Ненужные Новгородчине Павлы Ивановы, режиссёр (2011) и экстремист (2006)
Обещала не бить в спину -- так вот оно в лицо.
Весь спектр мнений:
безОТВЕТственный театрС недавних пор Новгородский академический театр драмы имени Ф.М. Достоевского практикует предпоказы премьер для журналистов, зрительских фокус-групп и членов попечительского совета театра. Как оказалось, ценность присутствия на этом генеральном прогоне - не только в принадлежности к аудитории «избранных» и к раннему доступу к информации. После предпросмотра постановки "Казнить нельзя помиловать" выпал случай в лицо белорусскому сценаристу и режиссеру сказать, каким показался спектакль. И теперь опыт рецензии не станет ударом в спину. Благодарю театр за эту возможность сохранить лицо.
Три дивана, два актера и топор в воздухе
Ясно, что театр борется за массовую и самую организованную, стабильную по меркам нашего города аудиторию театралов. Это школьники. Группами, классами, школами, россыпью. И в этом смысле по теме - наркотики в жизни семьи - постановка, кажется, не может не быть выигрышной. Но она может быть безответственной. Что и случилось. И что требует пристального внимания со стороны родителей, педагогической общественности, органов управления образованием и даже ведомства по наркоконтролю.
Весной вашего ребенка с классом позовут в театр - не поленитесь спросить, на что. Вдруг вот на это. На сцене будут три дивана и два актера-родителя. Мать без всякого заламывания рук скажет: а давай казним нашего сына, потому что он распространяет наркотики и этим губит чужие судьбы. Отец прикинет: как же мы станем жить на пенсию учительницы музыки и профессора искусствоведения, когда вместе с жизнью сына из семьи уйдут его сверхдоходы. Затем родители найдут в квартире чемодан с наркотиками, решатся попробовать, за что же такое люди спешат отдать свои деньги наркодиллеру, и попробуют. И со сцены внятно расскажут рецепт употребления дури - мужским голосом, и второй раз повторят для непонятливых - женским, и еще дважды специфическим образом склонятся над чемоданом - живое пособие начинающим наркоманам, одним словом. К слову, даже редакции СМИ предпочитают дважды не называть фирму, оказавшую благотворительную помощь детдому, - вроде как это на грани с рекламой. Разок ещё куда ни шло - назовут, но чтоб дважды - никогда: вот такая вот ложная скромность под соусом соблюдения закона «О рекламе» или потуги «заработать на упоминаниях».
В общем, сначала «проба» наркотиков дважды будет озвучена, а затем столь удачно подействует на семейную чету, что та весело спляшет танец времен молодости и незамедлительно шагнёт с балкона в никуда. Казалось бы, нет в этих пробе и суициде никакого новшества - в эпоху Интернета и прочих свобод все это нами не раз видано-читано, а только вопрос «а зачем это в театре новгородскому зрителю» топором повисает в воздухе.
Слайд-сын-шоу - про весь зал
У вас, вероятно, есть еще вопросик: а где сын-то, собственно? Не исправился, так расстроился он хотя бы из-за гибели родителей? А сына вам и вашему чаду не покажут. Потому что этого «сына» в обход принципа презумпции невиновности режиссер видит в каждом сидящем в зале зрителе: и там все виновны апрори. За всю постановку - ну никак не могу называть это спектаклем! - сын так и не покажется, если не считать слайд-шоу. Его родители устроили сами для себя в ходе подготовки к казни чада и в попытке понять, «когда же мы его упустили». Когда ограждали от всяких трудностей, когда нечестно пристроили в институт, когда растоптали первую любовь, когда скрывали друг от друга ложь и проступки, свои и сына. Здесь постановка тоже ровным счетом ничего нового не показывает, что, конечно, не делает банальности менее правдивыми.
Как верно заметила после просмотра Людмила Лордкипанидзе, известный в городе психотерапевт, «в этой семье лишь формальное благополучие, и нарушены буквально все связи: между мужем и женой, 40 лет прожившими вместе, но как будто порознь, между родителями и сыном. При таком воспитании он мог вырасти не только в наркоторговца, но и, например, годами сидеть на шее у родителей». Тут зрители непременно припомнят, где-что-когда простили ребенку. А надо было бы выпороть? В постановке нет ответа, нет позитивного примера, как на самом деле стоит реагировать на трудные внутрисемейные ситуации. И вот здесь по праву можно употребить расхожий термин «чернуха», не потому, что сюжет таков, а потому именно, что режиссер не помощник зрителю, что режиссерский пафос кастрирован, слаб, а постановочный цикл безыдеен и неэстетичен. Об этом отдельно.
Театр, которого не случилось
Каких только постановок не перевидали мы с вами за жизнь. Наркомания как общественное зло - тема публицистичная, автор пьесы имеет опыт в кинодокументалистике, так что и театральный язык мог быть бы ближе к минимализму. Монотонный задник, полтора стула, монохромные костюмы актеров, монологи - и всё, страшная точка. Но, тем не менее, перед зрителями - скучное в декорационном, художническом плане решение сцены. Невысокими «вершинами», которые только и под силу этой псевдосемье, не стала череда стеллажей, куда герои без конца лазают то за медицинским справочником (а не будет ли нам легче отравить сына?), то за заначкой (сын-наркоторговец спонсирует жизнь родителей), то за теми самыми слайдами-фотографиями из жизни сына. И этот диалог родителей со слайд-шоу - единственная эстетически решённая плоскость в постановке. Интересная метафора о том, как про-смот-ре-ли сына. И любопытная техническая находка: слайды под монологи родителей сменяют друг друга, и вдруг подросток на них ненароком то подмигнет отцу, то отвернется от матери. Этакая интерактивность семьи в заочном режиме - и есть суть жизни внешне благополучной семьи, в которой по-настоящему никому не было дела до чувств и устремлений друг друга.
