оружия реконструированные в нацистской перспективе жилые и производственные постройки с оккупированных восточных территорий. Поездки на грузовиках, во время которых сотрудники отдела пропаганды НСДАП добывали объекты для выставки, назывались "русскими экспедициями". Некоторые из этих объектов были, как считается, привезены из Минска и окрестностей...
Большевизм - это "тирания немногих над безвольной массой", так выразился на открытии выставки 13 декабря 1941 года заместитель гауляйтера Вены Карл Шарицер. С началом "восточной кампании" нацистская пропаганда снова и с большой интенсивностью сосредоточилась на "еврейском большевизме" как образе главного врага. "Советский рай" инсценировал идеологический конструкт управляемого еврейской элитой Советского Союза как вуайеристический взгляд в убогий повседневный быт населения. Антикоммунистические аверсии, антиеврейские стереотипы и повседневные расовые предрассудки против славянского населения казались в конструкте "Советского рая" якобы подкрепленными доказательствами. Из "Рейхскомиссариата Остланд" в Вену, Берлин и другие города пересаживались дома, лачуги и бараки вдоль извилистых грязных тропинок. Можно было зайти в тесное обиталище рабочей семьи, заставленной рухлядью как и колхозное жилье русского крестьянина. Выставленная картофелекопалка одной из МТС сломалась уже много лет назад. Государственные магазины продавали бумажные костюмы и несколько консервных банок. По дощатому полу пустого и пыльного помещения загса шли глубокие трещины - видимо, метафора социальных отношений при социализме. Модель минской оперы была подана как роскошество "еврейских бонз". В лачуге из досок по соседству ютились советские граждане. Обломки памятника Ленину. Каталог выставки информировал: массовая продукция из гипса и фанеры. Рассохшиеся двери. Разбитая посуда. Разорванные одеяла. Лохмотья. Бедность и грязь жилищ, показанных с диффамационными намерениями, неминуемо представляла их прежних обитателей в невыгодном свете. Как будто схожих условий жизни в нацистской Германии и у арийцев не было. Как будто подобные временные убежища не были вызваны нуждой из-за военных разрушений. Предрассудки против евреев, против славян, поляков, русских, "азиатов" сливались в осязаемую картинку недочеловеков, особенно четко отделенную от "народной общности" немцев. В "Советском раю" граждане Германии могли пестовать обывательскую враждебность и вдыхать повседневные антипатии.
Для Геббельса эта выставка ненависти являлась "одним из лучших средств пропаганды вообще". Демонстрация образа врага была главной характеристикой выставок при национал-социализме. Во время увеличивающегося дефицита продуктов питания и усиливающихся воздушных налетов союзников на немецкие города "Советский рай" со своими страшными и угрожающими сценариями экономической бездны должен был помочь объединению фронта и тыла, вызвать равнодушие в отношении к еврейскому населению и жителям оккупированных территорий и не в последнюю очередь предложить вентиль для разрядки коллективной агрессии. Якобы эту выставку инициировали рассказы солдат. Многие письма с восточного фронта описывают условия жизни с явно дискриминирующей точки зрения. "Бездушные лица" назывался один из фотомонтажей выставки. Стереотип "тупого, почти животного упорства" красноармейцев должен был помочь объяснить, почему "колосс на глиняных ногах" немедленно не рассыпался под напором немецкой армии.
Как нетрудно видеть, три процитированных мной автора рисуют взаимно дополняющую друг друга, но не противоречивую картину нацисткой пропаганды о Советском Союзе. Но эта картина не сочетается с мыслью коллеги Хмельницкого, согласно которой, стоит избавить эту пропаганду от дезинформационно-политической и антисемитской составляющих как оставшееся окажется "в целом соответствующим действительности". Как он это объяснит - заклеймит всех трех авторов "советчиками" или сочинит более эффектную конспирологическую теорию - уже не столь интересно.
