"День прошел в панике и бешенстве"
В истории любой страны есть эпизоды, о которых предпочитают не вспоминать. У нас, к примеру, когда заходит речь о начале Великой Отечественной войны, много говорится о вероломстве врага, героизме бойцов и командиров и титанической работе по эвакуации промышленности и населения на восток. А вот о паническом бегстве партийных и советских руководителей всех уровней, бросавших население на произвол судьбы, вспоминают гораздо реже, хотя явление это наблюдалось практически на всех прифронтовых территориях (см. материал "Каждая область, район стремятся сплавить от себя эвакуированных" во "Власти" N16 за 2005 год).
Не стала исключением и Белоруссия. 27 июня в Кремль на имя Сталина пришла телеграмма из Мозыря, где рассказывалась история панической эвакуации руководства:
"В ночь на 27/6 месштаб (местный штаб.- "Власть") издал приказ о невыезде граждан. Однако руководители местных партийных и советских организаций, как то секрет. обкома ЛКСМБ Пинязик, секретарь горкома КПБ Ковалев, предисполкома Зайцев и другие, а также нач. отдела обл. НКВД Строкин в 3 часа ночи отправили свои семьи, и днем многие из них уехали сами, таким образом создали панику и трусость среди населения города и области. День прошел в панике и бешенстве. В колхозах и на предприятиях работа не производилась. Мобилизация военнообязанных проводится исключительно плохо. Призванные военкоматами в Мозырь прибывают за 80-90 километров пешком и в Мозыре пребывают по 5-6 дней, не зная, куда идти, что делать. Организованный батальон и отряды по борьбе с десантами огнестрельным оружием не вооружены. Мозырь. Полесская область. Петросяк С. П.".
А 15 июля 1941 года исполняющий обязанности прокурора СССР Григорий Сафонов докладывал в ЦК ВКП(б):
"Докладываю о полученном мною сообщении Прокурора Речицкого района Гомельской области от 29/VI-с. г. 28 июня с. г. Речицкий РК КП(б)Б дал команду эвакуировать из гор. Речицы население. Указание об эвакуации населения секретарь Речицкого РК КП(б)Б тов. Кутейников получил от секретаря Гомельского Обкома КП(б)Б тов. Жиженкова. Эвакуация происходила неорганизованно, создала панику, причем первыми эвакуировали свои семьи секретарь РК КП(б)Б и председатель Райисполкома - Кострома. О неорганизованности и беспорядке при эвакуации свидетельствует то, что через 3 часа после объявления об эвакуации в учреждениях и предприятиях г. Речицы уже никого не было, секретные документы были сожжены, а несекретные выброшены во двор Райисполкома и там оставлены. Часть населения - женщины с детьми без продуктов питания пошли пешком в неизвестном направлении, а другая часть, оставшаяся на пристани, к вечеру вернулась обратно в город".
Но, как оказалось, местные власти лишь повторяли то, что сделало республиканское руководство. Еще до начала бомбардировок города на второй день войны первый секретарь ЦК(б)Б Пантелеймон Пономаренко попросил разрешения начать подготовку эвакуации:
"23 июня 1941 года,- вспоминал он много лет спустя,- я позвонил И. В. Сталину и попросил разрешения начать эвакуацию из Минска государственных ценностей, детских учреждений и государственных архивов. Сталин удивился и спросил: "Вы думаете, что это надо делать? Не рано ли?" Я ответил, что исхожу из обстановки на фронте и что опоздание будет непоправимо. Подумав, Сталин сказал: "Хорошо, приступайте к эвакуации. Кроме населения, особенно детей и семей ушедших на фронт, вывозите наиболее важную часть государственных и партийных архивов и государственные ценности, какие посчитаете необходимым вывезти. Делайте это так, чтобы не создать паники и сохранить порядок. Все должны понимать, что эвакуация - это тоже элемент войны"".
Пономаренко в своих воспоминаниях признавал, что отправка людей из прифронтовой зоны сразу же пошла не так, как хотелось бы:
"24 июня 1941 года в Минске было объявлено, что ввиду недостатка транспорта все без исключения предприятия и учреждения, имеющие автомашины, обязаны предоставить их для эвакуации детей, матерей с семьями и ценнейших архивов. Указание было выполнено всеми, хотя это не решило проблемы, так как автомашин было очень мало. Почти весь автотранспорт был сдан или сдавался по мобилизационным планам воинским соединениям и запасным частям. Массы минчан пешком уходили на восток по могилевскому шоссе. Это была трагическая картина, которую никогда нельзя забыть".
