Октябрь 1962-го / Воспоминания о будущем
Подходит к концу октябрь и на носу одна негромкая, но очень зловещая дата.
Ровно 50 лет прошло с тех последних октярьских дней 1962-го года, когда мир
висел буквально на волоске от гибели. Хотел бы поделиться своими
воспоминаниями из далекого детства, тем как я, мальчишка 10-ти лет, не
понимавший ровным счетом ничего ни в какой политике, почувствовал весь ужас надвигавшегося апокалипсиса. В чем это проявлялось?
Бесконечные, с утра до вечера, истеричные, взвинченные речи, заявления,
угрозы, транслируемые по радио и ТВ. Не помню уже точно, кто это был,- Хрущев,
Фидель или Кеннеди, а скорее всего - все вместе взятые. плюс к тому дикторы, загробным голосом читавшие все эти заявления и "последние предупреждения",
ноты протеста и ультиматумы. Отлично помню эту душную, гнетущую,
парализующую волю и желание что-то делать, ПРЕДГРОЗОВУЮ атмосферу
тех трех октярьских дней в конце недели. И неминуемое приближение беды,
ощущения собственной беспомощности, невозможности что-либо предотвратить. И такое самочувствие было тогда у всех. Только говорить об
этом никому не хотелось. И, когда, наконец, были сделаны важные официальные
заявления о достижении договоренности в этом вопросе,- будто камень с души упал и подумалось: пронесло, будем жить дальше! Такие вот дела были, брат Пушкин...
Ровно 50 лет прошло с тех последних октярьских дней 1962-го года, когда мир
висел буквально на волоске от гибели. Хотел бы поделиться своими
воспоминаниями из далекого детства, тем как я, мальчишка 10-ти лет, не
понимавший ровным счетом ничего ни в какой политике, почувствовал весь ужас надвигавшегося апокалипсиса. В чем это проявлялось?
Бесконечные, с утра до вечера, истеричные, взвинченные речи, заявления,
угрозы, транслируемые по радио и ТВ. Не помню уже точно, кто это был,- Хрущев,
Фидель или Кеннеди, а скорее всего - все вместе взятые. плюс к тому дикторы, загробным голосом читавшие все эти заявления и "последние предупреждения",
ноты протеста и ультиматумы. Отлично помню эту душную, гнетущую,
парализующую волю и желание что-то делать, ПРЕДГРОЗОВУЮ атмосферу
тех трех октярьских дней в конце недели. И неминуемое приближение беды,
ощущения собственной беспомощности, невозможности что-либо предотвратить. И такое самочувствие было тогда у всех. Только говорить об
этом никому не хотелось. И, когда, наконец, были сделаны важные официальные
заявления о достижении договоренности в этом вопросе,- будто камень с души упал и подумалось: пронесло, будем жить дальше! Такие вот дела были, брат Пушкин...