Либерал-государственник
Михайлова Е. Иметь смелость… // Новая новгородская газета, 27.05.2015, с. 1, 18-19.
Священная корова протестов, с белыми ленточками и без, с декабря 2011 года мычала так часто и жалобно, что поневоле происходила консолидация сентиментальных с агрессивными, оскорблённых невниманием правых с соскучившимися по власти левыми. Митинги и пикеты как модные формы собрания граждан не с целью попить чаю на кухне выродились в иллюзию, что договариваться на эмоциях - норма. Но договариваться стоит на основах рацио, здравого смысла. Только он даёт силы для забега на длинные дистанции, а Россия собирается жить долго и хорошо. Возможно ли это? Ответ на этот вопрос искали в Подмосковье и континентальной Испании десятки россиян, собравшиеся вместе по весне усилиями Комитета Гражданских Инициатив (Алексей Кудрин) и Фонда Вальсаин («За распространение и защиту демократических ценностей»).
В устах сторонников вертикали власти в России подобного рода семинары и товарищества принято от бессилья обзывать «пятой колонной». Что это - геометрическая ревность вертикали к колонне? Нет, это демонстрация опаски власти по отношению к нарастающей консолидации граждан в поисках здравого смысла на пользу стране. Ещё несколько лет назад было легко разделять аргумент «у лагеря либералов нет единого лидера и жертв» и якобы потому их ценности - умозрительно-игрушечные. Сегодня жертвы режима среди либералов уже есть… Подрастает лидер. И надо знать, как мыслит это сообщество, объективно любящее Россию не меньше, чем обыватель или вип. Я планирую рассказать вам в коротких заметках, на что имеют смелость окружающие меня сторонники здравого смысла. А вы попробуйте поискать, не среди таких ли людей вам есть место.
СМЕЛОСТЬ НАЗЫВАТЬ ИМЕНА
Разумеется, прогнозы неблагодарное дело. Разумеется, мистические 84%, поддерживающие лично Президена Владимира Путина, - соотечественники, а не враги. Но либеральное крыло гражданского общества смеет задумываться, какие перспективы открываются для страны в случае легитимного прихода к власти управленцев вроде Сергея Иванова, Сергея Шойгу, Алексея Кудрина, Сергея Нарышкина и даже Игоря Сечина. Спорим, такой вереницы имён на президентский пост в последнее время никто не смел вам назвать? Моделирование ситуаций, их последствий в здоровом обществе предшествует принятию решений, не говоря уж о необходимости широкого общественного обсуждения грядущих изменений. Действующая власть не предполагает такого дискурса, диалог с обществом не выстроен.
Когда общество приходит в волнение, в него вбрасывается напоминание о Сталине как альтернативе сегодняшней власти - и память об ужасах сталинизма помогает пока консолидирует сразу всех: и маргиналов-протестунов, и интеллигенцию, и всех. Волна, обернувшись на страшное прошлое, захлёбывается сама собой. Пока власть предлагает нам не смотреть вперёд, а только оглядываться из соображений «смотрите, как бы чего не вышло» - общество остаётся малокритичным потребителем властных решений, а не актором (заказчиком, деятелем) необходимых для роста качества жизни перемен в стране.
Вам ещё не свело шею, оглядывавшись? То-то.
СМЕЛОСТЬ НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Либеральное крыло российского общества принято обвинять также в неспособности предложить позитивную программу для страны. Что, мол, лелеемый либералами переход от авторитаритарного государства к его истинно демократическому устройству - чудо провозглашаемое, но в России нереализумемое. И есть основания думать именно так. Ведь для осуществления такого перехода необходимо наличие минимум нескольких институтов: независимого суда, независимой прессы и гражданского общества, имеющего навыки следить за качеством государственных услуг населению. Сами по себе суд и СМИ у нас есть. Независимы ли они? Не смейтесь так громко, земляки! Виноваты ли в таком их качестве собственно либералы? Нет.
А гражданское общество? Скажем, НКО-сектор, составляющий его часть, в последнее время подвергается прессингу со стороны государства. Государство вешает на организации общественников ярлык «иностранног агента» и наивно ждёт, что под гнётом этого эмоционально-несимпатичного статуса структура прекратит попытки рационального осмысления и коррекции действительности. Что от НКО отвернутся люди, привыкшие сквозь призму здравого смысла и через дискуссию с экспертами, друг с другом находить приемлемые варианты решений по организации жизни в стране. Но распадения этого сообщества граждан не происходит. Ответственность за страну не ощущается ими как патернализм: мы вас покритикуем, а вы нам сделайте. Ответственность реализуется в непосредственной деятельности: по месту работы и сектору общественной деятельности, по публикациям в СМИ и по смелости удержаться в круге общения, которому государство выдало «чёрную метку».
Пока довольно большая масса граждан делает ставку на фигуры, на их волю к реформам (нет её), на личные качества правителей, которые могут существенно, кардинально и даже парадоксально расходиться с характером предпринятых ими действий, дееспособное гражданское общество борется за трансформацию институтов, то есть инструментов для демократической России. В Испании тоже было ресурсное проклятье в XVI-XVIII веках, «своя нефть» (золото колоний). Был диктатор Франко, который назначил монарших кровей Хуана Карлоса своим преемником(!), и после смерти Франко тот стал королем. Говорить, что король затем возглавил переход к демократии - преувеличение, но он поддержал (!) переход страны на демократические рельсы. Помимо воли власти на подобную реформу, понадобились независимый суд, право свободного высказывания в СМИ и соблюдаемое право граждан собираться больше трёх на трезвую голову - и тогда авторитарный режим реформируем. Как в Испании. А - в России?
Понимаете, демократия - это не цель. Это средство для России. Это ежедневное совместное упражнение государства и общества для того, чтобы граждане могли реализовывать свои интересы в своей стране.
СМЕЛОСТЬ ДОПУСКАТЬ ИНАКОМЫСЛИЕ
Надо признать, либерал из меня лично неполноценный, я либерал-государственник, которого якобы не бывает в природе. Что это значит? Это значит, что я твёрдо знаю: случись в тёмной подворотне столкнуться с преступником, никто не станет призывать свободу - все станут призывать государство. В лице его института, полиции. Татьяна Ворожейкина, специалист в области эволюции авторитарных режимов латиноамериканских стран, говорит: «Чтобы полиция эффективно защищала граждан, а не решала личные проблемы - свои и власть придержащих - она должна стать институтом, действующим по общеизвестным правилам и подконтрольным обществу». Евгений Гонтмахер вторит: «Без гражданского контроля государство стремится занять несвойственные ему ниши хоть в МСУ, хоть в НКО - в любой сфере».
