Пятая колонка. Железная линия
В прошлый раз остановился на 1983-м. Именно этот год оказался самым черным в моей жизни. Именно он разделил её на "до" и "после." Неприятности, если
можно так выразиться, посыпались градом. Именно летом этого года я вдруг обнаружил за собой тотальную слежку. Конечно, и раньше шло накопление
странностей, провокаций, ситуаций. Но была некая иллюзорная надежда на то,
что это просто случайность, нелепость, спутали с кем-то.Что завтра будет всë иначе,
прояснится. И кому-то, понимаешь, даже будет
стыдно, кто-то поймет, что я хороший человек и захочет, понимаешь, тихо извиниться. Но, как показали все последующие события, эти
пристальные
ребята не ошибаются и не извиняются никогда. Мне-то, положим, ясно и
сейчас, что это была системная, фатальная для меня, чья-то ошибка, результатом
которой стала моя раздолбанная жизнь.
А слежку я обнаружил и уже не терял ее ни на минуту в сквере у ИнЯза, на
Метростроевской, когда ждал моего хорошего знакомого на лавочке у
клумбы. Начали еще до его приезда крутиться подозрительные типы. И после встречи я уже не расставался с НИМИ никогда. Помню весь тот ужас,
меня охвативший, когда я не мог никуда от них деться, ни на шаг оторваться.
Это дыхание в затылок ВЕЗДЕ, где бы ты ни находился, демонстративно так,
внаглую, пока еще без угроз,- сводило с ума. Был настоящий гон на слом, на
доведение до... И опять, некому было жаловаться. Даже если ты знал про себя,
что ничего такого за тобой нет. Никто из тех немногих, кому я попытался
рассказать об этом кошмаре, не то что помочь - слушать ничего не хотел!
И это было обычным делом в те советские времена. Каждый умирает в одиночку.
Только гораздо позднее я узнал из книжек, что подобная слежка- один из
любимых приемов у этих ребят. А я продолжал жить,
работать и учиться в таком,
запредельном для обычного, рядового человека состоянии. Когда
ты под железным контролем 24 часа в сутки,
все твои разговоры в любом абсолютно месте
фиксируются, а затем на
их основе строятся всякие
мерзкие
сценарии, с опережением,
так сказать. Дома, в гостях,
где угодно - тебя видят и
слышат. И ты знаешь об
этом, а никому не можешь ничего сказать,
даже намекнуть.
Тебе все равно никто не
поверит и не поймет, о чем
ты говоришь. И от этого
тебе еще хуже.
Очень тяжелые ощущения
на душе. И эта шарманка
не кончается и видимо будет играть и на моих
похоронах. Не шучу! Помню
отлично, как эти ребята
крутились на похоронах
всех моих родных, кого
довелось проводить в
последний путь. Вот
работёнка, а? Какая там
тайна личной жизни! Они
не знают, что это за химера такая и с чем ее едят.
Помню, как в октябре 83-го
возили меня от дома до
немецкой спецшколы 57,
где проходил практику,- сразу несколько человек.
Почти в открытую, чуть не
в затылок дышали. И как
я мог себя ощущать в таком
почетном
эскорте? Подсаживались
в транспорте, один на один,
и начинался оперный театр.
Оба раза угрожали пристрелить, но видно было, что просто давят на
психику. Один из них, запомнилось, хотел рассказать о каких-то там
испытаниях, с которых
только что прилетел. Но мне было скучно слушать
этот драмкружок. Ну не
герой я этой пьесы, не по
адресу. Не по Сеньке шапка.
На сегодня всë. Спасибо!
можно так выразиться, посыпались градом. Именно летом этого года я вдруг обнаружил за собой тотальную слежку. Конечно, и раньше шло накопление
странностей, провокаций, ситуаций. Но была некая иллюзорная надежда на то,
что это просто случайность, нелепость, спутали с кем-то.Что завтра будет всë иначе,
прояснится. И кому-то, понимаешь, даже будет
стыдно, кто-то поймет, что я хороший человек и захочет, понимаешь, тихо извиниться. Но, как показали все последующие события, эти
пристальные
ребята не ошибаются и не извиняются никогда. Мне-то, положим, ясно и
сейчас, что это была системная, фатальная для меня, чья-то ошибка, результатом
которой стала моя раздолбанная жизнь.
А слежку я обнаружил и уже не терял ее ни на минуту в сквере у ИнЯза, на
Метростроевской, когда ждал моего хорошего знакомого на лавочке у
клумбы. Начали еще до его приезда крутиться подозрительные типы. И после встречи я уже не расставался с НИМИ никогда. Помню весь тот ужас,
меня охвативший, когда я не мог никуда от них деться, ни на шаг оторваться.
Это дыхание в затылок ВЕЗДЕ, где бы ты ни находился, демонстративно так,
внаглую, пока еще без угроз,- сводило с ума. Был настоящий гон на слом, на
доведение до... И опять, некому было жаловаться. Даже если ты знал про себя,
что ничего такого за тобой нет. Никто из тех немногих, кому я попытался
рассказать об этом кошмаре, не то что помочь - слушать ничего не хотел!
И это было обычным делом в те советские времена. Каждый умирает в одиночку.
Только гораздо позднее я узнал из книжек, что подобная слежка- один из
любимых приемов у этих ребят. А я продолжал жить,
работать и учиться в таком,
запредельном для обычного, рядового человека состоянии. Когда
ты под железным контролем 24 часа в сутки,
все твои разговоры в любом абсолютно месте
фиксируются, а затем на
их основе строятся всякие
мерзкие
сценарии, с опережением,
так сказать. Дома, в гостях,
где угодно - тебя видят и
слышат. И ты знаешь об
этом, а никому не можешь ничего сказать,
даже намекнуть.
Тебе все равно никто не
поверит и не поймет, о чем
ты говоришь. И от этого
тебе еще хуже.
Очень тяжелые ощущения
на душе. И эта шарманка
не кончается и видимо будет играть и на моих
похоронах. Не шучу! Помню
отлично, как эти ребята
крутились на похоронах
всех моих родных, кого
довелось проводить в
последний путь. Вот
работёнка, а? Какая там
тайна личной жизни! Они
не знают, что это за химера такая и с чем ее едят.
Помню, как в октябре 83-го
возили меня от дома до
немецкой спецшколы 57,
где проходил практику,- сразу несколько человек.
Почти в открытую, чуть не
в затылок дышали. И как
я мог себя ощущать в таком
почетном
эскорте? Подсаживались
в транспорте, один на один,
и начинался оперный театр.
Оба раза угрожали пристрелить, но видно было, что просто давят на
психику. Один из них, запомнилось, хотел рассказать о каких-то там
испытаниях, с которых
только что прилетел. Но мне было скучно слушать
этот драмкружок. Ну не
герой я этой пьесы, не по
адресу. Не по Сеньке шапка.
На сегодня всë. Спасибо!