Три смены костюмов персонажами неоправданны, пожалуй, ничем, кроме необходимости героям «помереть в чистом» и театру сделать интригующую афишу к постановке. На ней два тандема возрастных актеров, любимых и узнаваемых новгородцами, - вдруг в коже и мотоциклетном прикиде. Народная артистка России Капитолина Гавриленко и заслуженный артист России Иван Сучков (и в очередь Наталья Егорова и Анатолий Устинов) - как жалко их труда на сцене, их траты сил на сценарий, в котором не хватает не запятой («Казнить нельзя помиловать»), а пафоса ответственности, подсказки выхода из гибельного круга. Нечестно перебрасывать на зрителей право поставить запятую и казнить, или миловать - потому что некорректно задан вопрос: кого казнить-то? и кого миловать?
Родителей, которые уже прыгнули в пропасть?
Зрителей, которые режиссерским курьёзом поставлены в ситуацию виновных - в чужом наркобизнесе, в баловстве собственных детей, в отсутствии ежедневной борьбы на наркофронтах?
Того подростка со слайдов, который под конец обратился тугощёким младенцем на фото и вдруг запищал голодным плачем? Если это была указка на то, что воспитывать дитё надо, пока оно помещается поперк лавки, то - поезд ушёл, и для зала, и для персонажей. Если это была попытка постановщика обозначить горе сына, почему-то дома хранившего чемодан зелья и через него погубившего родителей, - то она провалилась. Объективно затруднительно жизнеутверждающим, требовательным, молочным криком младенца обозначать не жажду жизни, но вину…
Вообще постановка такова, что сводит на нет саму возможность эстетической оценки театрального действа. Вот стоят на сцене на тех же стеллажах в неимоверном количестве бутылки и графины, вот произносится фраза о наркотиках - что-то вроде «выпущенного из бутылки джина обратно не воротишь». Отчего герои не раскрутят пробки с этих бутылок, не разбросают их по сцене в том разгульном танце, охватившем их после дозы наркотика? Мёртвым грузом остаются эти декорации, как «не работают» и ворота-двери по бокам сцены, и напольные лампы-чаши близ диванов, и изобилие подушек на них, так и не прозвучавшее формулой духовного мещанства семьи, например.
Адвокатов на сцену!
Опытный управленец, директор театра Виктор Назаров, отметил, что «гражданская позиция театра заключается в том, чтобы вынести проблему на всеобщее обсуждение», но на всякий случай укрепил «гражданскую позицию театра» приглашением в зал специалистов в области оборота наркотиков и его последствий. И это оказалось кстати, поскольку молодежь на предпросмотре обратила внимание на что угодно, только не на саму «проблему». Из уст студентов звучали обвинения в нежизненности сюжета, в необусловленности характерами персонажей обрыва повествования через их «уход» с балкона… и из жизни. Эстетическое переживание досталось лишь одной молодой зрительнице из числа бравших слово. И вряд ли это был катарсис - излечивающее узнавание, ради которого греки когда-то и придали театру ту инерцию развития, которой хватает и на 21 век, и на непринятую на родине белорусского автора зарисовку. Да, пьеса вошла в антологию «Современное русское зарубежье», изданную при поддержке Правительства Москвы и Российской академии наук - но, может быть, это как раз тот случай, когда статус обеих организаций уже мало в чем убеждает (вспомним истории с отставкой Лужкова и недопроверенными Академией «фильтрами Петрика») и когда одиозная пьеса служит одним только фоном для пьес более сценопригодных.
Так вот своеобразными «адвокатами» постановки выступили люди, которые ежедневно задумываются о теме наркотиков в силу профессии. «Да, в спектакле есть спорные, провокационные моменты, находящиеся на грани рекламы наркотиков, - признал Алексей Митюнов, начальник отделения межведомственного взаимодействия в сфере профилактики УФСКН, и продолжил: - Хотя он заставляет задуматься о первопричинах проблемы». На реплику из зала о том, что не такими методами стоит отвращать молодежь от наркозависимости, вопросом «а какими?» ответила представитель центра «Хелпер», борющегося со СПИДом. Ясное дело, эти специалисты никогда сами не сбросят постановку белоруса со счетов, потому что она подходит под идеологию «профилактики» наркозависимости - а именно максимальное информирование всех и вся о всяких сторонах этого социального зла. Только это не наш с вами метод: оглушить информацией - и оставить расставлять запятые в данном случае в невнятном и в принципиально нетеатральном вопросе «Казнить нельзя помиловать».
Что без этих «флагманов наркоборьбы» станет делать ваш ребенок на спектакле? Он останется один на один с педалированием важности темы наркомании - причем в контексте её безысходности. Не стать наркоманом, чтобы пожалеть родителей? Оставьте! Сам театр прекрасно понимает это и потому планирует после показов не только дискутировать со зрителями, но и приглашать к диалогу с ними психологов.
А зачем это в театре новгородскому зрителю?
