Из Кронштадта.
Здесь хорошо. Аура советских времен переплетается с екатерининскими парковыми фейерверками; матерящиеся девочки в метро - с очаровательной летней романтикой поэтических памятников на аллеях. В воздухе - аромат свежескошенной травы и болотной тины, подогретых солеными искрами Балтики. Красиво не там, где ухожено. Красиво там, где все заброшено и давно не реставрировалось. Проломом в черепе - сухие доки: раны зияющие, давно зажившие, но все-таки оставшиеся шрамами. Хорошо...
Спим до двенадцати, просыпаемся и едем в какой-нибудь дворец, по которому все равно не будем ходить, потому что рядом есть парк. В некоторых из них я уже была, но это было - больше десяти лет назад, в совсем другой жизни.
Понимаю, почему питерцы, переезжая в Москву, перестают любить москвичей. Ненавидят. И наоборот. Дело совсем не в придуманном кем-то противостоянии двух столиц, его нет и быть не может, слишком уж они разные. Другой ритм, жизни, другой воздух. Дышится по-другому. Нужно учиться не чувствовать мир, а жить заново. Как если бы замедлить ход времени или убыстрить его. Бросить птицу в море или же выдернуть морского гада на воздух. По другому работают легкие и нужно учиться дышать заново, вшивать жабры или менять кровеносную систему. И уже после операции остается тоска по оставленному там небу или морю. Даже если новая стихия комфортнее и все вокруг говорят, что в ней вроде бы лучше.
Спим до двенадцати, просыпаемся и едем в какой-нибудь дворец, по которому все равно не будем ходить, потому что рядом есть парк. В некоторых из них я уже была, но это было - больше десяти лет назад, в совсем другой жизни.
Понимаю, почему питерцы, переезжая в Москву, перестают любить москвичей. Ненавидят. И наоборот. Дело совсем не в придуманном кем-то противостоянии двух столиц, его нет и быть не может, слишком уж они разные. Другой ритм, жизни, другой воздух. Дышится по-другому. Нужно учиться не чувствовать мир, а жить заново. Как если бы замедлить ход времени или убыстрить его. Бросить птицу в море или же выдернуть морского гада на воздух. По другому работают легкие и нужно учиться дышать заново, вшивать жабры или менять кровеносную систему. И уже после операции остается тоска по оставленному там небу или морю. Даже если новая стихия комфортнее и все вокруг говорят, что в ней вроде бы лучше.