1 блогер и 100 чиновников против коррупции
Провела по приглашению и договору 4 часа ликбеза на тему "Коррупция: под рукой СМИ, блогеров и PR-специалиста", несколько наблюдений про аудиторию.
Во-первых, гоголевский диалог от 1836 г. из "Ревизора" воспринимается как неактуальный. Тема границы между людской благодарностью и коррупционным подношением, тема коррупционных способов "монетизации" услуг -- это для зала были мертвые темы. Как в дурной музей сходить, не более.
Аммос Федорович:
-- Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам -- рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий:
-- Ну, щенками, или чем другим -- все взятки.
Аммос Федорович:
-- Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль...
Городничий:
-- Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви...
Во-вторых, залу открылся любопытный пиар-аспект в сегодняшнем повороте в судебной практике: на лицо тенденция отказывать чиновникам по искам о защите чести и достоинства, если в СМИ их ославили как коррупционеров (оценочные суждения не подсудны). Позиция суда = чиновник имеет только право на ответ в том же СМИ. По-простому: раньше обвиняющий в коррупции был обязан предоставить доказательства, подтверждающие обвинения. Сейчас обвиняющий в коррупции есть носитель частного оценочного мнения, которое не обязан доказывать. Даже если кто-то из обвиненных продавит нужное себе решение на районном уровне, то в вышестоящем суде его отменят. Не говоря еще о том, что есть еще и Конституционный Суд.
Корни явления -- в том, что Россия стремится придерживаться международных норм.
Согласно Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой 12 февраля 2004 г. на 872-м заседании Комитета Министров Совета Европы, политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ.
Государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий.
В-третьих, вброшенный мной профессиональный посыл "Хотите бороться за свой имидж = необходимо сотрудничать с PR-специалистом" к концу 4-го часа сходил за мантру. Примеры новгородские и не только шли, как горячие пирожки. К примеру, Навальный -- это что-то "далеко", а вот произвела впечатление "анти-скорость" реакции местных властей на обвинения в покупке "золотых томографов":
В-четвертых, субъективное острое ощущение: вот мы все новгородцы, зал собран со всей области. Целый зал граждан, которым не все равно до собственной работы: служба ли это (гос./муницип.), журналистика ли, пиар ли. И все хотят как лучше, как ровнее, как эффективней. Теперь бы еще смочь. Острое ощущение, что зло -- преодолимо. Такой дух разно-профессионального идеализма в зале витал.
Во-первых, гоголевский диалог от 1836 г. из "Ревизора" воспринимается как неактуальный. Тема границы между людской благодарностью и коррупционным подношением, тема коррупционных способов "монетизации" услуг -- это для зала были мертвые темы. Как в дурной музей сходить, не более.
Аммос Федорович:
-- Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам -- рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий:
-- Ну, щенками, или чем другим -- все взятки.
Аммос Федорович:
-- Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль...
Городничий:
-- Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви...
Во-вторых, залу открылся любопытный пиар-аспект в сегодняшнем повороте в судебной практике: на лицо тенденция отказывать чиновникам по искам о защите чести и достоинства, если в СМИ их ославили как коррупционеров (оценочные суждения не подсудны). Позиция суда = чиновник имеет только право на ответ в том же СМИ. По-простому: раньше обвиняющий в коррупции был обязан предоставить доказательства, подтверждающие обвинения. Сейчас обвиняющий в коррупции есть носитель частного оценочного мнения, которое не обязан доказывать. Даже если кто-то из обвиненных продавит нужное себе решение на районном уровне, то в вышестоящем суде его отменят. Не говоря еще о том, что есть еще и Конституционный Суд.
Корни явления -- в том, что Россия стремится придерживаться международных норм.
Согласно Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой 12 февраля 2004 г. на 872-м заседании Комитета Министров Совета Европы, политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в СМИ.
Государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий.
В-третьих, вброшенный мной профессиональный посыл "Хотите бороться за свой имидж = необходимо сотрудничать с PR-специалистом" к концу 4-го часа сходил за мантру. Примеры новгородские и не только шли, как горячие пирожки. К примеру, Навальный -- это что-то "далеко", а вот произвела впечатление "анти-скорость" реакции местных властей на обвинения в покупке "золотых томографов":
В-четвертых, субъективное острое ощущение: вот мы все новгородцы, зал собран со всей области. Целый зал граждан, которым не все равно до собственной работы: служба ли это (гос./муницип.), журналистика ли, пиар ли. И все хотят как лучше, как ровнее, как эффективней. Теперь бы еще смочь. Острое ощущение, что зло -- преодолимо. Такой дух разно-профессионального идеализма в зале витал.