Сходить на беседу с этим узким специалистом, психологом - по театральному билету - есть в этом что-то неоднозначное. Новгороду с его 1,5 тысячами официально зарегистрированных наркоманов (их примерно в 5 раз больше - в целом) нужнее не безответственные постановки в главном театре города, а грамотно выстраиваемая политика вовлечения молодежи в здоровый образ жизни, в интересно организованный досуг, в доверие к специалистам самих служб наркоконтроля.
- Ты чего такой худенький и черненький? Давно нюхаешь-колешься? - устало говорит такой специалист в призывной комиссии.
- Ага, ежедневно, - оскорбленно отвечает новобранец, а сам о наркотиках ни сном ни духом.
За этот горький ответ на хамский вопрос мальчишке предстоит стационарное наблюдение в очень даже драматичных условиях, потому что там от самых настоящих наркоманов можно узнать много «интересного» и не нужного для счастливой биографии. Вот такой вот «театр по-новгородски».
Ну, и вопрос о том, нужна ли постановка белоруса Павла Иванова на такую тему новгородскому зрителю спорной аллюзией отсылает к его полному тезке, Павлу Иванову с его так же не понадобившейся новгородской земле экстремистской газетой «Новгородское Вече». По приговору суда она, кстати, перестала существовать в 2006 году. Чтобы, по чистому совпадению, не столкнуться с судебными инстанциями и в этот раз, организаторам школьных коллективных просмотров стоит заручаться подписями родителей о том, что они и в самом деле не против похода своих детей в театр на постановку Павла Иванова. Белоруса Павла Иванова.
И если читателя газеты посетила мысль о том, что автор этой рецензии ретроград и любитель одних только «розовых очков», то добавим. Очки - да, носит. А ретроград - нет, и даже нередко ценитель «чернухи» вроде недавно показанного широкой публике по центральному каналу фильма «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева (2009). Беспросветность и суицид в этом фильме по накалу всё те же, но сценарист и он же режиссер взял на себя ответственность поставить свою точку в разговоре со зрителем. И сумел облечь повествование в эстетически выверенную рамку, рафинированные «говорящие» детали и тонкую гравировку характеров, когда поступки и гибель героев - следствие натуры, а не прихоти режиссера и не общеевропейской моды на «неблагополучную Россию в зеркале искусства».
А сходить к психологу, в суд или в театр на Островского - решать новгородцам, конечно.
Журналист Людмила Лиукконен: на пьесу, которую «боятся все», сходить стоит
Журналист Светлана Жохова, ННГ: обсуждение премьеры получилось более ценным, чем сам спектакль -
Понарошку
Чего вы ожидаете, приходя в театр? Новизны, осмысленности, глубины, интриги? Список можно сколь угодно расширять. Но я бы свела это к одному: ожидаешь, что постановка спровоцирует размышление и обсуждение. Будет ли это диалог с автором или с подругой, беседа с несколькими зрителями или внутренний монолог - уже неважно. Важно не остаться в стороне.
Самый простой способ добиться зрительской реакции - эпатаж: пусть не глубокое, но шокирующее действо. Свой эффект от этого есть, но «выстреливает» такая работа лишь единожды.
Другой вариант - показать проблему в неожиданном ракурсе и заставить зрителя перед фактом: а что сделал бы он? И начнёшь выбирать, хотя бы из любопытства начнёшь. Ведь в этом случае ты можешь оказаться в экстремальной ситуации и совершить выбор, за который не придётся нести ответственности. Всё же понарошку. Всепрощающая театральная индульгенция.
Третий вариант - взять «долгоиграющую тему»: проблемы поколений, семейные неурядицы, формирование человеческой личности, одиночество и непонимание, жизнь и смерть, раскаяние и отмщение… то, что сделало классиков классиками.
И вы знаете, ведь всё это есть в постановке «Казнить нельзя помиловать…» минского режиссёра Павла Иванова. И обсуждение получилось. И, возможно, получилось более ценным, чем сам спектакль.
Два колеса - пара
«Спектакль «Казнить нельзя помиловать…» адресован самой широкой аудитории. И в первую очередь тем, кто хочет проверить себя и свою жизнь на искренность» - пишут в анонсе. Что ж, давайте проверять себя на искренность.
Мать, которая намеревается казнить (аппелируя к авторитету Тараса Бульбы) собственного ребёнка за торговлю наркотиками. Справочник ядов в доме. Детская присыпка (не первый десяток лет ждёт своего часа), которую муж подсыпает жене, чтобы та перепутала её с наркотическими средствами. Первая любовь сына, которую отвадила мать, - стала побираться. Ах, да, невольно на загубленную жизнь девушки повлиял и отец - именно он, будучи председателем комиссии, присудил победу в олимпиаде (что означало автоматическое поступление в университет) не ей, а своему сыну. Ну и сам сын, который уже в школьном возрасте предавал родителей…
Всё это сопровождается бурей эмоций и блестящими диалогами:
- Рядом с нами стояла пара очень общительных подростков, кажется, из сельской местности. Они всё время обсуждали и сравнивали достоинства своих тёлок
- Дорогая! Это современный молодёжный жаргон. Так они называют своих девушек.
- Девушек? Тёлками? Тогда при чём тут дойки?..
