Житие преподобной Марии Египетской, часть 2
Уже настал святой день Воздвижения Креста, а я все еще бегаю, охотясь за юношами. Вижу я на рассвете, что все спешат в церковь, пустилась и я бежать с прочими. Пришла с ними к притвору храма. Когда настал час святого Воздвижения, я толкалась и меня теснили в толпе, пробивающейся к дверям. Уже до самых дверей храма, в которых показалось народу Животворящее Древо, протиснулась я, несчастная, с великим трудом и давкой. Когда же я ступила на порог дверей, в которые все прочие входили невозбранно, меня удержала какая-то сила, не давая войти. Снова меня оттеснили, и я увидела себя стоящей одиноко в притворе. Думая, что это случилось со мной по женской немощи, я снова, слившись с толпой, стала работать локтями, чтобы протиснуться вперед. Но даром трудилась. Снова нога моя ступила на порог, через который другие входили в церковь, не встречая никакого препятствия. Одну меня, злосчастную не принял храм. Словно отряд воинов был поставлен, чтобы возбранить мне вход, - так удерживала меня какая-то могучая сила, и опять я стою в притворе.
Трижды, четырежды повторив это, я, наконец, устала и была уже не в силах толкаться и получать толчки; я отошла и стала в углу притвора. И насилу-то я начала понимать причину, возбранявшую мне видеть Животворящий Крест. Коснулось сердечных очей моих слово спасения, показавшее мне, что нечистота дел моих заграждает мне вход. Стала я плакать и скорбеть, ударяя себя в грудь и стеная из глубины сердца. Стою я и плачу, и вижу нал собой икону Пресвятой Богородицы. И говорю Ей, не сводя с Нее глаз:
- "Дева, Владычица, Бога Слово плотию рождшая, знаю я, что не прилично мне, скверной и развратной, взирать на икону Твою, Приснодева, Твою, Чистая, Твою, сохранившая в чистоте и незапятнанности тело и душу. Я, развратная, справедливо должна внушать ненависть и отвращение Твоей чистоте. Но, если, как слышала я, для того человеком стал Бог, рожденный Тобою, чтобы призвать грешников к покаянию, помоги одинокой, не имеющей ни откуда помощи. Повели, да откроется мне вход в церковь, не лишай меня возможности взирать на то Древо, на котором пригвожден был плотию Бог, рожденный Тобою, и пролил Свою собственную кровь в выкуп за меня. Но вели. Госпожа, да откроется и для меня дверь священного поклонения Кресту. А Тебя я призываю надежной поручительницей перед Богом, Сыном, Твоим, в том, что никогда больше не оскверню этого тела постыдным совокуплением, но как только увижу Крестное Древо Сына Твоего, тотчас отрекусь от мира и всего, что в мире, и уйду туда, куда Ты, Поручительница спасения, повелишь и поведешь меня".
Так я сказала и, словно обретя некоторое упование в пламенной вере, обнадеженная милосердием Богородицы, схожу с того места, где стояла на молитве. И опять иду и вмешиваюсь в толпу входящих в храм, и уже никто не толкает, не отталкивает меня, никто не препятствует подойти ближе к дверям. Овладел мною трепет и исступление, и вся я дрожала и волновалась. Достигнув дверей, прежде недоступных для меня - словно вся сила, раньше возбранявшая мне, теперь расчищала мне путь, - я вошла без труда и, оказавшись внутри святого места, сподобилась воззреть на животворящий Крест, и увидела Тайны Божии, увидела, как принимает покаяние Господь. Пала я ниц и, поклонившись этой святой земле, побежала, несчастная, к выходу, спеша к моей Поручительнице. Возвращаюсь на то место, где я подписала грамоту своего обета. И, преклонив колена перед Приснодевой- Богородицей, обратилась к Ней с такими словами:
"О милосердная Госпожа, Ты показала на мне Свое человеколюбие. Ты не отвергла моления недостойной. Видела я славу, которой по справедливости не видим мы, несчастные. Слава Богу, принимающему через Тебя покаяние грешников. О чем мне, грешной, еще вспомнить или сказать? Время, Госпожа, исполнить мой обет, согласно с Твоим поручительством. Ныне веди, куда повелишь. Ныне будь мне учительницей спасения, вели меня за руку по пути покаяния." - При этих словах я услышала голос с высоты:
"Если перейдешь Иордан, найдешь славное упокоение".
