Ад, угар и старший сержант Захаров
Оригинал взят у ohray в Ад, угар и старший сержант Захаров
Мы всё-таки не будем молчать.
У здания статистики на Попова, 22. 15.09.2012 15:10 | "Сегодня активисты "Левого Фронта" и комсомола провели серию одиночных пикетов, призванных привлечь внимание общественности к протестным событиям, происходящим в этот момент в Москве" - вот так должен был выглядеть этот пост. Но никто и подумать не мог, что обыкновенный унылый одиночный пикет превратится в самую жёсткую череду трэша и беззакония, в которую белгородской полиции приходилось ввергать белгородских блогеров.
Listen or download Лёд под ногами майора for free on Prostopleer
Пролог.
Её Коммунистическое Величество Байбикова назначила собрание в обкоме на три часа. Нам предстояло обсудить, помимо всего прочего, одиночные пикеты, которые должны были сегодня в Белгороде проводить те активисты, которым не удалось отправиться в Москву (на самом деле в Москву, кажется, не отправился вообще никто).
По пути в обком я встретил первого и последнего из таких активистов. Неподалёку прохаживался Цем, с которым я расстался только этим же самым утром. Сделав фотографию Димы Климова с плакатом, я уточнил у Цема информацию о собрании и отправился в обком. "Я чуть позже подойду" - пообещал Цем.
Акт I. "Какого чёрта мы тут сидим?"
Добравшись до обкома, я получил первое на сегодняшний день потрясение. Байбикова-младшая покрасилась в рыжий. Пока я пытался заново научиться дышать, в обкоме появлялось всё больше народа. Впрочем, подольше искупаться в лучах рыжести Байбиковой-младшей нам не удалось: у старшей зазвонил мобильник.
"Цема забирают" - растерянно проговорила она.
"Так какого же чёрта мы тут сидим?" - раздался возглас, а к тому времени уже внушительная орава, вопреки запретам Её Величества, кинулась смотреть, что же там происходит.
Прибежав на место событий, мы увидели следующую картину: Климов сидит в полицейской машине и ждёт экспертную группу, вызванную изъять и исследовать демонстрируемый им плакат, а Цем, в характерной ему манере, пытается выяснить у сотрудников ППС, на каком основании производится задержание.
Акт II. God save the queen
All Cops Are Beautiful ^^
- @kucha_trupoff
Стоило мне подойти к автозакам и окружающим их полицейским, как я тут же сделал снимок. На него попал главный герой дня - производивший задержание и командующий всем произволом старший сержант полиции Александр Захаров.
Захаров - каноничный оборотень. Я уверен, именно такие полицаи работали в "Дальнем". Никаких документов он предъявлять и не думал, как, впрочем, и представляться. Его ответ на любую фразу, обращённую к нему, заканчивался словами "...ты сейчас в автозаке будешь сидеть!". Так как народу понабежало много и со всех сторон, Захаров скоро уже просто не успевал агриться и бычить на всех одновременно. Первое время, пока его снимали со всех сторон, он просто обращался каждый раз в ту сторону, из которой был сделан снимок, и выкрикивал заветное: "БЫСТРО УБРАЛ! А ТО СЕЙЧАС В АВТОЗАКЕ БУДЕШЬ СИДЕТЬ!". На каких основаниях? "НА ТАКИХ! ТЫ СОМНЕВАЕШЬСЯ?".
Когда людей с планшетами, телефонами и камерами стало слишком много, Захаров не выдержал, и приказал тащить людей в автозак: "Вот этого, этого и вот этого!". Готовые подвергнуться задержанию, люди стали передавать планшеты и другие записывающие устройства другим, и в ту же секунду нечто, происходящее вокруг, стало напоминать школьную шутку с отобранным у кого-нибудь учебником или портфелем. Полицейские, находясь в возбуждённом состоянии (как потом напишут в рапорте про меня), яро пытались заполучить планшеты, передаваемые из рук в руки по кругу.
