Часть-2
В апреле 2007 года я совершила поступок, которым горжусь.
Дело было в клубе Трамп. Праздновали ДР Сергея Колушева. И вот стоим мы с Жекой Миловой. Никого не трогаем, терки трем. В темном, заметьте, закутке. И тут к нам подваливает в жопу пьяный главред, тот самый, который в жопу пьяный пожизненно. Не мы к нему, а он к нам.
А его, надо сказать, жутко уедало, что я делаю эксклюзивы, типа путинская VIP-ложа не скачках, а его издание -- нет. Тогда я страшно гордилась, что рву конкурентов на тряпки. А сейчас понимаю, что да, рвала. Но перерезвила себя. И пока я доказывала, какая я крутая, как меня мало ценили, конкуренты занимались собой, своей жизнью, а не конкуренцией со мной, и сейчас у них все в шоколаде, нормальная личная жизнь, спокойная работа. Я же тогда за два года конкуренции раздухарилась. Я тааааакая посылальщица была: чуть что, чуть не так, как мне хочется, поступает мужик -- на хуй. Я послала скупого жениха, выпиздила мега-покровителя, (дико клевого дядьку, как я сейчас понимаю, он реально много для меня сделал), до кучи лягнула копытом в самое сердце самого уважаемого и глубоко любящего меня человека. Меня интересовала только конкуренция. Даже не карьера глобально, а скачки: главное, победить главную газету страны и сделать самую лучшую полосу. Сейчас самой смешно. Усталость от карьеры появилась. И главное, о Боги, на какую же херь я время тратила...
Ну, да ладно. Стоим мы, значит, с Миловой и терки трем. А Милова, значит, несмотря на конкуренцию, все равно моя подруженция, и никогда мне подножек не ставила, равно как и я ей. У нас все по чесноку. Как у спорстменов.
И вот подваливает к нам разбухший хам. И начинает, ни с того, ни с сего, меня оскорблять. И не уйти -- он навис над нами и рычит оскорбления. А у меня тогда лоб не заживал -- я простудилась в поезде Париж-Монако, и из-за отсутствия иммунитета нарыв у меня не заживал почти два года. Приходилось вечно закрашивать шрам, мучилась ужасно. Антибиотики не помогали. И вот он даже лоб мой обхамил. Там конкретно было оскорбления внешности, лица. Первый начал, что называется.
И я, послушав это все, поняла, что надо его окоротить. И попыталась облить вином, которое было у меня в руках. И тут продюсер Шульгин (век этой падле не забуду), который слышал, как главред меня оскорбляет, хватает не его и выносит из клуба -- нет, он хватает меня за руки, не дает мне облить вином обидчика, и обращаясь к общественности, говорит: остановите ее! Она же собирается облить его! Он же совсем пьяный!!!! И русская общественность говорит: "Ну, он же правда пьяный. Это же *****, ты же его знаешь....."
Ну, Англия вам не Россия. Там девушек хватать за руки нельзя. О чем я и сообщаю Шульгину и начинаю вызывать секьюрити. "А вот не надо мне только угрожать", -- суживает глазки Шульгин. Но быстро потухает, -- к нам идет охрана, охрана на моей стороне, и ему приходится руки мои отпустить тут же, пока не вывели. Тогда я подхожу к столу. Красного уже нет. Я беру белое. И выливаю хаму прямо на голову. При всех. После чего мы с прекрасной художницей Веро Смирновой медленно покидаем клуб. Охрана мне подмигивает. Пьяница карабкается по ступенькам (это подвал) и ревет: "Барбара Брыльска! Вы ни одной статьи больше не напечатаете! Ваша карьера кончена! Все! Светской хроники вашей нет!!!"
Прошло три года. Как видите, есть и карьера, и она только улучшается. И пьяница стал меня опасаться -- никогда больше не хамил и ничего не позволял в мой адрес. И я рада, что дала ему отпор. Наверно, я единственная, кто это сделал.
Я глубоко уверена, что нельзя списывать человеку, который решил, что "он такой", хам в законе -- ему можно. Аргумент "ты же меня знаешь", "ты же его знаешь" мне не кажется убедительным. И впредь я не собираюсь миловать пьяное хамство, прощать "нутыжменязнаешьяхам" и списывать со счетов ложь.