Верите ли вы, что 40-летняя женщина, вырастившая сына, смущается «тёлками»? Или вот вам ещё пример:
- Мне какая-то очень симпатичная девушка предлагала купить пару колёс. Я естественно отказалась. Сказала, что у меня машины нет, что я езжу общественным транспортом.
Муж хихикает над женой и вообще введёт себя довольно спокойно, несмотря на заверения жены, что у них есть всего одна ночь на то, чтобы истребить порождённое ими зло, их сына. И если всё по отдельности оно ещё как-то вообразимо, то, собранное вместе, начинает расползаться в разные стороны.
Видимо, я проверки искренностью не выдержала. Можно списать на мой возраст и неопытность (но ведь адресовано «для широкой аудитории», с разным багажом знаний и эмоций). Единственное чувство, которое я чётко осознала после спектакля - это необходимость хорошо подумать, прежде чем родить ребёнка. А то вот будет расти талантливым лапушкой, а станет беспощадным торговцем смертью.
Я понимаю, каких выводов хочет автор: мы в ответе за тех, кого приручили, каждый ответственен за себя, всё идёт из семьи, не надо делать выбор за ребёнка, беда не приходит одна, внешнее благополучие не означает душевный рай, а успешность - ещё не залог счастья. Всё это прочитывается в первые же минуты, и от этого становится даже не скучно, а как-то неудобно. Никогда не любила участвовать в стороннем выяснении отношений, а здесь - это ещё более неприятно, поскольку то один, то другой взрослый периодически теряет рассудок и становится инфантильным до неприличия. Настолько, что иногда мне хочется воскликнуть горьковское: «А был ли мальчик? Может, мальчика и не было?». Особенно, учитывая, что висящий на стене экран выполнен в виде траурной рамки, и самому мальчику последнего слова не дано, за него опять всё решили…
А может, это просто сидят бездетные родители, далеко не первый раз потребляющие психоактивные вещества. Такая развязка многое объяснила бы.
Оппозиционеры
- Пьеса не о наркомании, а о том, почему в жизни появляются такие явления, - говорит режиссёр Павел Иванов перед просмотром. - И оказывается, что к этому может иметь отношение любой из нас. Просто когда мы начинаем отвечать на два вопроса «Кто виноват?» и «Что делать?», мы должны их задавать прежде всего себе.
- На сегодняшний день театр - это такая территория… с определённым кредитом доверия. Наверное, не каждый со своей проблемой побежит к наркологу или психологу. А здесь люди раскрываются, они готовы разговаривать после спектаклей, - говорит директор театра драмы им. Достоевского Виктор Назаров.
Наиболее жаркая дискуссия развернулась между режиссёром и двумя студентами-философами Кириллом и Сашей. Ребят обвиняли в том, что они видят только то, что могут увидеть (что само по себе естественно, господа взрослые!). А по мне так, плохо то произведение, к которому нужно писать инструкцию с объяснениями. Сделал так, но имел в виду другое, а вы поняли третье, потому виноваты… вы, зрители. А если я не хочу ставить «запятую»? Если мне процесс гораздо важнее результата? Если поиск проблемы захватывает меня больше, чем применение санкций? Это же театр, а не тюрьма.
- Пьеса неактуальна и далека от реальности, суть театра не проявилась в этой работе, вовлечения не произошло, - говорят «оппозиционеры» Саша и Кирилл.
- Чего вам не хватило?
- Понимания с режиссёром. Показалось, что он пародировал пародию, - отвечает Кирилл.
- Какое раскрытие темы тебя бы устроило?
- Я бы раскрыл амбивалентное понимание назначение наркотиков. Потому что в человеческой культуре они играли как положительную, так и отрицательную роль. Этот момент рассуждения о роли веществ необходим.
- А вы не боитесь, что если показать разносторонне, это будет похоже на пропаганду?
- Пропаганды наркотиков не существует!
- Я думаю, вся тонкость как раз и состоит в том, что нельзя никогда напрямую про наркотики говорить, - добавляет Саша. - Умный режиссёр всегда должен действовать намёками, и так, чтобы спектакль двоякое прочтение имел. Одно для массового потребителя - задеть, затронуть, оживить. Как раз массе показать всю её неподлинность, что человеческое бытие - это «имитация имитаций». А для философов показать, что даже наркотики, при помощи которых раньше люди выходили из обыденной ситуации, теперь стали причиной к тому, чтобы наоборот как можно больше погрязнуть в частных проблемах, потасовках семейных.
- То есть вы не можете дать однозначного ответа, наркотики это зло или благо?
- Я считаю, что какую-то свою роль в культуре они сыграли, но в контексте современности наркотики - чистое зло, яд, и человек уже должен жить только путём трезвого рассуждения, не прибегая к каким-то «костылям» - вспомогательным веществам.
Несмотря на то, что пьеса Иванова вошла в антологию «Современное русское зарубежье» (изданной при поддержке Правительства Москвы и Российской академии наук), ставить её никто не отважился ни в Беларуси, ни в другой стране. Автор это объясняет трагическим финалом.
«Наш сын - Мессия! Он дал нам свободу!» - примерно с такими выкриками родители шагают в окно после употребления найденных наркотиков. Ну что тут скажешь?
Есть ли у этой постановки будущее в Великом Новгороде? «Идти нельзя остаться» - выбор, где поставить запятую, всегда за вами.