Таким образом, за какие-то несколько секунд практически все присутствующие были подвергнуты задержанию (нередко довольно грубому) и помещены в автозаки. Захаров, пленив Цема и Инженера, первым отправился во второй отдел на Садовой. Следом за ними отправились мы с Денисом Пшеничным, наблюдая из заднего окошка, как помощницу депутата Государственной Думы Байбикову распластали на капоте полицейской машины.
Акт III. Кто виноват и что делать?
"Быстро! Быстро! Нужно запостить лук в автозаке!" - восклицаю я, вбивая данные своего Twitter-аккаунта в iPad Байбиковой, оказавшийся в наших руках. Я всегда мечтал заебошить лук в автозаке.
Впрочем, судя по реплаям, информацию о нашем задержании сперва получает только Гуля. Ещё двое поздравили меня с исполнением мечты о луке в автозаке.
Денис звонит Мухину и не дозванивается. Звонит Шитикову и дозванивается.
"Возьми" - протягиваю я Денису флешку с фотографией Захарова, которую надеюсь спасти, предчувствуя тотальную чистку информации, которая ожидает нас за дверьми отдела. Он берёт флешку и кладёт в бумажник.
Вскоре мы прибываем ко второму отделу, у которого уже припарковался первый автозак. Цем выглядит неважно и, кажется, готов потерять сознание. Захаров обещает быть для них с Инженером персональным тренером по боксу всю ночь.
В холле нас ставят у решётки. Напротив садится Захаров в окружении двух сержантов. Его напарник, сидящий справа от него, похоже, притворяется деревом. Сидит без движений и не произносит ни слова. "Ну его нахуй. Он мутный какой-то" - через пару часов скажут о нём сослуживцы. "Мы понимаем, вам приказали. Но можно же было как-то по-человечески..." - то и дело слышу я в адрес полицаев. Их это, кажется, только злит.
Захаров бегает туда-сюда. В конце концов он садится за стол. С нас взяли всю технику. О документах никто и не спрашивал и полицейские на самом деле искренне удивились, узнав, что они у нас с собой.
Пока переписывают наши данные, Инженер, улыбаясь, рассказывает нам про Ленина, капитализм и теорию.
Когда со всех планшетов и телефонов были удалены те снимки, которые мы успели сделать, очередь дошла до моего фотоаппарата. Но там не оказалось флешки. "Где флешка?" - спрашивает Захаров. "Оказалось, я её дома забыл" - отвечаю я. "Спрятал, наверное" - "Конечно, спрятал!" - комментируют полицаи по обе стороны от Захарова. "Значит, сейчас будем обыскивать" - говорит Захаров и удаляется.
К тому времени, как он вернулся, у меня появилась идея получше. "Я отдал флешку при задержании товарищу, которого задерживать не стали" - ответил я на его повторный вопрос. Упс. "Звони ему, пусть привозит. Как флешку привезут - всех вас отпустят. Дай ему телефон!". "У меня нет номера Аракелова. У кого есть номер Аракелова?". Аракелов первый, чья фамилия пришла мне в голову. Кроме того, ни у кого нет номера Аракелова. Впрочем, он оказывается в этот момент рядом с Яной Ерошенко, которая любезно даёт ему со мной поговорить. "Аракелов, мне нужно, чтобы ты привёз сюда флешку от фотоаппарата, которую я тебе отдал!" - говорю я под недоверчивыми взглядами полицаев. "Эээ... Какую флешку?.." - Аракелов, разумеется, не понимает о чём речь. "С фотографиями" - поясняю я, и Аракелов, кажется, понимает, в чём дело - "Эээ... Ну ладно, сейчас поищем".
"У меня есть ещё один документ!" - внезапно и с улыбкой произносит Инженер, протягивая Захарову удостоверение помощника областной думы. "Хм... Помощник - не депутат" - бормочет полицай, рассматривая удостоверение, пока испуганный Захаров бежит куда-то внутрь. "Как у него фамилия?" - слышится из глубины коридора - "Тихонов!". "Тихонов! Тихонов! Тихонов! Помощник!".