В заключение приведу несколько цитат из опубликованного мной ранее служебного дневника сотрудника айнзацштаба рейхсляйтера Розенберга Г.фон Крузенштерна, побывавшего в Минске (который, напомню, стал прототипом для "Советского рая") в мае 1942 года:
Сейчас, если не считать сгоревшей церкви и еще двух каменных развалин по соседству, до самого горизонта тянутся лишь полностью выгоревшие улицы, лишь кое-где торчат дымоходы и остатки фундаментов, порой нижний каменный этаж, порой кирпичная баня, подвал или сарай. Это ужасное однообразие прерывает лишь зелень густых лиственных рощ у обоих местных кладбищ. Потрясающе и удивительно то, что в этих руинах живут и всю зиму прожили люди! Они выкопали себе множество нор в земле, накрыв и обнеся их сгоревшими балками, остатками кровли и камнями. Из этих землянок идет дым и порой вылезают оборванные люди! Это фотографируется. Мы проезжаем несколько раз через новый район, состоящий из монументальных новостроек, которые частью еще не были доделаны. Все выгорело...
Но главное чудо Минска, памятное всем по вохеншау и иллюстрациям в журналах - огромное партийное здание. В нем 10 этажей, оно занимает целый квартал и царит над городом, так как расположено на возвышенности и по крайней мере с одной стороны окружено убогими деревянными халупами. Эта картинка была вдоволь использована в пропагандистских целях...
На одном величавом холме стоит еще одно крупное здание, видное издалека - новая опера, построенная лишь в 1938-м. Современное монументальное сооружение, вовсе не уродливое, но совершенно без какого-либо соседства - в окрестности нет ничего, незастроенная пустая земля, а вдалеке сгоревшие пригороды. Под той же крышей раньше находилась театральная школа с интернатом. Мы осмотрели здание изнутри, действительно гениальная постройка по последнему слову современного сценического искусства и техники сцены с фантастическими закулисными помещениями. Зрительный зал на 1500 мест тоже великолепен и практичен, выглядит привлекательно. Да, театральное искусство в Советской России особенно развивалось, ведь уже с каких пор по всей Европе гремят русские актеры, русские певцы и русский балет...
Не парадоксально ли: нацистский чиновник в полуофициальном отчете подмечает пропагандистские уловки и пытается дать дифференцированную картинку (монументальные новостройки, гениальное здание оперы), а современный комментатор избирательной подачи на том же материале не видит.
В заключение хотелось бы пожелать коллеге Хмельницкому научиться, наконец, отделять личные антипатии от источниковедческого анализа, а также работать не только с первичными (что похвально), но и со вторичными источниками, что способствует лучшему пониманию контекста событий и позволяет поверять собственные взгляды историческим мэйнстримом.
Р.S. Прошу воздержаться в комментариях к этой записи от личных нападок на коллегу Хмельницкого, иначе и тут выйдет партсобрание, а мне это претит.
Возвращаясь к напечатанному. Несколько лет назад коллега Хмельницкий издал на русском языке каталог нацистской выставки "Советский рай". В предисловии он так комментирует содержание каталога (здесь и далее выделения в текстах мои):
Все, что касается реалий советской жизни - экономики, социального устройства, правил поведения, условий жизни - в целом соответствует действительности. Материал собран квалифицированно и со знанием дела. Он и сегодня представляет интерес для историков сталинской эпохи. Даже статистические данные, например о репрессиях, или информация о ценах, зарплатах и т. п. более или менее соответствуют тому, что сегодня известно на этот счет. Эти данные явно не искажались сознательно; впрочем, их и не было смысла искажать. В своем реальном виде они вполне эффективно работали на нацистскую пропаганду.
Идеологическая обработка собранного материала профессиональными пропагандистами - второй информационный слой - сводилась в основном к двум вещам. Во-первых, война Германии с СССР подавалась исключительно как попытка Германии спасти Европу от большевистского нашествия. Собственные агрессивные планы Гитлера, приведшие к заключению недавнего пакта со Сталиным и к захвату по соглашению и в союзе с СССР половины Европы, оставались за скобками. Наоборот, Германия изображалась как предводитель всех европейцев, готовых бороться за свою свободу от большевистского варварства.