Свобода безопасно пройти тёмную подворотню напрямую упирается в право государства на применение насилия по отношению к нарушителям и право граждан проконтролировать государство и его институт (полицию). Одно без другого, гражданское общество без государства, в масштабах большой и, что важно, целостной страны недееспособно: вот откуда - либерал-государственник. (На самом деле - защита ценности правого государства, подконтрольного обществу - это норма либеральной позиции, ничего специфически "государственнического" в ней нет. Но приходится акцентировать, отмежёвываясь от мифа о полной противопоставленности «вредных либералов» «сильному государству»).
С такой позицией в стане либералов порой не очень комфортно. Многие из них ожесточённо настаивают на аксиоме о том, что государство и гражданское общество - это система сообщающихся сосудов: если одного мало, то другого непременнно станет больше. Иными словами, чем слабее гражданское общество, тем сильнее государство, и наоборот. И паритет якобы невозможен. Стоит высказать мысль либерал-государственническую, тут же рвутся дружеские контакты, разрушаются партнёрские связи. Пена у рта подменяет дискуссию. Выпадение в эмоцию из рацио - страшное дело, я вам доложу. Самые интеллигентные люди в Сети ругаются или без объяснений отправляют друг друга в бан, а при встрече норовят не поднимать глаз, не подавать руки. Любопытно, что так почти не ведут себя лдпровцы, кпрфовцы и чиновники: диалог возможен, пусть и с предсказуемым результатом. Начинает спадать и непримиримость либералов к инакомыслию. Я прошу вас вспомнить уроки физики, опыт с жидкостью в сообщающихся сосудах. Если ни на какую из трубок не оказывать воздействия, жидкости в обеих стремятся уравновеситься. Гармония неизбежна, стоит отпустить вожжи. Кто отпустит, кто найдёт в себе смелость отпустить - другой вопрос.
С точки зрения Татьяны Ворожейкиной, это трудная перспектива. «Правовое государство и гражданское общество - это континуум, - говорит она. - Идеальное положение то, при котором сила гражданского общества трансформируется в сильное (т.е. эффективное, а не большое по объему) государство». С последней четверти XV века в России установилась государственно-центричная модель развития, в которой государство довлеет и над экономикой, и над обществом. В этих условиях общество объективно растренировано в плане реализации своих гражданских чувств и функций. «Как в атомном реакторе - государство опускает свои штыри в аморфную массу общества и только тогда что-то вокруг штырей начинает кристаллизоваться», - образно формулирует специалист. - В России даже слово «государство» напрямую восходит к «государь», в то время как в других языках к слову «состояние».
СМЕЛОСТЬ СООТВЕТСТВОВАТЬ ЗАЯВЛЕННОМУ
В Конституции России заявлено, что мы федеративная страна. Эксперименты с федерализмом как инструментом если и ведутся федеральным центром, то в формате наращивания числа субъектов даже за счёт сопредельных государств (Крым). Для Ленобласти, скобарей (Псков) и новгородцев тема федерализма регулярно актуализируется в жанре пугалки: а не укрупнить ли нам их в единый субъект а*ля Невский или Чудской край. Не пугайтесь. Тренда на объединение регионов сейчас нет: это противоречит необходимой Москве процедуре размывания региональной власти. Централизация власти и крупных территорий в руках региональных князьков противоречит интересам Кремля. Пугалка - всего лишь отголосок сепаратистских настроений местной невостребованной интеллигенции. Дышите ровно, земляки, что называется.
По мнению Андрея Захарова, редактора журнала «Неприкосновенный запас», наш федерализм - вообще спящий. На бумаге есть, в жизни же себя не проявляет. Опасность такого сна в том, что проснувшись, спящий институт может повести себя непредсказуемо. Так, как нельзя было ожидать. Каталония в Испании, Квебек в Канаде, Север в Нигерии. Кому-то такой сценарий может быть выгоден и в России…
СМЕЛОСТЬ УВАЖАТЬ ПРОВИНЦИЮ
Федеральный центр в последние годы сделал немало, чтобы МСУ, местное самоуправление, потеряло смысл в глазах населения. Сильнейшим рычагом для этого стало финансовое обескровливание этого низового уровня власти. Если местный глава - поселения, города, района - не имеет бюджетных средств на весь комплекс возложенных на него полномочий, затруднительно (невозможно) их выполнить, как ему быть адекватным чаяниям народа. Ещё одним разрушительным рычагом послужила перманентно текущая реформа избирательной системы, которая изменялась так часто, что утратился сам смысл демократических выборов: прозрачность процедур при непредсказуемости результатов. Если ЕдРо неспособно обеспечить себе победу на выборах, как доминирующая в стране партия оно придумывает способы, как уменьшить шанс на победу конкурентов. Пусть для участия в губернаторских выборах они соберут неимоверное количество подписей у муниципальных депутатов всей области - при том что они из ЕдРа и в силу партийной дисциплины не готовы давать свой росчерк в пользу кандидатов от других партий. Или пусть мэра Великого Новгорода отныне будут выбирать не горожане, а избранные ими депутаты из своего числа. Наглядна тенденция минимизировать роль волеизъявления самого населения при выборе тех, кто станет осуществлять властные полномочия на местах.