Акт IV. Не гражданская война
Нас спускают в актовый зал, на пару этажей вниз. Здесь нам предстоит провести ещё несколько часов. Здесь же мы понимаем, в чём дело: в зале, прямо напротив щита с присягой сотрудника органов внутренних дел, расписанной с поражающим количеством орфографических и пунктуационных ошибок, висит портрет Рашида Нургалиева.
"В советские времена вы бы сидели сейчас в кабинетах Лубянки. А я бы вас расстреливал" - говорит сержант, стоя за кафедрой, к которой прикреплён блестящий щит и меч. На щите выцарапана пентуха.
Сержанты за кафедрой чередуются. Сержант - старший сержант - сержант - старший сержант. Старший сержант Максим Карповский, монархист, вступает с Инженером в идеологический спор, к которому скоро подключается сидящий неподалёку Цем. "Ленин - ублюдок. Мой прадед с ним воевал!" - гордо рассказывает Карповский. Это всё похоже на маленькую гражданскую войну. "Ну, сейчас не гражданская война" - говорит Карповский - "У меня тут нет шашки. Да и на тебе нет фуражки". "Время сейчас другое" - отвечает Цем. "Был бы я сейчас без формы, я б с тобой с удовольствием поговорил" - говорит старший сержант. "Нет, не в этом смысле" - бьёт рукой об руку спохватившийся полисмен, поняв, что предыдущая фраза прозвучала как угроза - "Подискутировал бы".
Инженера то и дело куда-то уводят. После очередного раза он садится рядом со мной и пытается что-то написать на своей руке. Ничего не выходит. Я протягиваю ему свою перьевую ручку и он выводит на ладони слова: "Они испугались". Переписку тут же замечает старший сержант Карповский, но Инженер уже успевает стереть большую половину надписи.
Услышав слово "блогер", ст. сержант Карповский поднимает голову от бумаг. "Корнев Владимир - твой корефан?". Оказывается, именно Максим Карповский был тем полицейским, про которого Вова упомянул в прошлогоднем октябрьском посте "Сталь Полицейская":
"Отдельно расскажу об этом "кадре". Уже не первый раз вижу его - такое лицо сложно не запомнить. Сегодня он несколько раз со всего размаху своей дубинкой ударил по голове парня, которого и так уже несли к "ПАЗику". Это должно быть на видео. К сожалению, я пока еще не обрел ту хладнокровность, которая необходима в подобных ситуациях и несколько раз рассказал полицейскому свое отношение к нему. Видимо, он согласен. За все воздается."
Эти слова страшно возмутили полицейского. "Если со всего размаху ударить резиновой дубинкой" - уверяет он - "Голова разлетится на части как арбуз!". "Вот зачем он пишет враньё? Ладно я, человек закона, но ведь однажды обязательно найдётся такой, которому будет на всё наплевать. И однажды Вова обязательно останется без головы".
Каждые две минуты у Карповского звонит телефон. На рингтоне - саундтрек "Глухаря".
"Кто нас вызвал?" - произносит сержант, вызывая у меня ассоциацию с демонами из "Восставшего из ада". Ассоциацию укрепляет вошедший подполковник внушительных размеров и с лицом цвета серой полицейской формы. Он открывает окно. Полчаса назад об этом просил старшего сержанта Пшеничный. "Они тут не открываются" - отрезал Захаров.
В зале появляются депутат Мухин и зелёного цвета адвокат Шитиков.
На глазах у охреневшего Захарова, мы передаём Шитикову спасённую флешку от фотоаппарата. Мухин и Шитиков, переговорив с неизвестными мне людьми без формы и инфернальным подполковником, покидают актовый зал.
Акт V. Всё ещё милиция
Нас наконец-то уводят из актового зала и помещают в дежурном помещении. С нами старший сержант Карповский, сержант Дуняткин и дежурный капитан - пожалуй, только этих троих во всей команде можно назвать адекватными. За Цемом приехали двое - говорят, Э-шники. Творится неразбериха: всех водят туда-сюда, откатывают отпечатки пальцев, пишут рапорты.
Старший сержант Захаров вновь отбирает у Дениса Пшеничного мобильный телефон и читает личную переписку.