Во-вторых, вводились обусловленные расовой теорией и совершенно бессмысленные с точки зрения здравого смысла понятия «мировое еврейство» и «еврейский большевизм». Советская власть подавалась как власть «еврейства», а правящий слой в советском обществе определялся как «еврейско-большевистский».
Итак, по любопытной теории коллеги Хмельницкого - стоит очистить нацистскую пропаганду об СССР от двух наслоений - сокрытия собственных агрессивных намерений и фиксации на "еврейской власти" в СССР как она окажется "в целом соответствующей действительности". Этот довольно наивный, как мы увидим ниже, взгляд объясняется вероятно особенностями мировоззрения коллеги Хмельницкого, стержнем которого является столь иррациональная и всепроникающая ненависть к Сталину, что такие элементарные добродетели историка как отстраненность и критический подход к источникам перед ней пасуют.
Вторым базовым недостатком трудов коллеги Хмельницкого является практически полное игнорирование работ других современных историков, прежде всего историков немецких, ведь в Германии изданы сотни исторических работ, так или иначе посвященных нацистской пропаганде. Из всей этой массы коллега Хмельницкий в своей книге "Нацистская пропаганда против СССР" использовал одну-единственную книжку М.Хееке "Reisen zu den Sowjets" и то лишь в части статистических выкладок о количестве немцев, посещавших Советский Союз.
Разумеется, подобное нежелание или неумение сверять собственные умозаключения с выводами других специалистов способствует и искажению собственной оптики восприятия и зарождению весьма экстравагантных теорий.
На самом деле идеологическая обработка нацистской пропаганды вовсе не ограничивалась указанным коллегой Хмельницким слоем. Добавить следует как минимум два следующих основополагающих приема:
- взгляд на СССР с позиции расового превосходства;
- избирательная подача советских реалий.
Если автор, закрывая глаза на литературу, в которой вопрос всесторонне разобран, об этих приемах умалчивает, он - по незнанию или по заблуждению - занимается апологетикой нацистской пропаганды, на что я и указал в недавнем диалоге с уваж. bbb. Это скромное замечание неожиданно вызвало крайне импульсивную реакцию коллеги Хмельницкого:
Для того, чтобы выяснить, где, в каких случаях и в какой степени нацистская пропаганда соответствовала действительности, а где врала, когда рассказывала об СССР, нужно сравнить то, что она декларировала с тем, что известно о советской жизни 30-х годов сегодня. А известно практически все.
Это единственный добросовестный путь анализа и нацистской, и вообще любой пропаганды.
Поскольку лабасу тоже понятно, что таким образом доказать лживость большинства нацистских утверждений об СССР невозможно, он делает финт ушами. Заявляет, что сначала нужно каким-то особым образом «изучить предмет» - видимо, убедить себя, что нацистские пропагандисты врали всегда и во всем, а потом уже, оценивая саму пропаганду, исходить исключительно их этой мистической догмы.
Я давно уже знал, что числящийся историком лабас - советчик и в этом качестве сознательный фальсификатор истории. Это просто еще одно забавное доказательство того же самого.
Начнем с аргумента "нужно сравнить". Я не зря говорил о приеме избирательной подачи. К примеру, можно сейчас поехать в город Дуйсбург, найти там на окраине двухкомнатную квартиру, в которой ютится два десятка нелегальных эмигрантов из Румынии, сфотографировать этот кошмар и опубликовать фоторепортаж под заголовком "Так живет Германия". Однако, можно поехать и в фешенебельный пригород Мюнхена Грюнвальд, сфотографировать тамошние виллы и также опубликовать, причем под тем же заголовком. По теории коллеги Хмельницкого "единственный добросовестный путь анализа" обоих фоторепортажей - это сравнение их с реальностью. Сравниваем - и выясняем, что они стопроцентно соответствуют реальности. Но при этом противоречат друг другу. Таким образом, зачастую ключевую роль играет не столько голый факт, сколько контекст его подачи.