Это в России. В режимах, изживающих признаки авторитаризма, тренд противоположный: усиление МСУ как источник демократизации стран. В частности, в городке Сеговия (55 тысяч жителей) близ Мадрида мэра-женщину, занятую в тот час на городском мероприятии, для встречи российской делегации органично подменили собой две социалистки-депутаты. С их уст не сходила формулировка «услуги гражданам»: мы предоставляем услуги, качество и оперативность муниципальных услуг - наша обязанность. Есть основания полагать, что далеко не всякий новгородской мундеп сможет произнести этот слоган без заучивания или гримасы сомнения, увы. Если в России муниципалитет не справляется с этим функционалом полноценно, его полномочия переходят к субъекту, как недавно городские автобусы со скандалом перешли в ведение правительства Новгородской области. В Испании затруднения между гражданами и муниципальной властью пробуют решать посредством института медиации - несудебного диалога борющихся сторон. Поводом для обращения к медиации могут быть отписки со стороны чиновников, задержки с разрешением на строительство объектов и противоправное, по мнению власти, поведение граждан. В случае, когда медиатор (юрист, психолог) помогает сторонам придти к решению, устраивающему обе стороны, судебная власть может легализовать такой договор, если он не противоречит законодательству. Для сторон медиация дешевле и гораздо быстрее, чем судебное разбирательство. Медиация кладёт конец монополии администраций (и судов) на право подбора приемлемого для сторон (и законного) решения той или иной ситуации. В России тоже есть медиация, но, пожалуй, этот институт посредничества сейчас интереснее бизнесу (в том числе как профиль оказания платных услуг), нежели МСУ или др. уровням власти. Породив когорту фиктивных образований вроде общественных палат и советов, даже при их посредничестве власть не спешит прислушаться к потребностям и мнению граждан. Дискуссия имитируется, но реформы не становятся предметом общественного договора, консенсуса. Государство всё равно продавливает ровно своё. Население же, даже утратив доверие к нему, продолжает воспринимать власть как тотем и довольствоваться ролью «администрируемого», в лучшем случае, «потерпевшего» - в худшем.
И вот, затронув тему отношений город - область, нельзя не сказать ещё об одной примете демократии: в Испании налажено взаимодействие между муниципалитетами посредством института провинций. Маленькие муниципальные образования бюджетируются (за счёт оставления им собираемых налогов) так, что только совместными усилиями возможно строительство крупных социальных объектов вроде стадионов и библиотек. Провинциальные власти помогают кооперации органов низовой власти для достойного оказания услуг населению, осуществляют перераспределение и координацию средств и процессов. А что видим мы на примере даже соседних муниципалитетов Великий Новгород и Новгородский район? Отсутствие диалога, например, по такой теме, как строительство дорог к массивам участков, выделенных согласно Указу Президента льготным категориям населения. По крайней мере, обществу ничего неизвестно даже о факте такого диалога. Полное впечатление, что Новгород в лице мэрии почивает на лаврах, распихав льготников за пределы города и уверяя, что отныне забота об инфраструктуре к участкам лежит на районных властях, в чьих полномочиях (на чьей территории) находятся подъездные пути.
СМЕЛОСТЬ НЕ МОЛЧАТЬ
Вынуждена вслух сказать то, что не каждому очевидно. Губернаторам множества российских регионов выгодно быть дотационными. Там, где нет экономики, нет оппозиции. Самостоятельность, самодостаточность бизнеса рано или поздно потребует политического выхода - это совершенно неинтересно областным правительствам. Им интересны покой, всевластие и своевременная симпатичная отчётность перед федеральным центром. Татьяна Ворожейкина называет такое положение вещей «частная власть». Её черты - сращение власти и собственности, как можно более неинституционализированные отношения между властью и людьми и система патрон-клиентских связей как средство решения любых задач. Иными словами, «частная власть» не организует системы институтов, прозрачных для всех, а предпочитает решать проблемы по мере поступления в жанре подачек для просителей. Каждый проситель со своей историей вопроса выступает как отдельный эпизод в деятельности власти - эпизод, который не становится прецедентом. По той же схеме тот же вопрос другому просителю может решить не удастся!
Именно об этом явлении я говорила мэру Великого Новгорода на обоих его отчётах перед муниципальной Думой: каждый новгородец вынужден по своим текущим проблемам (ЖКХ, разрешения на строительство, благоустройство и проч.) обращаться в мэрию так, как если бы до него никто никогда в мэрию по этим же поводам не обращался! Каждый раз проситель словно оказывается у подножия горы, по которой карабкается в одиночку, как если бы ранее никто не протоптал к вершине (к желанному для горожанина результату) безопасной тропы. Зачем это делается мэрией? Как всякой «частной власти» для неё опасны горизонтальные связи людей, их коллективные усилия и, не дай бог, успехи. В дачных посёлках, где «государство» представлено, скажем, только наличием электричества и налогов на землю - граждане сами справляются с массой бытовых проблем. Низовое самоуправление на примере дачников эффективно: друг с другом они преимущественно договороспособны, ориентированы на здравый смысл и консолидированы для организации удобной среды в посёлке. Кажется, что власть не спешит оптимизировать к ним автобусное сообщение и провести газ именно потому, что её беспокоят эти анклавы… своей самостоятельностью. Неясно, до какой степени эффективности могут дойти эти «горизонтальные связи» между людьми и потому «частная власть» не склонна поддерживать инициативы снизу. Власть архаична, ей невыгодна ни мобильность, ни «автономность» населения. В то же время одним «администрированием сверху» всех дел не переделаешь - так мы и оказываемся в тупике, когда низы не востребованы, верхи не поспевают, институты ослаблены и ещё и общий уровень компетентности оставляет делать лучшего.
Кроме того, власть то и дело ударяется в эмоции, как если бы была вздорной женщиной, никак не могущей выйти замуж и почему-то видящей в этом проблему. Рациональные аргументы извне не воспринимаются властью никак, напротив, она норовит отгородиться от инициативных граждан очередным клише вроде «городской сумасшедший». Когда-то в далёком 2008 году так смели называть меня и моих товарищей, посмевших заикнуться о том, что инфраструктура города должна пополниться сетью велодорожных маршрутов. К 2010 году о них не говорил только ленивый, к 2013 уже мэр организовывал велопробег во Псков, а к 2014 губернатор инициировал городской велопробег «От Софии до Юрьева». По-прежнему негусто с велодорожками, но «городской сумасшедший» на велотему - явление изжитое. Что никак не мешает властям клеить этот ярлык (вариант: «бред реформаторства») на всякую свежую мысль, исходящую от новгородца по другой тематике. Сравните: испанским законодательством власти предписано общаться с гражданами «вежливо и уважительно». Затрудняюсь подобрать аналог в законодательстве российском. Впрочем, я спросила у испанцев: вы, такая темпераментная нация, ну неужели не имеет места вздорная несдержанная эмоция власти в адрес просителя, который, и вправду, бывает о-о-чень разным. Имеет, сказали мне испанцы. Власти могут сказать: приходите завтра. Это максимум. Гражданина не низводят до уровня администрируемого. Фиксируют в статусе деятеля: приходите ещё раз, говорят. И люди приходят. Испанцы вообще заметно гордятся активностью своих граждан в участии в местном самоуправлении. Похоже, там власть и население научились получать друг от друга не просто пользу, а - удовольствие!