По-тихоньку наши ряды в стенах отдела пустеют. Пшеничный, Цем и Климов уже скоро оказываются на свободе. У Инженера изымают ремень и шнурки, а самого отправляют за решётку. Впрочем, он освободится раньше меня - ещё несколько часов мне предстоит ждать инспектора по делам несовершеннолетних.
Изнутри отдела замечательно видно настоящее положение системы МВД. "Как сейчас в МВД, все как собаки друг с другом грызутся, и у нас такое хотят ввести" - рассказывал мне в марте старший лейтенант МЧС. Вскоре их пресс-служба попросила меня убрать из цитаты "МВД" и заменить его на "другие службы". Помимо агрессивной и враждебной атмосферы в коллективе полицейских, хорошо заметен полнейший хаос, которым пропитана вся их работа. "Помнишь, у нас был один тупой уёбок? Так вот, его уволили нахуй!" - вежливо и тонко намекает полицай ошибившемуся коллеге. Масла в огонь подливают толпы обдолбленных наркоманов и прочего дерьма, тщетно пытающегося хоть как-то обмануть полицаев, заставляя по пятнадцать раз переписывать одни и те же бумаги.
Никакие постепенные реформы МВД не спасут - это мне окончательно ясно.
Раздаётся стук. Старший сержант уронил рацию.
"РАЗЪЕБОШУ ЭТУ РАЦИЮ, РАЗЪЕБОШУ ЭТОТ ТЕЛЕФОН, ВЕСЬ ЭТОТ ЁБАНЫЙ ОТДЕЛ РАЗЪЕБОШУ!".
Старший сержант хлопает дверью.
Финал
Все уже освободились, я же продолжаю ждать инспектора ПДН. В дежурную заходит миниатюрная девушка-лейтенант. Заходит внутрь дежурки и спрашивает, есть ли здесь несовершеннолетние. "Я!" - отвечаю ей и встаю, сидя до этого у неё за спиной. Она не реагирует и не оборачивается, проходит к дежурному капитану и задаёт ему тот же вопрос. Обрадовавшийся капитан спешит передать ей мои документы. "...он?" - дрожащим голосом спрашивает девушка и показывает пальцем за спину, на меня. Похоже, она боится повернуться. Я примерно в два раза больше неё.
Впрочем, она заходила совсем по другому делу, а мне нужно ждать другого инспектора. На это уйдёт ещё часа два-три.
Тем временем, приезжает моя мать. Старший сержант рассказывает ей, как нехорошо ругать Путина: "...сейчас, конечно, не как во времена Сталина, но жизнь подпортить может здорово".
Когда, наконец, прибывает инспектор ПДН, я уже сам готов "разъебошить этот ёбаный отдел". "Что пил?" - улыбаясь, спрашивают меня сержанты. Все искренне удивляются поводу, по которому я здесь оказался. Сзади ждут очереди трое подростков, которых схватили с пивом. Пиво допивают полицаи в той самой дежурке.
Инспектор изучает рапорт задержавших меня полицейских. Оказывается, я "находясь в возбуждённом состоянии, препятствовал задержанию Климова, отказывался пройти в автозак и угрожал полицейским увольнением из ОВД". Инспектор записывает объяснение с моих слов. "А в чём вообще тогда был конфликт?" - спрашивает она у меня, услышав, что в рапорте содержится только ложь. "Очевидно, старшему сержанту Захарову не хотелось, чтобы его лицо оказалось на фотографиях". Про Захарова она ничего записывать не стала. Однако, когда мне дали на подпись моё объяснение, выяснилось, что я будто бы только что признал, что отказывался идти в автозак. "Это что такое?" - спрашиваю я инспекторшу, указывая на эту строчку. "Ну так вы ведь сказали... разве нет?.." - пробормотала она в ответ и исправила текст. Впрочем, подписывать я его всё равно не стал.
"Выходи из партии, вступай в "Единую Россию"!" - советует мне на прощание старший сержант полиции.