Светлана Жохова
blackgrifon от имени ДрамТеатра: возможны гастроли
Новгородский психотерапевт Людмила Лордкипанидзе: Наркомания: личное дело или проблема общества? // Точка Зрения (НОТ), 28.02.2011
Весь спектр мнений:
безОТВЕТственный театрС недавних пор Новгородский академический театр драмы имени Ф.М. Достоевского практикует предпоказы премьер для журналистов, зрительских фокус-групп и членов попечительского совета театра. Как оказалось, ценность присутствия на этом генеральном прогоне - не только в принадлежности к аудитории «избранных» и к раннему доступу к информации. После предпросмотра постановки "Казнить нельзя помиловать" выпал случай в лицо белорусскому сценаристу и режиссеру сказать, каким показался спектакль. И теперь опыт рецензии не станет ударом в спину. Благодарю театр за эту возможность сохранить лицо.
Три дивана, два актера и топор в воздухе
Ясно, что театр борется за массовую и самую организованную, стабильную по меркам нашего города аудиторию театралов. Это школьники. Группами, классами, школами, россыпью. И в этом смысле по теме - наркотики в жизни семьи - постановка, кажется, не может не быть выигрышной. Но она может быть безответственной. Что и случилось. И что требует пристального внимания со стороны родителей, педагогической общественности, органов управления образованием и даже ведомства по наркоконтролю.
Весной вашего ребенка с классом позовут в театр - не поленитесь спросить, на что. Вдруг вот на это. На сцене будут три дивана и два актера-родителя. Мать без всякого заламывания рук скажет: а давай казним нашего сына, потому что он распространяет наркотики и этим губит чужие судьбы. Отец прикинет: как же мы станем жить на пенсию учительницы музыки и профессора искусствоведения, когда вместе с жизнью сына из семьи уйдут его сверхдоходы. Затем родители найдут в квартире чемодан с наркотиками, решатся попробовать, за что же такое люди спешат отдать свои деньги наркодиллеру, и попробуют. И со сцены внятно расскажут рецепт употребления дури - мужским голосом, и второй раз повторят для непонятливых - женским, и еще дважды специфическим образом склонятся над чемоданом - живое пособие начинающим наркоманам, одним словом. К слову, даже редакции СМИ предпочитают дважды не называть фирму, оказавшую благотворительную помощь детдому, - вроде как это на грани с рекламой. Разок ещё куда ни шло - назовут, но чтоб дважды - никогда: вот такая вот ложная скромность под соусом соблюдения закона «О рекламе» или потуги «заработать на упоминаниях».
В общем, сначала «проба» наркотиков дважды будет озвучена, а затем столь удачно подействует на семейную чету, что та весело спляшет танец времен молодости и незамедлительно шагнёт с балкона в никуда. Казалось бы, нет в этих пробе и суициде никакого новшества - в эпоху Интернета и прочих свобод все это нами не раз видано-читано, а только вопрос «а зачем это в театре новгородскому зрителю» топором повисает в воздухе.
Слайд-сын-шоу - про весь зал
У вас, вероятно, есть еще вопросик: а где сын-то, собственно? Не исправился, так расстроился он хотя бы из-за гибели родителей? А сына вам и вашему чаду не покажут. Потому что этого «сына» в обход принципа презумпции невиновности режиссер видит в каждом сидящем в зале зрителе: и там все виновны апрори. За всю постановку - ну никак не могу называть это спектаклем! - сын так и не покажется, если не считать слайд-шоу. Его родители устроили сами для себя в ходе подготовки к казни чада и в попытке понять, «когда же мы его упустили». Когда ограждали от всяких трудностей, когда нечестно пристроили в институт, когда растоптали первую любовь, когда скрывали друг от друга ложь и проступки, свои и сына. Здесь постановка тоже ровным счетом ничего нового не показывает, что, конечно, не делает банальности менее правдивыми.
Как верно заметила после просмотра Людмила Лордкипанидзе, известный в городе психотерапевт, «в этой семье лишь формальное благополучие, и нарушены буквально все связи: между мужем и женой, 40 лет прожившими вместе, но как будто порознь, между родителями и сыном. При таком воспитании он мог вырасти не только в наркоторговца, но и, например, годами сидеть на шее у родителей». Тут зрители непременно припомнят, где-что-когда простили ребенку. А надо было бы выпороть? В постановке нет ответа, нет позитивного примера, как на самом деле стоит реагировать на трудные внутрисемейные ситуации. И вот здесь по праву можно употребить расхожий термин «чернуха», не потому, что сюжет таков, а потому именно, что режиссер не помощник зрителю, что режиссерский пафос кастрирован, слаб, а постановочный цикл безыдеен и неэстетичен. Об этом отдельно.
Театр, которого не случилось
Каких только постановок не перевидали мы с вами за жизнь. Наркомания как общественное зло - тема публицистичная, автор пьесы имеет опыт в кинодокументалистике, так что и театральный язык мог быть бы ближе к минимализму. Монотонный задник, полтора стула, монохромные костюмы актеров, монологи - и всё, страшная точка. Но, тем не менее, перед зрителями - скучное в декорационном, художническом плане решение сцены. Невысокими «вершинами», которые только и под силу этой псевдосемье, не стала череда стеллажей, куда герои без конца лазают то за медицинским справочником (а не будет ли нам легче отравить сына?), то за заначкой (сын-наркоторговец спонсирует жизнь родителей), то за теми самыми слайдами-фотографиями из жизни сына. И этот диалог родителей со слайд-шоу - единственная эстетически решённая плоскость в постановке. Интересная метафора о том, как про-смот-ре-ли сына. И любопытная техническая находка: слайды под монологи родителей сменяют друг друга, и вдруг подросток на них ненароком то подмигнет отцу, то отвернется от матери. Этакая интерактивность семьи в заочном режиме - и есть суть жизни внешне благополучной семьи, в которой по-настоящему никому не было дела до чувств и устремлений друг друга.