Надо полагать, и Испания не идеал демократического устройства. Однако нашим землякам, россиянам, уехавшим туда пенсионерствовать, предоставляется право избирать муниципальные власти на том основании, что люди живут, владеют собственностью и платят налоги в Испании. А значит, они имеют право корректировать организацию жизни на местах. Горький опыт когда-то вечевого Новгорода, с конца 2014 года волей областной Думы лишившегося права напрямую выбирать градоначальника, кричит об обратном: население намеренно отлучается от важных форм участия в непосредственном управлении местом жительства. Вы можете, наверное, пробовать не расстраиваться по этому поводу, но не молчите о сути процессов, свидетелями которых сейчас являетесь. То есть эмоции, действительно, побоку, а вот рациональную трактовку явлений стоит проговаривать. Вслух.
Алексей Кудрин делает это так: «В других странах правительства знают, что после отставки их деятельность будет проверена. Это, как и текущий гражданский контроль, сдерживает коррупцию на Западе. В РФ образовалась монополия государственной власти на борьбу с коррупцией. Все другие гражданские институты, свобода слова, общественный контроль секвестрированы как инструменты борьбы с коррупцией». Евгений Гонтмахер также предлагает нам с вами установку на встречное мышление: «Ясно, что мы включены в государство. Что оно имеет право на наши силы, наше время и даже жизни. А на что может претендовать сам человек - от государства? кроме льгот?». Простые соображения, об очевидном, не так ли? Но нужна смелость не молчать.
(на фото испанский чиновник, уровень провинции)
СМЕЛОСТЬ НА ТВОРЧЕСКИЙ ТРУД
Не уверена, чувствуется ли в моём обзоре тот интеллектуальный азарт и, надо признать, счастье, которые составляли общий фон моего общения с людьми, со всей России съехавшимися на семинары Комитета Гражданских Инициатив и Фонда Вальсаин. Короткой строкой - их портреты.
Один издатель профессионально составляет гербы для поселений Волго-Вятского экономического района: и визуализация играет роль в самоидентификации территорий. Местные депутаты всерьёз спорят, «что мы такое», прежде чем проголосовать за герб своей местности. Другая работает в независимом медиа в Поволжье. Третий работает в мэрии Москвы и в своей речи транслирует представление о ней как о грандиозном предприятии, чьи части взаимодействуют негладко, но результат впечатляет. Четвёртая работает в пресс-службе Думы в Дальневосточном федеральном округе . Пятый делает журнал в удалённом режиме и целиком с его редакцией не виделся никогда - что не мешает регулярно выпускать журнал, востребованный и европейской публикой тоже. Я преподаватель вуза, муниципальный депутат, многодетная мама. Масса предпринимателей была в нашей команде. Учительница начальных классов, социолог и лидеры местных отделений различных (!) партий. Сами организаторы семинаров формулируют свою роль в гражданском просвещении как «Встречать людей друг с другом. Очно. Без менторства». Такая партия народного просвещения, как охарактризовал нас адвокат Вадим Клювгант. «Агенты модернизации», - подбадривали мы друг друга. Ждать, торопить, быть готовыми: так Эйзенштейн говорил о грядущей эре. П р о г о в а р и в а т е л и будущего: роскошь просвещения! Все счастливо признавались, что хобби совпадает с работой. Людей такого образа жизни после 2011 года поспешили обозвать «креаклами» (от «креативный класс») - ровно за тем, зачем производились и все прочие обзывалки, приведённые мной ранее. Это избитый приём подрыва легитимности, так же как «пиндосы», «укропы» и прочие «национал-предатели».
Можно вспомнить и пиар-классику - «русского медведя» и «потёмкинские деревни». Написал вместо России «русский медведь», и не надо никаких доказательств: мол, у России иной, чем у цивилизованного Запада взгляд, потому что в ее природе есть что-то стихийное и непредсказуемое. От русских нельзя ждать ничего путного - они же дикие. Или вот сказочка, придуманная недоброжелателями России спустя почти 100 лет после известного посещения Екатерины Великой в 1787 году Крыма. О каких «макетах» деревень можно говорить, когда светлейший князь продемонстрировал императрице города, а самое главное - русский черноморский флот? Его что, в этих «потешных деревеньках» построили? Во время многочисленных русско-турецких войн наш флот неоднократно вышибал флот противника на раз, да и в Средиземном море европейским державам демонстрировал свой флаг регулярно.
Евгений Гонтмахер сказал о России: «Мы слабая страна сегодня и это недостойно великой страны». И я не удержалась от милитаристских аллюзий - всё-таки, земляки, заметно, что я с государственным уклоном либерал, а к последнему всё шло. Мой вузовский преподаватель Александр Моторин в рамках дисциплины «Русская литературная критика» однажды метко сказал о Белинском и я с трепетом перенесла это на свой опыт, он сказал: «Как всякий много взявший самообразованием человек, Белинский был западник». Новгородцы в силу истории вечевой республики также были ориентированы на Европу. Либерализм и самостоятельность в суждениях для нас как будто бы должны быть органичны. Вспомним ли мы о таких корнях? Получится ли узнать в них себя нынешних?
Страх народа перед либералами - безусловно, посттравматический синдром из реформ 1990-х. Но эта причина из прошлого. Сейчас же главнее, что в обществе есть страх перед чьей-то смелостью мыслить. Перенос по смежности с «позволяю себе осмыслять» на людей, публично реализующих своё право на дискуссию, на неготовность мириться с дефицитом общепринятых свобод (слова, вероисповедания и проч.), легко умещается в короткий окрик «либерасты». С подобным гиканьем не так страшно жить, не мысля? Телеведущий-либерал Александр Архангельский объясняет: «Мы боремся не с государством, а с потерей времени по дороге к переменам. Пока в обществе есть консенсус: никто не хочет революции. Это надо ценить. И надо экономить время, торопить государство делать перемены».
Разве это не про нас? Мыслите. Осознавайте. Кончайте обзываться. Называйте вещи своими именами. Пробуйте предлагать. Начинайте делать.
Имейте смелость.