Когда я вышел, никого из коммунистов и сочувствующих в отделе и снаружи уже не осталось.
Мы всё-таки не будем молчать.
У здания статистики на Попова, 22. 15.09.2012 15:10 | "Сегодня активисты "Левого Фронта" и комсомола провели серию одиночных пикетов, призванных привлечь внимание общественности к протестным событиям, происходящим в этот момент в Москве" - вот так должен был выглядеть этот пост. Но никто и подумать не мог, что обыкновенный унылый одиночный пикет превратится в самую жёсткую череду трэша и беззакония, в которую белгородской полиции приходилось ввергать белгородских блогеров.
Listen or download Лёд под ногами майора for free on Prostopleer
Пролог.
Её Коммунистическое Величество Байбикова назначила собрание в обкоме на три часа. Нам предстояло обсудить, помимо всего прочего, одиночные пикеты, которые должны были сегодня в Белгороде проводить те активисты, которым не удалось отправиться в Москву (на самом деле в Москву, кажется, не отправился вообще никто).
По пути в обком я встретил первого и последнего из таких активистов. Неподалёку прохаживался Цем, с которым я расстался только этим же самым утром. Сделав фотографию Димы Климова с плакатом, я уточнил у Цема информацию о собрании и отправился в обком. "Я чуть позже подойду" - пообещал Цем.
Акт I. "Какого чёрта мы тут сидим?"
Добравшись до обкома, я получил первое на сегодняшний день потрясение. Байбикова-младшая покрасилась в рыжий. Пока я пытался заново научиться дышать, в обкоме появлялось всё больше народа. Впрочем, подольше искупаться в лучах рыжести Байбиковой-младшей нам не удалось: у старшей зазвонил мобильник.
"Цема забирают" - растерянно проговорила она.
"Так какого же чёрта мы тут сидим?" - раздался возглас, а к тому времени уже внушительная орава, вопреки запретам Её Величества, кинулась смотреть, что же там происходит.
Прибежав на место событий, мы увидели следующую картину: Климов сидит в полицейской машине и ждёт экспертную группу, вызванную изъять и исследовать демонстрируемый им плакат, а Цем, в характерной ему манере, пытается выяснить у сотрудников ППС, на каком основании производится задержание.
Акт II. God save the queen
All Cops Are Beautiful ^^
- @kucha_trupoff
Стоило мне подойти к автозакам и окружающим их полицейским, как я тут же сделал снимок. На него попал главный герой дня - производивший задержание и командующий всем произволом старший сержант полиции Александр Захаров.
Захаров - каноничный оборотень. Я уверен, именно такие полицаи работали в "Дальнем". Никаких документов он предъявлять и не думал, как, впрочем, и представляться. Его ответ на любую фразу, обращённую к нему, заканчивался словами "...ты сейчас в автозаке будешь сидеть!". Так как народу понабежало много и со всех сторон, Захаров скоро уже просто не успевал агриться и бычить на всех одновременно. Первое время, пока его снимали со всех сторон, он просто обращался каждый раз в ту сторону, из которой был сделан снимок, и выкрикивал заветное: "БЫСТРО УБРАЛ! А ТО СЕЙЧАС В АВТОЗАКЕ БУДЕШЬ СИДЕТЬ!". На каких основаниях? "НА ТАКИХ! ТЫ СОМНЕВАЕШЬСЯ?".
Когда людей с планшетами, телефонами и камерами стало слишком много, Захаров не выдержал, и приказал тащить людей в автозак: "Вот этого, этого и вот этого!". Готовые подвергнуться задержанию, люди стали передавать планшеты и другие записывающие устройства другим, и в ту же секунду нечто, происходящее вокруг, стало напоминать школьную шутку с отобранным у кого-нибудь учебником или портфелем. Полицейские, находясь в возбуждённом состоянии (как потом напишут в рапорте про меня), яро пытались заполучить планшеты, передаваемые из рук в руки по кругу.