Три смены костюмов персонажами неоправданны, пожалуй, ничем, кроме необходимости героям «помереть в чистом» и театру сделать интригующую афишу к постановке. На ней два тандема возрастных актеров, любимых и узнаваемых новгородцами, - вдруг в коже и мотоциклетном прикиде. Народная артистка России Капитолина Гавриленко и заслуженный артист России Иван Сучков (и в очередь Наталья Егорова и Анатолий Устинов) - как жалко их труда на сцене, их траты сил на сценарий, в котором не хватает не запятой («Казнить нельзя помиловать»), а пафоса ответственности, подсказки выхода из гибельного круга. Нечестно перебрасывать на зрителей право поставить запятую и казнить, или миловать - потому что некорректно задан вопрос: кого казнить-то? и кого миловать?
Родителей, которые уже прыгнули в пропасть?
Зрителей, которые режиссерским курьёзом поставлены в ситуацию виновных - в чужом наркобизнесе, в баловстве собственных детей, в отсутствии ежедневной борьбы на наркофронтах?
Того подростка со слайдов, который под конец обратился тугощёким младенцем на фото и вдруг запищал голодным плачем? Если это была указка на то, что воспитывать дитё надо, пока оно помещается поперк лавки, то - поезд ушёл, и для зала, и для персонажей. Если это была попытка постановщика обозначить горе сына, почему-то дома хранившего чемодан зелья и через него погубившего родителей, - то она провалилась. Объективно затруднительно жизнеутверждающим, требовательным, молочным криком младенца обозначать не жажду жизни, но вину…
Вообще постановка такова, что сводит на нет саму возможность эстетической оценки театрального действа. Вот стоят на сцене на тех же стеллажах в неимоверном количестве бутылки и графины, вот произносится фраза о наркотиках - что-то вроде «выпущенного из бутылки джина обратно не воротишь». Отчего герои не раскрутят пробки с этих бутылок, не разбросают их по сцене в том разгульном танце, охватившем их после дозы наркотика? Мёртвым грузом остаются эти декорации, как «не работают» и ворота-двери по бокам сцены, и напольные лампы-чаши близ диванов, и изобилие подушек на них, так и не прозвучавшее формулой духовного мещанства семьи, например.
Адвокатов на сцену!
Опытный управленец, директор театра Виктор Назаров, отметил, что «гражданская позиция театра заключается в том, чтобы вынести проблему на всеобщее обсуждение», но на всякий случай укрепил «гражданскую позицию театра» приглашением в зал специалистов в области оборота наркотиков и его последствий. И это оказалось кстати, поскольку молодежь на предпросмотре обратила внимание на что угодно, только не на саму «проблему». Из уст студентов звучали обвинения в нежизненности сюжета, в необусловленности характерами персонажей обрыва повествования через их «уход» с балкона… и из жизни. Эстетическое переживание досталось лишь одной молодой зрительнице из числа бравших слово. И вряд ли это был катарсис - излечивающее узнавание, ради которого греки когда-то и придали театру ту инерцию развития, которой хватает и на 21 век, и на непринятую на родине белорусского автора зарисовку. Да, пьеса вошла в антологию «Современное русское зарубежье», изданную при поддержке Правительства Москвы и Российской академии наук - но, может быть, это как раз тот случай, когда статус обеих организаций уже мало в чем убеждает (вспомним истории с отставкой Лужкова и недопроверенными Академией «фильтрами Петрика») и когда одиозная пьеса служит одним только фоном для пьес более сценопригодных.
Так вот своеобразными «адвокатами» постановки выступили люди, которые ежедневно задумываются о теме наркотиков в силу профессии. «Да, в спектакле есть спорные, провокационные моменты, находящиеся на грани рекламы наркотиков, - признал Алексей Митюнов, начальник отделения межведомственного взаимодействия в сфере профилактики УФСКН, и продолжил: - Хотя он заставляет задуматься о первопричинах проблемы». На реплику из зала о том, что не такими методами стоит отвращать молодежь от наркозависимости, вопросом «а какими?» ответила представитель центра «Хелпер», борющегося со СПИДом. Ясное дело, эти специалисты никогда сами не сбросят постановку белоруса со счетов, потому что она подходит под идеологию «профилактики» наркозависимости - а именно максимальное информирование всех и вся о всяких сторонах этого социального зла. Только это не наш с вами метод: оглушить информацией - и оставить расставлять запятые в данном случае в невнятном и в принципиально нетеатральном вопросе «Казнить нельзя помиловать».
Что без этих «флагманов наркоборьбы» станет делать ваш ребенок на спектакле? Он останется один на один с педалированием важности темы наркомании - причем в контексте её безысходности. Не стать наркоманом, чтобы пожалеть родителей? Оставьте! Сам театр прекрасно понимает это и потому планирует после показов не только дискутировать со зрителями, но и приглашать к диалогу с ними психологов.
А зачем это в театре новгородскому зрителю?