Разобравшись с азами, перейдем собственно к обсуждению нацистской пропаганды о СССР. Понятно, что ко мне как к "советчику" доверия нет, поэтому далее я предоставляю слово западным историкам.
Начнем с книги М.Хееке "Reisen zu den Sowjets", тем более - как мы уже знаем - на нее коллега Хмельницкий ссылался в своей работе. Книга посвящена изданным в Германии книгам о поездках в сталинский СССР, являвшимся вне сомнения важной составной частью "квалифицированно собранных" нацистами материалов о советском быте. К сожалению, в этой книге коллегу Хмельницкого заинтересовали лишь статистические данные из первой части, между тем на стр. 530 располагается куда более интересная нам глава "Политическая позиция авторов по отношению к Советскому Союзу". Хееке делит путешественников на такие условные группы: "Пропагандисты", "Защитники" (при нацизме, понятно, не печатавшиеся), "Проверяющие", "Противники", "Демагоги", "Ренегаты" и "Аполитичные". Особый интерес для нас представляют "Демагоги", так как (перевод здесь и далее мой):
в годы национал-социализма подобные демагогические труды заняли полностью господствующее положение. Надо заметить, что авторы отчетов более не имели возможности в достаточной мере подготовиться к поездкам. Многие лежащие на поверхности ошибки... указывают на то, что наблюдение за Советским Союзом утратило точность. По причине отсутствия конкурирующих книг [иного содержания] и критических рецензий исчез контроль, заставляющий автора быть точным и аккуратным. Если оставить в стороне антисоветскую пропаганду Антикоминтерна, то почти все труды, в предисловии к которым читателя не встречали "еврейско-большевистские унтерменши", уже воспринимались как серьезные. Это впечатление было обманчивым. Отсутствие споров о Советском Союзе и практикуемая цензура вели к выпуску дилетантских книг.Нетрудно заметить, что выделенный мной фрагмент прямо опровергает теорию коллеги Хмельницкого о том, что стоит удалить из нацистской пропаганды об СССР еврейскую составляющую, как она окажется " в целом соответствующей действительности". Право, жаль, что он не дочитал цитируемую им самим книгу до 530 страницы.
В книге бельгийской исследовательницы Ине ван Линтхут "Das Buch in der nationalsozialistischen Propagandapolitik" (2011) нам особо интересна глава, обсуждающая отношение к России в нацистской печати (стр. 138 и далее):
С 1935 года в третьем рейхе проводились резко антисоветские кампании, причем имела место почти идеальная конвергенция идеологических предпосылок и политических интересов. Пропаганда образа врага была с одной стороны конформна с нацистской идеологией, которая представляла славянское население как расово неполноценное, продажное и животное, а национал-социализм как единственное спасение от большевизма. С другой стороны она служила целям реальной политики, отвлекая критически настроенных к режиму лиц образом общего внешнего врага и оправдывая решительный "Дранг нах Остен" как оборонительное мероприятие против большевистской опасности.
Исходя из этой подоплеки, пресса и книгоиздание были равно задействованы в [анти]русской пропаганде. Для газет и журналов из огромного числа примеров упомянем лишь обязывающее указание "всем крупным иллюстрированным журналам" глубоко разобрать по одной антибольшевистской теме, непременно сопроводив это "отвратительными и антиэстетичными иллюстрациями". В результате чего читателям "Мюнхнер Иллюстрирте" были наглядно продемонстрированы советские евреи, читателям "Фамилиен-Иллюстрирте" - убогость советской семьи, читателям "Нойе Югенд" - антицерковная пропаганда, читателям эссенского "Вохеншау" - разрушенные церкви, а читателям "Кельнише Иллюстрирте Цайтунг" - жестокости руководителей государства. В области книгоиздания посредством выставок, премий, рецензий, книжных новинок и переводов нацеленно поощрялась именно антибольшевистская литература. В рамках этого роман "Фабрика новых людей" русской писательницы Али Рахмановой, охарактеризованный Геббельсом как "Картина советского ада", был в качестве парадного примера советской угрозы переиздан 15 раз и награжден премией как лучший антибольшевистской роман современности.Далее ван Линтхут описывает как на этом фоне был воспринят пакт о ненападении с СССР: из переполненного зала министерства пропаганды выскакивали в бурном оживлении журналисты, которым сообщили, что русские, до того именовавшиеся "бестиями", "нелюдями", "бандитами" и "преступниками" во мгновение ока стали "братьями по оружию". Тут, однако автор указывает на различия между указаниями для прессы, в которых предписывалось избрать более дружеский по отношению к СССР тон, и книгоизданием, которое просто застопорило выпуск литературы об СССР. После нападения на Советский Союз
снова использовался предвоенный идеологически бескомпромиссный взгляд на Россию. За вновь возникшей конвергенцией идеологических установок и политических интересов последовало совместное задействование средств массовой информации. Различия между книгоизданием и прессой более не делалось... Вновь разрешалось распространение антибольшевистской литературы. Русские книги в немецком переводе снова усиленно использовались для антисоветской пропаганды. Из них, к примеру, было очевидно, что "в образе русского человека" большое место занимает криминальная составляющая и что недочеловечность была поднята в России до уровня "общественного принципа".