Таким образом, за какие-то несколько секунд практически все присутствующие были подвергнуты задержанию (нередко довольно грубому) и помещены в автозаки. Захаров, пленив Цема и Инженера, первым отправился во второй отдел на Садовой. Следом за ними отправились мы с Денисом Пшеничным, наблюдая из заднего окошка, как помощницу депутата Государственной Думы Байбикову распластали на капоте полицейской машины.
Акт III. Кто виноват и что делать?
"Быстро! Быстро! Нужно запостить лук в автозаке!" - восклицаю я, вбивая данные своего Twitter-аккаунта в iPad Байбиковой, оказавшийся в наших руках. Я всегда мечтал заебошить лук в автозаке.
Впрочем, судя по реплаям, информацию о нашем задержании сперва получает только Гуля. Ещё двое поздравили меня с исполнением мечты о луке в автозаке.
Денис звонит Мухину и не дозванивается. Звонит Шитикову и дозванивается.
"Возьми" - протягиваю я Денису флешку с фотографией Захарова, которую надеюсь спасти, предчувствуя тотальную чистку информации, которая ожидает нас за дверьми отдела. Он берёт флешку и кладёт в бумажник.
Вскоре мы прибываем ко второму отделу, у которого уже припарковался первый автозак. Цем выглядит неважно и, кажется, готов потерять сознание. Захаров обещает быть для них с Инженером персональным тренером по боксу всю ночь.
В холле нас ставят у решётки. Напротив садится Захаров в окружении двух сержантов. Его напарник, сидящий справа от него, похоже, притворяется деревом. Сидит без движений и не произносит ни слова. "Ну его нахуй. Он мутный какой-то" - через пару часов скажут о нём сослуживцы. "Мы понимаем, вам приказали. Но можно же было как-то по-человечески..." - то и дело слышу я в адрес полицаев. Их это, кажется, только злит.
Захаров бегает туда-сюда. В конце концов он садится за стол. С нас взяли всю технику. О документах никто и не спрашивал и полицейские на самом деле искренне удивились, узнав, что они у нас с собой.
Пока переписывают наши данные, Инженер, улыбаясь, рассказывает нам про Ленина, капитализм и теорию.
Когда со всех планшетов и телефонов были удалены те снимки, которые мы успели сделать, очередь дошла до моего фотоаппарата. Но там не оказалось флешки. "Где флешка?" - спрашивает Захаров. "Оказалось, я её дома забыл" - отвечаю я. "Спрятал, наверное" - "Конечно, спрятал!" - комментируют полицаи по обе стороны от Захарова. "Значит, сейчас будем обыскивать" - говорит Захаров и удаляется.
К тому времени, как он вернулся, у меня появилась идея получше. "Я отдал флешку при задержании товарищу, которого задерживать не стали" - ответил я на его повторный вопрос. Упс. "Звони ему, пусть привозит. Как флешку привезут - всех вас отпустят. Дай ему телефон!". "У меня нет номера Аракелова. У кого есть номер Аракелова?". Аракелов первый, чья фамилия пришла мне в голову. Кроме того, ни у кого нет номера Аракелова. Впрочем, он оказывается в этот момент рядом с Яной Ерошенко, которая любезно даёт ему со мной поговорить. "Аракелов, мне нужно, чтобы ты привёз сюда флешку от фотоаппарата, которую я тебе отдал!" - говорю я под недоверчивыми взглядами полицаев. "Эээ... Какую флешку?.." - Аракелов, разумеется, не понимает о чём речь. "С фотографиями" - поясняю я, и Аракелов, кажется, понимает, в чём дело - "Эээ... Ну ладно, сейчас поищем".
"У меня есть ещё один документ!" - внезапно и с улыбкой произносит Инженер, протягивая Захарову удостоверение помощника областной думы. "Хм... Помощник - не депутат" - бормочет полицай, рассматривая удостоверение, пока испуганный Захаров бежит куда-то внутрь. "Как у него фамилия?" - слышится из глубины коридора - "Тихонов!". "Тихонов! Тихонов! Тихонов! Помощник!".