Сходить на беседу с этим узким специалистом, психологом - по театральному билету - есть в этом что-то неоднозначное. Новгороду с его 1,5 тысячами официально зарегистрированных наркоманов (их примерно в 5 раз больше - в целом) нужнее не безответственные постановки в главном театре города, а грамотно выстраиваемая политика вовлечения молодежи в здоровый образ жизни, в интересно организованный досуг, в доверие к специалистам самих служб наркоконтроля.
- Ты чего такой худенький и черненький? Давно нюхаешь-колешься? - устало говорит такой специалист в призывной комиссии.
- Ага, ежедневно, - оскорбленно отвечает новобранец, а сам о наркотиках ни сном ни духом.
За этот горький ответ на хамский вопрос мальчишке предстоит стационарное наблюдение в очень даже драматичных условиях, потому что там от самых настоящих наркоманов можно узнать много «интересного» и не нужного для счастливой биографии. Вот такой вот «театр по-новгородски».
Ну, и вопрос о том, нужна ли постановка белоруса Павла Иванова на такую тему новгородскому зрителю спорной аллюзией отсылает к его полному тезке, Павлу Иванову с его так же не понадобившейся новгородской земле экстремистской газетой «Новгородское Вече». По приговору суда она, кстати, перестала существовать в 2006 году. Чтобы, по чистому совпадению, не столкнуться с судебными инстанциями и в этот раз, организаторам школьных коллективных просмотров стоит заручаться подписями родителей о том, что они и в самом деле не против похода своих детей в театр на постановку Павла Иванова. Белоруса Павла Иванова.
И если читателя газеты посетила мысль о том, что автор этой рецензии ретроград и любитель одних только «розовых очков», то добавим. Очки - да, носит. А ретроград - нет, и даже нередко ценитель «чернухи» вроде недавно показанного широкой публике по центральному каналу фильма «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева (2009). Беспросветность и суицид в этом фильме по накалу всё те же, но сценарист и он же режиссер взял на себя ответственность поставить свою точку в разговоре со зрителем. И сумел облечь повествование в эстетически выверенную рамку, рафинированные «говорящие» детали и тонкую гравировку характеров, когда поступки и гибель героев - следствие натуры, а не прихоти режиссера и не общеевропейской моды на «неблагополучную Россию в зеркале искусства».
А сходить к психологу, в суд или в театр на Островского - решать новгородцам, конечно.
Журналист Людмила Лиукконен: на пьесу, которую «боятся все», сходить стоит
Журналист Светлана Жохова, ННГ: обсуждение премьеры получилось более ценным, чем сам спектакль -
Понарошку
Чего вы ожидаете, приходя в театр? Новизны, осмысленности, глубины, интриги? Список можно сколь угодно расширять. Но я бы свела это к одному: ожидаешь, что постановка спровоцирует размышление и обсуждение. Будет ли это диалог с автором или с подругой, беседа с несколькими зрителями или внутренний монолог - уже неважно. Важно не остаться в стороне.
Самый простой способ добиться зрительской реакции - эпатаж: пусть не глубокое, но шокирующее действо. Свой эффект от этого есть, но «выстреливает» такая работа лишь единожды.
Другой вариант - показать проблему в неожиданном ракурсе и заставить зрителя перед фактом: а что сделал бы он? И начнёшь выбирать, хотя бы из любопытства начнёшь. Ведь в этом случае ты можешь оказаться в экстремальной ситуации и совершить выбор, за который не придётся нести ответственности. Всё же понарошку. Всепрощающая театральная индульгенция.
Третий вариант - взять «долгоиграющую тему»: проблемы поколений, семейные неурядицы, формирование человеческой личности, одиночество и непонимание, жизнь и смерть, раскаяние и отмщение… то, что сделало классиков классиками.
И вы знаете, ведь всё это есть в постановке «Казнить нельзя помиловать…» минского режиссёра Павла Иванова. И обсуждение получилось. И, возможно, получилось более ценным, чем сам спектакль.
Два колеса - пара
«Спектакль «Казнить нельзя помиловать…» адресован самой широкой аудитории. И в первую очередь тем, кто хочет проверить себя и свою жизнь на искренность» - пишут в анонсе. Что ж, давайте проверять себя на искренность.
Мать, которая намеревается казнить (аппелируя к авторитету Тараса Бульбы) собственного ребёнка за торговлю наркотиками. Справочник ядов в доме. Детская присыпка (не первый десяток лет ждёт своего часа), которую муж подсыпает жене, чтобы та перепутала её с наркотическими средствами. Первая любовь сына, которую отвадила мать, - стала побираться. Ах, да, невольно на загубленную жизнь девушки повлиял и отец - именно он, будучи председателем комиссии, присудил победу в олимпиаде (что означало автоматическое поступление в университет) не ей, а своему сыну. Ну и сам сын, который уже в школьном возрасте предавал родителей…
Всё это сопровождается бурей эмоций и блестящими диалогами:
- Рядом с нами стояла пара очень общительных подростков, кажется, из сельской местности. Они всё время обсуждали и сравнивали достоинства своих тёлок
- Дорогая! Это современный молодёжный жаргон. Так они называют своих девушек.
- Девушек? Тёлками? Тогда при чём тут дойки?..
Верите ли вы, что 40-летняя женщина, вырастившая сына, смущается «тёлками»? Или вот вам ещё пример:
- Мне какая-то очень симпатичная девушка предлагала купить пару колёс. Я естественно отказалась. Сказала, что у меня машины нет, что я езжу общественным транспортом.