Я с вами.
Елена Михайлова
депутат Думы Великого Новгорода
Священная корова протестов, с белыми ленточками и без, с декабря 2011 года мычала так часто и жалобно, что поневоле происходила консолидация сентиментальных с агрессивными, оскорблённых невниманием правых с соскучившимися по власти левыми. Митинги и пикеты как модные формы собрания граждан не с целью попить чаю на кухне выродились в иллюзию, что договариваться на эмоциях - норма. Но договариваться стоит на основах рацио, здравого смысла. Только он даёт силы для забега на длинные дистанции, а Россия собирается жить долго и хорошо. Возможно ли это? Ответ на этот вопрос искали в Подмосковье и континентальной Испании десятки россиян, собравшиеся вместе по весне усилиями Комитета Гражданских Инициатив (Алексей Кудрин) и Фонда Вальсаин («За распространение и защиту демократических ценностей»).
В устах сторонников вертикали власти в России подобного рода семинары и товарищества принято от бессилья обзывать «пятой колонной». Что это - геометрическая ревность вертикали к колонне? Нет, это демонстрация опаски власти по отношению к нарастающей консолидации граждан в поисках здравого смысла на пользу стране. Ещё несколько лет назад было легко разделять аргумент «у лагеря либералов нет единого лидера и жертв» и якобы потому их ценности - умозрительно-игрушечные. Сегодня жертвы режима среди либералов уже есть… Подрастает лидер. И надо знать, как мыслит это сообщество, объективно любящее Россию не меньше, чем обыватель или вип. Я планирую рассказать вам в коротких заметках, на что имеют смелость окружающие меня сторонники здравого смысла. А вы попробуйте поискать, не среди таких ли людей вам есть место.
СМЕЛОСТЬ НАЗЫВАТЬ ИМЕНА
Разумеется, прогнозы неблагодарное дело. Разумеется, мистические 84%, поддерживающие лично Президена Владимира Путина, - соотечественники, а не враги. Но либеральное крыло гражданского общества смеет задумываться, какие перспективы открываются для страны в случае легитимного прихода к власти управленцев вроде Сергея Иванова, Сергея Шойгу, Алексея Кудрина, Сергея Нарышкина и даже Игоря Сечина. Спорим, такой вереницы имён на президентский пост в последнее время никто не смел вам назвать? Моделирование ситуаций, их последствий в здоровом обществе предшествует принятию решений, не говоря уж о необходимости широкого общественного обсуждения грядущих изменений. Действующая власть не предполагает такого дискурса, диалог с обществом не выстроен.
Когда общество приходит в волнение, в него вбрасывается напоминание о Сталине как альтернативе сегодняшней власти - и память об ужасах сталинизма помогает пока консолидирует сразу всех: и маргиналов-протестунов, и интеллигенцию, и всех. Волна, обернувшись на страшное прошлое, захлёбывается сама собой. Пока власть предлагает нам не смотреть вперёд, а только оглядываться из соображений «смотрите, как бы чего не вышло» - общество остаётся малокритичным потребителем властных решений, а не актором (заказчиком, деятелем) необходимых для роста качества жизни перемен в стране.
Вам ещё не свело шею, оглядывавшись? То-то.
СМЕЛОСТЬ НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Либеральное крыло российского общества принято обвинять также в неспособности предложить позитивную программу для страны. Что, мол, лелеемый либералами переход от авторитаритарного государства к его истинно демократическому устройству - чудо провозглашаемое, но в России нереализумемое. И есть основания думать именно так. Ведь для осуществления такого перехода необходимо наличие минимум нескольких институтов: независимого суда, независимой прессы и гражданского общества, имеющего навыки следить за качеством государственных услуг населению. Сами по себе суд и СМИ у нас есть. Независимы ли они? Не смейтесь так громко, земляки! Виноваты ли в таком их качестве собственно либералы? Нет.
А гражданское общество? Скажем, НКО-сектор, составляющий его часть, в последнее время подвергается прессингу со стороны государства. Государство вешает на организации общественников ярлык «иностранног агента» и наивно ждёт, что под гнётом этого эмоционально-несимпатичного статуса структура прекратит попытки рационального осмысления и коррекции действительности. Что от НКО отвернутся люди, привыкшие сквозь призму здравого смысла и через дискуссию с экспертами, друг с другом находить приемлемые варианты решений по организации жизни в стране. Но распадения этого сообщества граждан не происходит. Ответственность за страну не ощущается ими как патернализм: мы вас покритикуем, а вы нам сделайте. Ответственность реализуется в непосредственной деятельности: по месту работы и сектору общественной деятельности, по публикациям в СМИ и по смелости удержаться в круге общения, которому государство выдало «чёрную метку».
Пока довольно большая масса граждан делает ставку на фигуры, на их волю к реформам (нет её), на личные качества правителей, которые могут существенно, кардинально и даже парадоксально расходиться с характером предпринятых ими действий, дееспособное гражданское общество борется за трансформацию институтов, то есть инструментов для демократической России. В Испании тоже было ресурсное проклятье в XVI-XVIII веках, «своя нефть» (золото колоний). Был диктатор Франко, который назначил монарших кровей Хуана Карлоса своим преемником(!), и после смерти Франко тот стал королем. Говорить, что король затем возглавил переход к демократии - преувеличение, но он поддержал (!) переход страны на демократические рельсы. Помимо воли власти на подобную реформу, понадобились независимый суд, право свободного высказывания в СМИ и соблюдаемое право граждан собираться больше трёх на трезвую голову - и тогда авторитарный режим реформируем. Как в Испании. А - в России?
Понимаете, демократия - это не цель. Это средство для России. Это ежедневное совместное упражнение государства и общества для того, чтобы граждане могли реализовывать свои интересы в своей стране.
СМЕЛОСТЬ ДОПУСКАТЬ ИНАКОМЫСЛИЕ
Надо признать, либерал из меня лично неполноценный, я либерал-государственник, которого якобы не бывает в природе. Что это значит? Это значит, что я твёрдо знаю: случись в тёмной подворотне столкнуться с преступником, никто не станет призывать свободу - все станут призывать государство. В лице его института, полиции. Татьяна Ворожейкина, специалист в области эволюции авторитарных режимов латиноамериканских стран, говорит: «Чтобы полиция эффективно защищала граждан, а не решала личные проблемы - свои и власть придержащих - она должна стать институтом, действующим по общеизвестным правилам и подконтрольным обществу». Евгений Гонтмахер вторит: «Без гражданского контроля государство стремится занять несвойственные ему ниши хоть в МСУ, хоть в НКО - в любой сфере».