Перейдем непосредственно к выставке "Советский рай". Процитирую статью австрийской исследовательницы Роземари Бургшталлер:
Выставка "Советский рай" показывала помимо трофейного оружия реконструированные в нацистской перспективе жилые и производственные постройки с оккупированных восточных территорий. Поездки на грузовиках, во время которых сотрудники отдела пропаганды НСДАП добывали объекты для выставки, назывались "русскими экспедициями". Некоторые из этих объектов были, как считается, привезены из Минска и окрестностей...
Большевизм - это "тирания немногих над безвольной массой", так выразился на открытии выставки 13 декабря 1941 года заместитель гауляйтера Вены Карл Шарицер. С началом "восточной кампании" нацистская пропаганда снова и с большой интенсивностью сосредоточилась на "еврейском большевизме" как образе главного врага. "Советский рай" инсценировал идеологический конструкт управляемого еврейской элитой Советского Союза как вуайеристический взгляд в убогий повседневный быт населения. Антикоммунистические аверсии, антиеврейские стереотипы и повседневные расовые предрассудки против славянского населения казались в конструкте "Советского рая" якобы подкрепленными доказательствами. Из "Рейхскомиссариата Остланд" в Вену, Берлин и другие города пересаживались дома, лачуги и бараки вдоль извилистых грязных тропинок. Можно было зайти в тесное обиталище рабочей семьи, заставленной рухлядью как и колхозное жилье русского крестьянина. Выставленная картофелекопалка одной из МТС сломалась уже много лет назад. Государственные магазины продавали бумажные костюмы и несколько консервных банок. По дощатому полу пустого и пыльного помещения загса шли глубокие трещины - видимо, метафора социальных отношений при социализме. Модель минской оперы была подана как роскошество "еврейских бонз". В лачуге из досок по соседству ютились советские граждане. Обломки памятника Ленину. Каталог выставки информировал: массовая продукция из гипса и фанеры. Рассохшиеся двери. Разбитая посуда. Разорванные одеяла. Лохмотья. Бедность и грязь жилищ, показанных с диффамационными намерениями, неминуемо представляла их прежних обитателей в невыгодном свете. Как будто схожих условий жизни в нацистской Германии и у арийцев не было. Как будто подобные временные убежища не были вызваны нуждой из-за военных разрушений. Предрассудки против евреев, против славян, поляков, русских, "азиатов" сливались в осязаемую картинку недочеловеков, особенно четко отделенную от "народной общности" немцев. В "Советском раю" граждане Германии могли пестовать обывательскую враждебность и вдыхать повседневные антипатии.