Муж хихикает над женой и вообще введёт себя довольно спокойно, несмотря на заверения жены, что у них есть всего одна ночь на то, чтобы истребить порождённое ими зло, их сына. И если всё по отдельности оно ещё как-то вообразимо, то, собранное вместе, начинает расползаться в разные стороны.
Видимо, я проверки искренностью не выдержала. Можно списать на мой возраст и неопытность (но ведь адресовано «для широкой аудитории», с разным багажом знаний и эмоций). Единственное чувство, которое я чётко осознала после спектакля - это необходимость хорошо подумать, прежде чем родить ребёнка. А то вот будет расти талантливым лапушкой, а станет беспощадным торговцем смертью.
Я понимаю, каких выводов хочет автор: мы в ответе за тех, кого приручили, каждый ответственен за себя, всё идёт из семьи, не надо делать выбор за ребёнка, беда не приходит одна, внешнее благополучие не означает душевный рай, а успешность - ещё не залог счастья. Всё это прочитывается в первые же минуты, и от этого становится даже не скучно, а как-то неудобно. Никогда не любила участвовать в стороннем выяснении отношений, а здесь - это ещё более неприятно, поскольку то один, то другой взрослый периодически теряет рассудок и становится инфантильным до неприличия. Настолько, что иногда мне хочется воскликнуть горьковское: «А был ли мальчик? Может, мальчика и не было?». Особенно, учитывая, что висящий на стене экран выполнен в виде траурной рамки, и самому мальчику последнего слова не дано, за него опять всё решили…
А может, это просто сидят бездетные родители, далеко не первый раз потребляющие психоактивные вещества. Такая развязка многое объяснила бы.
Оппозиционеры
- Пьеса не о наркомании, а о том, почему в жизни появляются такие явления, - говорит режиссёр Павел Иванов перед просмотром. - И оказывается, что к этому может иметь отношение любой из нас. Просто когда мы начинаем отвечать на два вопроса «Кто виноват?» и «Что делать?», мы должны их задавать прежде всего себе.
- На сегодняшний день театр - это такая территория… с определённым кредитом доверия. Наверное, не каждый со своей проблемой побежит к наркологу или психологу. А здесь люди раскрываются, они готовы разговаривать после спектаклей, - говорит директор театра драмы им. Достоевского Виктор Назаров.
Наиболее жаркая дискуссия развернулась между режиссёром и двумя студентами-философами Кириллом и Сашей. Ребят обвиняли в том, что они видят только то, что могут увидеть (что само по себе естественно, господа взрослые!). А по мне так, плохо то произведение, к которому нужно писать инструкцию с объяснениями. Сделал так, но имел в виду другое, а вы поняли третье, потому виноваты… вы, зрители. А если я не хочу ставить «запятую»? Если мне процесс гораздо важнее результата? Если поиск проблемы захватывает меня больше, чем применение санкций? Это же театр, а не тюрьма.
- Пьеса неактуальна и далека от реальности, суть театра не проявилась в этой работе, вовлечения не произошло, - говорят «оппозиционеры» Саша и Кирилл.
- Чего вам не хватило?
- Понимания с режиссёром. Показалось, что он пародировал пародию, - отвечает Кирилл.
- Какое раскрытие темы тебя бы устроило?
- Я бы раскрыл амбивалентное понимание назначение наркотиков. Потому что в человеческой культуре они играли как положительную, так и отрицательную роль. Этот момент рассуждения о роли веществ необходим.
- А вы не боитесь, что если показать разносторонне, это будет похоже на пропаганду?
- Пропаганды наркотиков не существует!
- Я думаю, вся тонкость как раз и состоит в том, что нельзя никогда напрямую про наркотики говорить, - добавляет Саша. - Умный режиссёр всегда должен действовать намёками, и так, чтобы спектакль двоякое прочтение имел. Одно для массового потребителя - задеть, затронуть, оживить. Как раз массе показать всю её неподлинность, что человеческое бытие - это «имитация имитаций». А для философов показать, что даже наркотики, при помощи которых раньше люди выходили из обыденной ситуации, теперь стали причиной к тому, чтобы наоборот как можно больше погрязнуть в частных проблемах, потасовках семейных.
- То есть вы не можете дать однозначного ответа, наркотики это зло или благо?
- Я считаю, что какую-то свою роль в культуре они сыграли, но в контексте современности наркотики - чистое зло, яд, и человек уже должен жить только путём трезвого рассуждения, не прибегая к каким-то «костылям» - вспомогательным веществам.
Несмотря на то, что пьеса Иванова вошла в антологию «Современное русское зарубежье» (изданной при поддержке Правительства Москвы и Российской академии наук), ставить её никто не отважился ни в Беларуси, ни в другой стране. Автор это объясняет трагическим финалом.
«Наш сын - Мессия! Он дал нам свободу!» - примерно с такими выкриками родители шагают в окно после употребления найденных наркотиков. Ну что тут скажешь?
Есть ли у этой постановки будущее в Великом Новгороде? «Идти нельзя остаться» - выбор, где поставить запятую, всегда за вами.
Светлана Жохова
blackgrifon от имени ДрамТеатра: возможны гастроли
Новгородский психотерапевт Людмила Лордкипанидзе: Наркомания: личное дело или проблема общества? // Точка Зрения (НОТ), 28.02.2011