Свобода безопасно пройти тёмную подворотню напрямую упирается в право государства на применение насилия по отношению к нарушителям и право граждан проконтролировать государство и его институт (полицию). Одно без другого, гражданское общество без государства, в масштабах большой и, что важно, целостной страны недееспособно: вот откуда - либерал-государственник. (На самом деле - защита ценности правого государства, подконтрольного обществу - это норма либеральной позиции, ничего специфически "государственнического" в ней нет. Но приходится акцентировать, отмежёвываясь от мифа о полной противопоставленности «вредных либералов» «сильному государству»).
С такой позицией в стане либералов порой не очень комфортно. Многие из них ожесточённо настаивают на аксиоме о том, что государство и гражданское общество - это система сообщающихся сосудов: если одного мало, то другого непременнно станет больше. Иными словами, чем слабее гражданское общество, тем сильнее государство, и наоборот. И паритет якобы невозможен. Стоит высказать мысль либерал-государственническую, тут же рвутся дружеские контакты, разрушаются партнёрские связи. Пена у рта подменяет дискуссию. Выпадение в эмоцию из рацио - страшное дело, я вам доложу. Самые интеллигентные люди в Сети ругаются или без объяснений отправляют друг друга в бан, а при встрече норовят не поднимать глаз, не подавать руки. Любопытно, что так почти не ведут себя лдпровцы, кпрфовцы и чиновники: диалог возможен, пусть и с предсказуемым результатом. Начинает спадать и непримиримость либералов к инакомыслию. Я прошу вас вспомнить уроки физики, опыт с жидкостью в сообщающихся сосудах. Если ни на какую из трубок не оказывать воздействия, жидкости в обеих стремятся уравновеситься. Гармония неизбежна, стоит отпустить вожжи. Кто отпустит, кто найдёт в себе смелость отпустить - другой вопрос.
С точки зрения Татьяны Ворожейкиной, это трудная перспектива. «Правовое государство и гражданское общество - это континуум, - говорит она. - Идеальное положение то, при котором сила гражданского общества трансформируется в сильное (т.е. эффективное, а не большое по объему) государство». С последней четверти XV века в России установилась государственно-центричная модель развития, в которой государство довлеет и над экономикой, и над обществом. В этих условиях общество объективно растренировано в плане реализации своих гражданских чувств и функций. «Как в атомном реакторе - государство опускает свои штыри в аморфную массу общества и только тогда что-то вокруг штырей начинает кристаллизоваться», - образно формулирует специалист. - В России даже слово «государство» напрямую восходит к «государь», в то время как в других языках к слову «состояние».
СМЕЛОСТЬ СООТВЕТСТВОВАТЬ ЗАЯВЛЕННОМУ
В Конституции России заявлено, что мы федеративная страна. Эксперименты с федерализмом как инструментом если и ведутся федеральным центром, то в формате наращивания числа субъектов даже за счёт сопредельных государств (Крым). Для Ленобласти, скобарей (Псков) и новгородцев тема федерализма регулярно актуализируется в жанре пугалки: а не укрупнить ли нам их в единый субъект а*ля Невский или Чудской край. Не пугайтесь. Тренда на объединение регионов сейчас нет: это противоречит необходимой Москве процедуре размывания региональной власти. Централизация власти и крупных территорий в руках региональных князьков противоречит интересам Кремля. Пугалка - всего лишь отголосок сепаратистских настроений местной невостребованной интеллигенции. Дышите ровно, земляки, что называется.
По мнению Андрея Захарова, редактора журнала «Неприкосновенный запас», наш федерализм - вообще спящий. На бумаге есть, в жизни же себя не проявляет. Опасность такого сна в том, что проснувшись, спящий институт может повести себя непредсказуемо. Так, как нельзя было ожидать. Каталония в Испании, Квебек в Канаде, Север в Нигерии. Кому-то такой сценарий может быть выгоден и в России…
СМЕЛОСТЬ УВАЖАТЬ ПРОВИНЦИЮ
Федеральный центр в последние годы сделал немало, чтобы МСУ, местное самоуправление, потеряло смысл в глазах населения. Сильнейшим рычагом для этого стало финансовое обескровливание этого низового уровня власти. Если местный глава - поселения, города, района - не имеет бюджетных средств на весь комплекс возложенных на него полномочий, затруднительно (невозможно) их выполнить, как ему быть адекватным чаяниям народа. Ещё одним разрушительным рычагом послужила перманентно текущая реформа избирательной системы, которая изменялась так часто, что утратился сам смысл демократических выборов: прозрачность процедур при непредсказуемости результатов. Если ЕдРо неспособно обеспечить себе победу на выборах, как доминирующая в стране партия оно придумывает способы, как уменьшить шанс на победу конкурентов. Пусть для участия в губернаторских выборах они соберут неимоверное количество подписей у муниципальных депутатов всей области - при том что они из ЕдРа и в силу партийной дисциплины не готовы давать свой росчерк в пользу кандидатов от других партий. Или пусть мэра Великого Новгорода отныне будут выбирать не горожане, а избранные ими депутаты из своего числа. Наглядна тенденция минимизировать роль волеизъявления самого населения при выборе тех, кто станет осуществлять властные полномочия на местах.