"Часть населения - женщины с детьми без продуктов питания пошли пешком в неизвестном направлении"
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
"Без всякой огласки сели в машины и выехали"
Однако другие участники событий описывали другую картину. 5 июля 1941 года заведующий сектором Минского обкома КП(б)Б Михаил Сорокин писал Сталину:
"По моим убеждениям, эвакуация жителей города Минска произошла настолько неорганизованно, что приходится кое над чем задуматься и задать вопрос, почему так произошло? До 10 часов вечера 24 июня никому не было известно, что город должен эвакуироваться . Об этом не знали и мы - ответственные работники обкома КП(б)Б. В 10 часов вечера секретари обкома и другие руководящие работники города без всякой огласки сели в машины и выехали, как впоследствии мы узнали, в г. Могилев, оставив остальных ответработников обкома без средств передвижения, возложив на них обязанность сохранить партдокументы обкома КП(б)Б. Началась усиленная бомбежка города. Население убегало в панике в леса, отступая на гор. Борисов, Оршу и Могилев без прикрытия, обстреливалось вражескими самолетами, диверсантами-парашютистами. А ведь можно было этого не допустить, если бы секретари обкома не бежали позорно из города, а руководили бы эвакуацией. Надо было всех вооруженных лиц города - работников милиции, НКВД, сторожевую охрану и оруженных (так в тесте.- "Власть") ответработников вывести за город, которые с успехом могли бы прикрывать отступление мирного населения и уничтожать вражеские десанты. Оставшись без средств передвижения, мы, работники обкома, вынуждены были останавливать военные машины и вывозить партдокументы за город, а там перегружать на другой транспорт, который также задерживался силой оружия. Партдокументы обкома КП(б)Б спасены, в Могилеве погружены в вагон и направлены в Москву".
Как писал Сорокин, у него сложилось полное убеждение, что партийное руководство области и республики меньше всего думало о спасении секретных документов и своих сотрудников. А затем решило избавиться от них как от свидетелей позорного бегства:
"Почему секретари обкома не позаботились организовать 2-3 автомашины для перевозки партдокументов, не говоря уже о средствах передвижения для работников обкома и их семей? Мне казалось, что они все время старались от работников своего аппарата избавиться, т. е. оставить их без средств передвижения. Из Могилева тоже пришлось отступать так, кто как мог отступить, в местечко Быхово. 27 июня, выполняя задания секретарей обкома, мы организовали население рыть окопы и этого же числа по распоряжению секретаря обкома КП(б)Б т. Козлова выехали в Смоленск в военкомат. В Смоленске нас в Красную армию не взяли. Т. к. мы не были приписаны к в/частям, областной военный комиссар предложил нам выехать в качестве беженцев в г. Орел искать работу. И мы ответработники обкома КП(б)Б, хотим или не хотим, вынуждены быть беженцами без средств к существованию в поисках работы (потеряв семьи, которые еще в Минске, очевидно, погибли). Отправились в г. Орел. В Орле нас также не приняли в Красную армию и не выдали пропусков на возвращение назад. Предложили выехать вглубь СССР. В гор. Ельце мы расстались, я попал в гор. Воронеж, где мне никто не верит, что с нами так поступил обком, и заявляют, что работники обкома должны быть вместе с обкомом, а поэтому предложили покинуть город".
От своих подчиненных избавлялись не только партийные, но и хозяйственные руководители. После войны начальник отдела кадров Минского паровозного депо Котиков вспоминал о своей попытке покинуть столицу Белоруссии:
"25 июня, не помню кто, но сказал, что уходит последний эшелон, и если ты не уедешь, то останешься здесь в Минске... Доехали до станции Седча. В этом поезде ехали Миронов, Карасев (начальник паровозного отдела), Басманов. Начальник политотдела и все руководящие товарищи, которых я назвал, отцепливают паровоз, весь эшелон с железнодорожниками и жителями Минска бросают, а сами с одним вагоном удирают. Мы дошли до станции Руденск, нас задержал кордон... Полковник собрал нас 26 июня и сказал, что мы будем возвращены в Минск, потому что город не будет сдан немцам".
28 июня части вермахта заняли Минск, откуда не вывезли ни оборудование предприятий, ни людей. В городе остались и те партийные и советские работники, которые не последовали примеру своего руководства, которые собирались оборонять свой город до конца, но из-за отсутствия оружия так и не смогли.
Взято отсюда - http://www.kommersant.ru/doc/2030123?isSearch=True
Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/2030123?isSearch=True