Каракан-2006: Ящерица
Вот оно долгожданное начало июля, вожделенный отпуск. Вначале притворно нахмурившись, Фортуна не сдержалась и одарила нас своей лучезарной улыбкой. Ее мимолетной прихотью грозовые дождики согнали часть отдыхающего народа с побережья Обского моря, освободив нам прекрасное место для стоянки: бледно-голубое небо, грязно-изумрудное море и, валяющиеся в избытке, издержки цивилизации - горы пластиковых бутылок.
Первые два дня огонь в костере поддерживался исключительно этим, доступным в любых количествах, топливом. Берег и лес становились чище, но не атмосфера. Хотя зловредные химические соединения, возносящиеся с нашего костра, растворялись в ней без видимого остатка. Не знаю гордилось бы нами руководство Грин-Пис, или наоборот объявило бы вне закона, но на наш неискушенный взгляд мы действовали разумно.
Утром очередного дня, позавтракав и искупавшись, мы готовили очередную экологическую акцию - у костра росла гора пластиковых бутылок. Некоторые смятые, и сплющенные, другие чистенькие и прозрачные, или наоборот - поросшие внутри плеснью и водорослями.
Некоторые экземпляры представляли особенно зловещее зрелище. Это были микрогробницы. Так, одна из бутылок была до половины заполнена какими-то жуками, с блестящими, ярко-зелеными надкрыльями. В другой нашел свою гибель целый рой ос… Отправляя в костер все новые пластиковые «поленья», мы вдруг услышали громкий шорох исходивший из их кучи. Источником звука была бутылка-тюрьма. Нет хуже - камера смертников, наполовину заполненная какой-то зловонной жидкостью… За ее мутными стенами томились две ящерицы. Одна, высоко поднимая маленькую, плоскую головку, пыталась добраться к горлышку наклонно лежащей бутылки, к маленькому кружочку голубого неба. Скользкие стенки не оставляли ей ни единого шанса. Вторая, оставив бесплодные попытки выбраться на свободу и отбросив зачем-то хвост, была неподвижна.
Попытки вытряхнуть затворниц через горлышко бутылки ни к чему не привели… Одна ящерица все время разворачивалась в сторону от отверстия, либо сгибалась кольцом. Вторая, постоянно перекрывала отверстие, оставаясь неподвижной. Помаявшись пару минут, мы сменили тактику - аккуратно разрезав бутылку ножом я вытряхнул узниц на траву. Некоторое время обе ящерки оставались неподвижны. Внешне они были очень похожи - слегка потускневшие зеленоватые, узорчатые спинки, поднятые головки с симметричной мозаикой щитков. Только глаза одной поблескивали, а другой были покрыты серой матовой пленкой. Можно было бы сделать вывод - она погибла. Но, в отношении пресмыкающихся, я бы не был столь однозначен… Через какое-то время первая ящерка сменила позу, изгиб спинки. Затем предприняла короткую, всего несколько сантиметров, перебежку. Вскоре она добралась до какого-то растения и надолго затаилась у его корней. Вторая узница же, совсем не радовалась вновь обретенной свободе и, все это время, так и оставалась в неподвижной, какой-то даже скульптурной позе - маленький памятник, упрек человеческой, бездумной жестокости.
Затем наше внимание было отвлечено, какими-то другими, более веселыми делами. Бутылки в костре догорели. Дым рассеялся среди сосновых крон. Когда мы снова вспомнили о ящерках, их уже не было. Та, что пряталась у корней, видимо нашла себе новое, более надежное укрытие. Оцепеневшая, тоже куда-то исчезла. Но думается мне, в ее исчезновении виновата сорока. В какой-то момент, краем глаза я отметил взмахи крыльев между ветвей и, блеснувшие белым, бока воровки. Да, бог с ней - лишь бы не отравилась…
Первые два дня огонь в костере поддерживался исключительно этим, доступным в любых количествах, топливом. Берег и лес становились чище, но не атмосфера. Хотя зловредные химические соединения, возносящиеся с нашего костра, растворялись в ней без видимого остатка. Не знаю гордилось бы нами руководство Грин-Пис, или наоборот объявило бы вне закона, но на наш неискушенный взгляд мы действовали разумно.
Утром очередного дня, позавтракав и искупавшись, мы готовили очередную экологическую акцию - у костра росла гора пластиковых бутылок. Некоторые смятые, и сплющенные, другие чистенькие и прозрачные, или наоборот - поросшие внутри плеснью и водорослями.
Некоторые экземпляры представляли особенно зловещее зрелище. Это были микрогробницы. Так, одна из бутылок была до половины заполнена какими-то жуками, с блестящими, ярко-зелеными надкрыльями. В другой нашел свою гибель целый рой ос… Отправляя в костер все новые пластиковые «поленья», мы вдруг услышали громкий шорох исходивший из их кучи. Источником звука была бутылка-тюрьма. Нет хуже - камера смертников, наполовину заполненная какой-то зловонной жидкостью… За ее мутными стенами томились две ящерицы. Одна, высоко поднимая маленькую, плоскую головку, пыталась добраться к горлышку наклонно лежащей бутылки, к маленькому кружочку голубого неба. Скользкие стенки не оставляли ей ни единого шанса. Вторая, оставив бесплодные попытки выбраться на свободу и отбросив зачем-то хвост, была неподвижна.
Попытки вытряхнуть затворниц через горлышко бутылки ни к чему не привели… Одна ящерица все время разворачивалась в сторону от отверстия, либо сгибалась кольцом. Вторая, постоянно перекрывала отверстие, оставаясь неподвижной. Помаявшись пару минут, мы сменили тактику - аккуратно разрезав бутылку ножом я вытряхнул узниц на траву. Некоторое время обе ящерки оставались неподвижны. Внешне они были очень похожи - слегка потускневшие зеленоватые, узорчатые спинки, поднятые головки с симметричной мозаикой щитков. Только глаза одной поблескивали, а другой были покрыты серой матовой пленкой. Можно было бы сделать вывод - она погибла. Но, в отношении пресмыкающихся, я бы не был столь однозначен… Через какое-то время первая ящерка сменила позу, изгиб спинки. Затем предприняла короткую, всего несколько сантиметров, перебежку. Вскоре она добралась до какого-то растения и надолго затаилась у его корней. Вторая узница же, совсем не радовалась вновь обретенной свободе и, все это время, так и оставалась в неподвижной, какой-то даже скульптурной позе - маленький памятник, упрек человеческой, бездумной жестокости.
Затем наше внимание было отвлечено, какими-то другими, более веселыми делами. Бутылки в костре догорели. Дым рассеялся среди сосновых крон. Когда мы снова вспомнили о ящерках, их уже не было. Та, что пряталась у корней, видимо нашла себе новое, более надежное укрытие. Оцепеневшая, тоже куда-то исчезла. Но думается мне, в ее исчезновении виновата сорока. В какой-то момент, краем глаза я отметил взмахи крыльев между ветвей и, блеснувшие белым, бока воровки. Да, бог с ней - лишь бы не отравилась…