Это в России. В режимах, изживающих признаки авторитаризма, тренд противоположный: усиление МСУ как источник демократизации стран. В частности, в городке Сеговия (55 тысяч жителей) близ Мадрида мэра-женщину, занятую в тот час на городском мероприятии, для встречи российской делегации органично подменили собой две социалистки-депутаты. С их уст не сходила формулировка «услуги гражданам»: мы предоставляем услуги, качество и оперативность муниципальных услуг - наша обязанность. Есть основания полагать, что далеко не всякий новгородской мундеп сможет произнести этот слоган без заучивания или гримасы сомнения, увы. Если в России муниципалитет не справляется с этим функционалом полноценно, его полномочия переходят к субъекту, как недавно городские автобусы со скандалом перешли в ведение правительства Новгородской области. В Испании затруднения между гражданами и муниципальной властью пробуют решать посредством института медиации - несудебного диалога борющихся сторон. Поводом для обращения к медиации могут быть отписки со стороны чиновников, задержки с разрешением на строительство объектов и противоправное, по мнению власти, поведение граждан. В случае, когда медиатор (юрист, психолог) помогает сторонам придти к решению, устраивающему обе стороны, судебная власть может легализовать такой договор, если он не противоречит законодательству. Для сторон медиация дешевле и гораздо быстрее, чем судебное разбирательство. Медиация кладёт конец монополии администраций (и судов) на право подбора приемлемого для сторон (и законного) решения той или иной ситуации. В России тоже есть медиация, но, пожалуй, этот институт посредничества сейчас интереснее бизнесу (в том числе как профиль оказания платных услуг), нежели МСУ или др. уровням власти. Породив когорту фиктивных образований вроде общественных палат и советов, даже при их посредничестве власть не спешит прислушаться к потребностям и мнению граждан. Дискуссия имитируется, но реформы не становятся предметом общественного договора, консенсуса. Государство всё равно продавливает ровно своё. Население же, даже утратив доверие к нему, продолжает воспринимать власть как тотем и довольствоваться ролью «администрируемого», в лучшем случае, «потерпевшего» - в худшем.
И вот, затронув тему отношений город - область, нельзя не сказать ещё об одной примете демократии: в Испании налажено взаимодействие между муниципалитетами посредством института провинций. Маленькие муниципальные образования бюджетируются (за счёт оставления им собираемых налогов) так, что только совместными усилиями возможно строительство крупных социальных объектов вроде стадионов и библиотек. Провинциальные власти помогают кооперации органов низовой власти для достойного оказания услуг населению, осуществляют перераспределение и координацию средств и процессов. А что видим мы на примере даже соседних муниципалитетов Великий Новгород и Новгородский район? Отсутствие диалога, например, по такой теме, как строительство дорог к массивам участков, выделенных согласно Указу Президента льготным категориям населения. По крайней мере, обществу ничего неизвестно даже о факте такого диалога. Полное впечатление, что Новгород в лице мэрии почивает на лаврах, распихав льготников за пределы города и уверяя, что отныне забота об инфраструктуре к участкам лежит на районных властях, в чьих полномочиях (на чьей территории) находятся подъездные пути.
СМЕЛОСТЬ НЕ МОЛЧАТЬ
Вынуждена вслух сказать то, что не каждому очевидно. Губернаторам множества российских регионов выгодно быть дотационными. Там, где нет экономики, нет оппозиции. Самостоятельность, самодостаточность бизнеса рано или поздно потребует политического выхода - это совершенно неинтересно областным правительствам. Им интересны покой, всевластие и своевременная симпатичная отчётность перед федеральным центром. Татьяна Ворожейкина называет такое положение вещей «частная власть». Её черты - сращение власти и собственности, как можно более неинституционализированные отношения между властью и людьми и система патрон-клиентских связей как средство решения любых задач. Иными словами, «частная власть» не организует системы институтов, прозрачных для всех, а предпочитает решать проблемы по мере поступления в жанре подачек для просителей. Каждый проситель со своей историей вопроса выступает как отдельный эпизод в деятельности власти - эпизод, который не становится прецедентом. По той же схеме тот же вопрос другому просителю может решить не удастся!
Именно об этом явлении я говорила мэру Великого Новгорода на обоих его отчётах перед муниципальной Думой: каждый новгородец вынужден по своим текущим проблемам (ЖКХ, разрешения на строительство, благоустройство и проч.) обращаться в мэрию так, как если бы до него никто никогда в мэрию по этим же поводам не обращался! Каждый раз проситель словно оказывается у подножия горы, по которой карабкается в одиночку, как если бы ранее никто не протоптал к вершине (к желанному для горожанина результату) безопасной тропы. Зачем это делается мэрией? Как всякой «частной власти» для неё опасны горизонтальные связи людей, их коллективные усилия и, не дай бог, успехи. В дачных посёлках, где «государство» представлено, скажем, только наличием электричества и налогов на землю - граждане сами справляются с массой бытовых проблем. Низовое самоуправление на примере дачников эффективно: друг с другом они преимущественно договороспособны, ориентированы на здравый смысл и консолидированы для организации удобной среды в посёлке. Кажется, что власть не спешит оптимизировать к ним автобусное сообщение и провести газ именно потому, что её беспокоят эти анклавы… своей самостоятельностью. Неясно, до какой степени эффективности могут дойти эти «горизонтальные связи» между людьми и потому «частная власть» не склонна поддерживать инициативы снизу. Власть архаична, ей невыгодна ни мобильность, ни «автономность» населения. В то же время одним «администрированием сверху» всех дел не переделаешь - так мы и оказываемся в тупике, когда низы не востребованы, верхи не поспевают, институты ослаблены и ещё и общий уровень компетентности оставляет делать лучшего.
Кроме того, власть то и дело ударяется в эмоции, как если бы была вздорной женщиной, никак не могущей выйти замуж и почему-то видящей в этом проблему. Рациональные аргументы извне не воспринимаются властью никак, напротив, она норовит отгородиться от инициативных граждан очередным клише вроде «городской сумасшедший». Когда-то в далёком 2008 году так смели называть меня и моих товарищей, посмевших заикнуться о том, что инфраструктура города должна пополниться сетью велодорожных маршрутов. К 2010 году о них не говорил только ленивый, к 2013 уже мэр организовывал велопробег во Псков, а к 2014 губернатор инициировал городской велопробег «От Софии до Юрьева». По-прежнему негусто с велодорожками, но «городской сумасшедший» на велотему - явление изжитое. Что никак не мешает властям клеить этот ярлык (вариант: «бред реформаторства») на всякую свежую мысль, исходящую от новгородца по другой тематике. Сравните: испанским законодательством власти предписано общаться с гражданами «вежливо и уважительно». Затрудняюсь подобрать аналог в законодательстве российском. Впрочем, я спросила у испанцев: вы, такая темпераментная нация, ну неужели не имеет места вздорная несдержанная эмоция власти в адрес просителя, который, и вправду, бывает о-о-чень разным. Имеет, сказали мне испанцы. Власти могут сказать: приходите завтра. Это максимум. Гражданина не низводят до уровня администрируемого. Фиксируют в статусе деятеля: приходите ещё раз, говорят. И люди приходят. Испанцы вообще заметно гордятся активностью своих граждан в участии в местном самоуправлении. Похоже, там власть и население научились получать друг от друга не просто пользу, а - удовольствие!