Для Геббельса эта выставка ненависти являлась "одним из лучших средств пропаганды вообще". Демонстрация образа врага была главной характеристикой выставок при национал-социализме. Во время увеличивающегося дефицита продуктов питания и усиливающихся воздушных налетов союзников на немецкие города "Советский рай" со своими страшными и угрожающими сценариями экономической бездны должен был помочь объединению фронта и тыла, вызвать равнодушие в отношении к еврейскому населению и жителям оккупированных территорий и не в последнюю очередь предложить вентиль для разрядки коллективной агрессии. Якобы эту выставку инициировали рассказы солдат. Многие письма с восточного фронта описывают условия жизни с явно дискриминирующей точки зрения. "Бездушные лица" назывался один из фотомонтажей выставки. Стереотип "тупого, почти животного упорства" красноармейцев должен был помочь объяснить, почему "колосс на глиняных ногах" немедленно не рассыпался под напором немецкой армии.
Как нетрудно видеть, три процитированных мной автора рисуют взаимно дополняющую друг друга, но не противоречивую картину нацисткой пропаганды о Советском Союзе. Но эта картина не сочетается с мыслью коллеги Хмельницкого, согласно которой, стоит избавить эту пропаганду от дезинформационно-политической и антисемитской составляющих как оставшееся окажется "в целом соответствующим действительности". Как он это объяснит - заклеймит всех трех авторов "советчиками" или сочинит более эффектную конспирологическую теорию - уже не столь интересно.
В заключение приведу несколько цитат из опубликованного мной ранее служебного дневника сотрудника айнзацштаба рейхсляйтера Розенберга Г.фон Крузенштерна, побывавшего в Минске (который, напомню, стал прототипом для "Советского рая") в мае 1942 года:
Сейчас, если не считать сгоревшей церкви и еще двух каменных развалин по соседству, до самого горизонта тянутся лишь полностью выгоревшие улицы, лишь кое-где торчат дымоходы и остатки фундаментов, порой нижний каменный этаж, порой кирпичная баня, подвал или сарай. Это ужасное однообразие прерывает лишь зелень густых лиственных рощ у обоих местных кладбищ. Потрясающе и удивительно то, что в этих руинах живут и всю зиму прожили люди! Они выкопали себе множество нор в земле, накрыв и обнеся их сгоревшими балками, остатками кровли и камнями. Из этих землянок идет дым и порой вылезают оборванные люди! Это фотографируется. Мы проезжаем несколько раз через новый район, состоящий из монументальных новостроек, которые частью еще не были доделаны. Все выгорело...
Но главное чудо Минска, памятное всем по вохеншау и иллюстрациям в журналах - огромное партийное здание. В нем 10 этажей, оно занимает целый квартал и царит над городом, так как расположено на возвышенности и по крайней мере с одной стороны окружено убогими деревянными халупами. Эта картинка была вдоволь использована в пропагандистских целях...
На одном величавом холме стоит еще одно крупное здание, видное издалека - новая опера, построенная лишь в 1938-м. Современное монументальное сооружение, вовсе не уродливое, но совершенно без какого-либо соседства - в окрестности нет ничего, незастроенная пустая земля, а вдалеке сгоревшие пригороды. Под той же крышей раньше находилась театральная школа с интернатом. Мы осмотрели здание изнутри, действительно гениальная постройка по последнему слову современного сценического искусства и техники сцены с фантастическими закулисными помещениями. Зрительный зал на 1500 мест тоже великолепен и практичен, выглядит привлекательно. Да, театральное искусство в Советской России особенно развивалось, ведь уже с каких пор по всей Европе гремят русские актеры, русские певцы и русский балет...
Не парадоксально ли: нацистский чиновник в полуофициальном отчете подмечает пропагандистские уловки и пытается дать дифференцированную картинку (монументальные новостройки, гениальное здание оперы), а современный комментатор избирательной подачи на том же материале не видит.
В заключение хотелось бы пожелать коллеге Хмельницкому научиться, наконец, отделять личные антипатии от источниковедческого анализа, а также работать не только с первичными (что похвально), но и со вторичными источниками, что способствует лучшему пониманию контекста событий и позволяет поверять собственные взгляды историческим мэйнстримом.
Р.S. Прошу воздержаться в комментариях к этой записи от личных нападок на коллегу Хмельницкого, иначе и тут выйдет партсобрание, а мне это претит.