Акт IV. Не гражданская война
Нас спускают в актовый зал, на пару этажей вниз. Здесь нам предстоит провести ещё несколько часов. Здесь же мы понимаем, в чём дело: в зале, прямо напротив щита с присягой сотрудника органов внутренних дел, расписанной с поражающим количеством орфографических и пунктуационных ошибок, висит портрет Рашида Нургалиева.
"В советские времена вы бы сидели сейчас в кабинетах Лубянки. А я бы вас расстреливал" - говорит сержант, стоя за кафедрой, к которой прикреплён блестящий щит и меч. На щите выцарапана пентуха.
Сержанты за кафедрой чередуются. Сержант - старший сержант - сержант - старший сержант. Старший сержант Максим Карповский, монархист, вступает с Инженером в идеологический спор, к которому скоро подключается сидящий неподалёку Цем. "Ленин - ублюдок. Мой прадед с ним воевал!" - гордо рассказывает Карповский. Это всё похоже на маленькую гражданскую войну. "Ну, сейчас не гражданская война" - говорит Карповский - "У меня тут нет шашки. Да и на тебе нет фуражки". "Время сейчас другое" - отвечает Цем. "Был бы я сейчас без формы, я б с тобой с удовольствием поговорил" - говорит старший сержант. "Нет, не в этом смысле" - бьёт рукой об руку спохватившийся полисмен, поняв, что предыдущая фраза прозвучала как угроза - "Подискутировал бы".
Инженера то и дело куда-то уводят. После очередного раза он садится рядом со мной и пытается что-то написать на своей руке. Ничего не выходит. Я протягиваю ему свою перьевую ручку и он выводит на ладони слова: "Они испугались". Переписку тут же замечает старший сержант Карповский, но Инженер уже успевает стереть большую половину надписи.
Услышав слово "блогер", ст. сержант Карповский поднимает голову от бумаг. "Корнев Владимир - твой корефан?". Оказывается, именно Максим Карповский был тем полицейским, про которого Вова упомянул в прошлогоднем октябрьском посте "Сталь Полицейская":
"Отдельно расскажу об этом "кадре". Уже не первый раз вижу его - такое лицо сложно не запомнить. Сегодня он несколько раз со всего размаху своей дубинкой ударил по голове парня, которого и так уже несли к "ПАЗику". Это должно быть на видео. К сожалению, я пока еще не обрел ту хладнокровность, которая необходима в подобных ситуациях и несколько раз рассказал полицейскому свое отношение к нему. Видимо, он согласен. За все воздается."
Эти слова страшно возмутили полицейского. "Если со всего размаху ударить резиновой дубинкой" - уверяет он - "Голова разлетится на части как арбуз!". "Вот зачем он пишет враньё? Ладно я, человек закона, но ведь однажды обязательно найдётся такой, которому будет на всё наплевать. И однажды Вова обязательно останется без головы".
Каждые две минуты у Карповского звонит телефон. На рингтоне - саундтрек "Глухаря".
"Кто нас вызвал?" - произносит сержант, вызывая у меня ассоциацию с демонами из "Восставшего из ада". Ассоциацию укрепляет вошедший подполковник внушительных размеров и с лицом цвета серой полицейской формы. Он открывает окно. Полчаса назад об этом просил старшего сержанта Пшеничный. "Они тут не открываются" - отрезал Захаров.
В зале появляются депутат Мухин и зелёного цвета адвокат Шитиков.
Click to viewНа глазах у охреневшего Захарова, мы передаём Шитикову спасённую флешку от фотоаппарата. Мухин и Шитиков, переговорив с неизвестными мне людьми без формы и инфернальным подполковником, покидают актовый зал.
Акт V. Всё ещё милиция
Нас наконец-то уводят из актового зала и помещают в дежурном помещении. С нами старший сержант Карповский, сержант Дуняткин и дежурный капитан - пожалуй, только этих троих во всей команде можно назвать адекватными. За Цемом приехали двое - говорят, Э-шники. Творится неразбериха: всех водят туда-сюда, откатывают отпечатки пальцев, пишут рапорты.
Старший сержант Захаров вновь отбирает у Дениса Пшеничного мобильный телефон и читает личную переписку.
