Любимая уже не тыкается в меня носом...
Это так печально, необратимо, зло, жестоко и бесчеловечно когда наши любимые стареют.
Уже не такая Она шаловливая, уже реже покусывает меня взвизгивая от счастья, нет той неподдельной радости когда возвращаюсь домой. Да и самому уже меньше хочется её приласкать, обнять, поцеловать и дать чего-нибудь вкусненького.
Вот и здоровье уже не то, плохо ест и нос почему-то шелушится...
Короче, пришлось вести её к ветеринару.
А ветеринар почему-то так обрадовался, говорит, Она явно чем-то больна, надеюсь тяжело и, надеюсь, излечимо, но за большие деньги.
Я схватился за грудь (у меня там кошелёк лежит) и спрашиваю, так чем Она больна? А он мне говорит, позолоти ручку, я сразу и выясню. Руку, разумеется, я ему золотить не стал, но чек выписал... Теперь ждём результатов анализов, диагноза и неприятностей...
Пойду, пожалуй выведу нашу старушку погулять. Всё равно она любимая...
Дорогая и любимая Генеральный Секретарь Джекочка
Уже не такая Она шаловливая, уже реже покусывает меня взвизгивая от счастья, нет той неподдельной радости когда возвращаюсь домой. Да и самому уже меньше хочется её приласкать, обнять, поцеловать и дать чего-нибудь вкусненького.
Вот и здоровье уже не то, плохо ест и нос почему-то шелушится...
Короче, пришлось вести её к ветеринару.
А ветеринар почему-то так обрадовался, говорит, Она явно чем-то больна, надеюсь тяжело и, надеюсь, излечимо, но за большие деньги.
Я схватился за грудь (у меня там кошелёк лежит) и спрашиваю, так чем Она больна? А он мне говорит, позолоти ручку, я сразу и выясню. Руку, разумеется, я ему золотить не стал, но чек выписал... Теперь ждём результатов анализов, диагноза и неприятностей...
Пойду, пожалуй выведу нашу старушку погулять. Всё равно она любимая...
Дорогая и любимая Генеральный Секретарь Джекочка