"Исповедь маски", Юкио Мисима (1949)
«Для того чтобы спасти сестру и жениться на прекрасной волшебной принцессе, он должен был семь раз вынести испытание смертью. Но во рту у принца имелся заветный алмаз, благодаря которому он всякий раз воскресал и в конце концов добился своего счастья. На моей любимой картинке изображалась его первая смерть - испытание пастью дракона. Потом принца схватит гигантский паук, который пронзит его тело отравленным жалом и «пожрет без остатка». Еще герою сказки предстояло утонуть, сгореть в огне, быть искусанным осами и змеями, свалиться в яму, «утыканную бесчисленными и острыми саблями», пасть под «дождем из огромных камней». Гибель в пасти дракона описывалась весьма красочно и подробно: «Дракон тут же жадно впился в«принца клыками. Разрываемому на мелкие кусочки юноше было невыносимо больно, но он терпел муку, пока чудовище не изжевало его целиком. Тут принц вдруг ожил, тело его срослось, и он выскочил из драконьей пасти! И не было на нем не единой царапины. А дракон бухнулся оземь и издох». Я прочел этот абзац раз сто, не меньше. Но предложение «И не было на нем ни единой царапины» казалось мне серьезной ошибкой, которую непременно следовало исправить. Автор допустил тут огромный промах, он меня предал - так я думал. И в конце концов я сделал замечательное открытие: оказалось, что можно закрыть пальцами совсем небольшой кусочек текста, и сказка станет идеальной: «Дракон тут же жадно впился в принца клыками. Разрываемому на мелкие кусочки юноше было невыносимо больно, но он терпел муку, пока чудовище не изжевало его целиком. Тут принц вдруг… бухнулся оземь и издох»
Произведение, которое считается художественной автобиографией Мисимы, у нас вышло в переводе Григория Чхартишвили и его же предисловием (дельным, кстати, как и все, что он делал, пока не стал великим писателем, историком и светочем российского вольнодумия). Стандартная тема неразрывной связи красоты-смерти (см.цитату) и в очередной декларируемой идеи о том, что настоящая литература пишется кровью, что и привело Юкио Мисиму к красивой и болезненной смерти посредством ритуала сэппуку после неудавшейся попытки (впрочем, сдается, что так и было задумано) государственного переворота на базе сухопутных войск в Итигае в ноябре 1970 года.
Мисиму часто считают стопроцентно японским писателем, патриотом, националистом и все такое. А ведь это не так. Просто нельзя (от слова «невозможно») отрицать влияние, оказанное на него европейской культурой (как, кстати, и другими). Что видно в том числе и в «Исповеди маски». В этом же и есть трагедия его жизни - что западным писателем он так и не стал, гражданином мира тоже, свою восточную ментальность несколько растратил, отсюда вот этот резкий крен в «традиционные ценности», «культ императора», синтоизм, бусидо, в чем он уделал всех японцев вместе взятых. А так он вообще нечей по-моему. Один из представителей секты неприкаянных.
Что бросается в глаза, так это подростковое сознание автора, который и описывает себя подростком. Подростком, который чувствует себя очень одиноким и особенным (что для подростков вообще типично), не таким как все, тянется к давно ушедшему миру, а вокруг обычная жизнь, люди, среди которых он как инопланетянин, и совсем некрасивая несамурайская война. Натурально переданный мир совсем молодого человека. Впрочем, это в первую очередь исповедь маски, а не самого Мисимы. Как он сам заявляет «.. когда я являю окружающим свою подлинную суть, они почитают это лицедейством; когда же я разыгрываю перед ними спектакль, люди считают,что я веду себя естественно» - что несколько опровергает мои предыдущие рассуждения о настоящем и ненастоящем в его творчестве.
После «Исповеди маски» вы никогда не забудете чем инспирирована вот эта фотография:
ЗЫ Лицам, страдающим гомофобией в терминальной стадии и депутатам Государственной Думы к прочтению не рекомендуется, а то вдруг чего выйдет еще...