По-тихоньку наши ряды в стенах отдела пустеют. Пшеничный, Цем и Климов уже скоро оказываются на свободе. У Инженера изымают ремень и шнурки, а самого отправляют за решётку. Впрочем, он освободится раньше меня - ещё несколько часов мне предстоит ждать инспектора по делам несовершеннолетних.
Изнутри отдела замечательно видно настоящее положение системы МВД. "Как сейчас в МВД, все как собаки друг с другом грызутся, и у нас такое хотят ввести" - рассказывал мне в марте старший лейтенант МЧС. Вскоре их пресс-служба попросила меня убрать из цитаты "МВД" и заменить его на "другие службы". Помимо агрессивной и враждебной атмосферы в коллективе полицейских, хорошо заметен полнейший хаос, которым пропитана вся их работа. "Помнишь, у нас был один тупой уёбок? Так вот, его уволили нахуй!" - вежливо и тонко намекает полицай ошибившемуся коллеге. Масла в огонь подливают толпы обдолбленных наркоманов и прочего дерьма, тщетно пытающегося хоть как-то обмануть полицаев, заставляя по пятнадцать раз переписывать одни и те же бумаги.
Никакие постепенные реформы МВД не спасут - это мне окончательно ясно.
Раздаётся стук. Старший сержант уронил рацию.
"РАЗЪЕБОШУ ЭТУ РАЦИЮ, РАЗЪЕБОШУ ЭТОТ ТЕЛЕФОН, ВЕСЬ ЭТОТ ЁБАНЫЙ ОТДЕЛ РАЗЪЕБОШУ!".
Старший сержант хлопает дверью.
Финал
Все уже освободились, я же продолжаю ждать инспектора ПДН. В дежурную заходит миниатюрная девушка-лейтенант. Заходит внутрь дежурки и спрашивает, есть ли здесь несовершеннолетние. "Я!" - отвечаю ей и встаю, сидя до этого у неё за спиной. Она не реагирует и не оборачивается, проходит к дежурному капитану и задаёт ему тот же вопрос. Обрадовавшийся капитан спешит передать ей мои документы. "...он?" - дрожащим голосом спрашивает девушка и показывает пальцем за спину, на меня. Похоже, она боится повернуться. Я примерно в два раза больше неё.
Впрочем, она заходила совсем по другому делу, а мне нужно ждать другого инспектора. На это уйдёт ещё часа два-три.
Тем временем, приезжает моя мать. Старший сержант рассказывает ей, как нехорошо ругать Путина: "...сейчас, конечно, не как во времена Сталина, но жизнь подпортить может здорово".
Когда, наконец, прибывает инспектор ПДН, я уже сам готов "разъебошить этот ёбаный отдел". "Что пил?" - улыбаясь, спрашивают меня сержанты. Все искренне удивляются поводу, по которому я здесь оказался. Сзади ждут очереди трое подростков, которых схватили с пивом. Пиво допивают полицаи в той самой дежурке.
Инспектор изучает рапорт задержавших меня полицейских. Оказывается, я "находясь в возбуждённом состоянии, препятствовал задержанию Климова, отказывался пройти в автозак и угрожал полицейским увольнением из ОВД". Инспектор записывает объяснение с моих слов. "А в чём вообще тогда был конфликт?" - спрашивает она у меня, услышав, что в рапорте содержится только ложь. "Очевидно, старшему сержанту Захарову не хотелось, чтобы его лицо оказалось на фотографиях". Про Захарова она ничего записывать не стала. Однако, когда мне дали на подпись моё объяснение, выяснилось, что я будто бы только что признал, что отказывался идти в автозак. "Это что такое?" - спрашиваю я инспекторшу, указывая на эту строчку. "Ну так вы ведь сказали... разве нет?.." - пробормотала она в ответ и исправила текст. Впрочем, подписывать я его всё равно не стал.
"Выходи из партии, вступай в "Единую Россию"!" - советует мне на прощание старший сержант полиции.
Когда я вышел, никого из коммунистов и сочувствующих в отделе и снаружи уже не осталось.