Надо полагать, и Испания не идеал демократического устройства. Однако нашим землякам, россиянам, уехавшим туда пенсионерствовать, предоставляется право избирать муниципальные власти на том основании, что люди живут, владеют собственностью и платят налоги в Испании. А значит, они имеют право корректировать организацию жизни на местах. Горький опыт когда-то вечевого Новгорода, с конца 2014 года волей областной Думы лишившегося права напрямую выбирать градоначальника, кричит об обратном: население намеренно отлучается от важных форм участия в непосредственном управлении местом жительства. Вы можете, наверное, пробовать не расстраиваться по этому поводу, но не молчите о сути процессов, свидетелями которых сейчас являетесь. То есть эмоции, действительно, побоку, а вот рациональную трактовку явлений стоит проговаривать. Вслух.
Алексей Кудрин делает это так: «В других странах правительства знают, что после отставки их деятельность будет проверена. Это, как и текущий гражданский контроль, сдерживает коррупцию на Западе. В РФ образовалась монополия государственной власти на борьбу с коррупцией. Все другие гражданские институты, свобода слова, общественный контроль секвестрированы как инструменты борьбы с коррупцией». Евгений Гонтмахер также предлагает нам с вами установку на встречное мышление: «Ясно, что мы включены в государство. Что оно имеет право на наши силы, наше время и даже жизни. А на что может претендовать сам человек - от государства? кроме льгот?». Простые соображения, об очевидном, не так ли? Но нужна смелость не молчать.
(на фото испанский чиновник, уровень провинции)
СМЕЛОСТЬ НА ТВОРЧЕСКИЙ ТРУД
Не уверена, чувствуется ли в моём обзоре тот интеллектуальный азарт и, надо признать, счастье, которые составляли общий фон моего общения с людьми, со всей России съехавшимися на семинары Комитета Гражданских Инициатив и Фонда Вальсаин. Короткой строкой - их портреты.
Один издатель профессионально составляет гербы для поселений Волго-Вятского экономического района: и визуализация играет роль в самоидентификации территорий. Местные депутаты всерьёз спорят, «что мы такое», прежде чем проголосовать за герб своей местности. Другая работает в независимом медиа в Поволжье. Третий работает в мэрии Москвы и в своей речи транслирует представление о ней как о грандиозном предприятии, чьи части взаимодействуют негладко, но результат впечатляет. Четвёртая работает в пресс-службе Думы в Дальневосточном федеральном округе . Пятый делает журнал в удалённом режиме и целиком с его редакцией не виделся никогда - что не мешает регулярно выпускать журнал, востребованный и европейской публикой тоже. Я преподаватель вуза, муниципальный депутат, многодетная мама. Масса предпринимателей была в нашей команде. Учительница начальных классов, социолог и лидеры местных отделений различных (!) партий. Сами организаторы семинаров формулируют свою роль в гражданском просвещении как «Встречать людей друг с другом. Очно. Без менторства». Такая партия народного просвещения, как охарактризовал нас адвокат Вадим Клювгант. «Агенты модернизации», - подбадривали мы друг друга. Ждать, торопить, быть готовыми: так Эйзенштейн говорил о грядущей эре. П р о г о в а р и в а т е л и будущего: роскошь просвещения! Все счастливо признавались, что хобби совпадает с работой. Людей такого образа жизни после 2011 года поспешили обозвать «креаклами» (от «креативный класс») - ровно за тем, зачем производились и все прочие обзывалки, приведённые мной ранее. Это избитый приём подрыва легитимности, так же как «пиндосы», «укропы» и прочие «национал-предатели».
Можно вспомнить и пиар-классику - «русского медведя» и «потёмкинские деревни». Написал вместо России «русский медведь», и не надо никаких доказательств: мол, у России иной, чем у цивилизованного Запада взгляд, потому что в ее природе есть что-то стихийное и непредсказуемое. От русских нельзя ждать ничего путного - они же дикие. Или вот сказочка, придуманная недоброжелателями России спустя почти 100 лет после известного посещения Екатерины Великой в 1787 году Крыма. О каких «макетах» деревень можно говорить, когда светлейший князь продемонстрировал императрице города, а самое главное - русский черноморский флот? Его что, в этих «потешных деревеньках» построили? Во время многочисленных русско-турецких войн наш флот неоднократно вышибал флот противника на раз, да и в Средиземном море европейским державам демонстрировал свой флаг регулярно.
Евгений Гонтмахер сказал о России: «Мы слабая страна сегодня и это недостойно великой страны». И я не удержалась от милитаристских аллюзий - всё-таки, земляки, заметно, что я с государственным уклоном либерал, а к последнему всё шло. Мой вузовский преподаватель Александр Моторин в рамках дисциплины «Русская литературная критика» однажды метко сказал о Белинском и я с трепетом перенесла это на свой опыт, он сказал: «Как всякий много взявший самообразованием человек, Белинский был западник». Новгородцы в силу истории вечевой республики также были ориентированы на Европу. Либерализм и самостоятельность в суждениях для нас как будто бы должны быть органичны. Вспомним ли мы о таких корнях? Получится ли узнать в них себя нынешних?
Страх народа перед либералами - безусловно, посттравматический синдром из реформ 1990-х. Но эта причина из прошлого. Сейчас же главнее, что в обществе есть страх перед чьей-то смелостью мыслить. Перенос по смежности с «позволяю себе осмыслять» на людей, публично реализующих своё право на дискуссию, на неготовность мириться с дефицитом общепринятых свобод (слова, вероисповедания и проч.), легко умещается в короткий окрик «либерасты». С подобным гиканьем не так страшно жить, не мысля? Телеведущий-либерал Александр Архангельский объясняет: «Мы боремся не с государством, а с потерей времени по дороге к переменам. Пока в обществе есть консенсус: никто не хочет революции. Это надо ценить. И надо экономить время, торопить государство делать перемены».
Разве это не про нас? Мыслите. Осознавайте. Кончайте обзываться. Называйте вещи своими именами. Пробуйте предлагать. Начинайте делать.
Имейте смелость.
Я с вами.
Елена Михайлова
депутат Думы Великого Новгорода