Услышав тот голос и поверив, что он раздался для меня, я заплакала и воскликнула к Богородице:
- "Госпожа, Госпожа, не покидай меня" - с этими словами я вышла из притвора храма и поспешно отправилась в путь.
Некто при выходе, посмотрев на меня, дал мне три монеты, сказав:
- "Возьми, матушка". - Я же на данные мне деньги купила три хлеба и взяла их с собой в дорогу, как благословенный дар. Спросила я продающего хлеб:
- "Где дорога к Иордану?" - Мне показали городские ворота, ведущие в ту сторону, и я бегом вышла из них и с плачем пустилась в путь.
Расспросив встречных о дорог е и пройдя остаток дня (был, кажется, третий час, когда я увидела Крест), я достигла, наконец, на закате храма Иоанна Крестителя, по близости от Иордана. Помолившись в храме, я тотчас спустилась к Иордану и омочила лицо и руки в его святой воле. Причастилась Пречистых и Животворящих Тайн в церкви Предтечи и съела половину хлеба; испив воды из Иордана, я провела ночь на земле. Наутро, найдя маленький челнок, переправилась па другой берег и опять молила Водительницу вести меня, куда Ей будет угодно. Очутилась я в этой пустыне, и с тех пор до сего дня удаляюсь и бегаю, живу здесь, прилепившись Богy моему, спасающему от малодушия и бури обращающихся к Нему".
Зосима спросил ее:
- "Сколько лет, госпожа моя, прошло с тех пор, как ты живешь в этой пустыне?" - Жена отвечала:
- "Сорок семь лет уже, сдается мне, как я вышла из святого города". - Спросил Зосима:
- "Какую же пищу ты находила, госпожа моя?" - Сказала жена:
- Два с половиной хлеба было у меня, когда я переправилась через Иордан. Вскоре они засохли и окаменели. Понемногу вкушая, я прикончила их". - Зосима спросил:
- "Неужели так безболезненно ты прожила в течение стольких лет, не страдая от столь крутой перемены?" - Отвечала жена:
- "Спрашиваешь ты меня, Зосима, о том, о чем трепещу говорить. Если привести на память все опасности, которые я преодолела, все лютые помыслы, меня смущавшие, боюсь я, как бы опять они не напали на меня". - Сказал Зосима:
- "Не утаивай от меня ничего, госпожа моя, я просил тебя, чтобы обо всем мне поведала без утайки".
Она же ему: "Поверь мне, авва, семнадцать лет я провела в этой пустыне, борясь с дикими зверями - безумными желаниями. Только соберусь вкусить пищи, тоскую о мясе, о рыбе, которых много в Египте. Тоскую о вине, столь мною любимом. Много пила я вина, пока жила в мире. Здесь же не имела даже воды, страшно горя от жажды и изнемогая. Вселялось в меня безумное желание разгульных песен, сильно смущавшее меня и внушавшее петь песни демонов, которым я научилась когда-то. Но тотчас со слезами я била себя в грудь и напоминала себе об обете, который дала, уходя в пустыню. Возвращалась мысленно к иконе Богородицы, принявшей меня, и к Ней взывала, умоляя отогнать помыслы, одолевавшие несчастную мою душу. Когда же наплачусь вдоволь, колотя себя в грудь изо всей силы, вижу свет, озаряющий меня отовсюду. И, наконец, за треволнением наступала длительная тишина.
А о помыслах, снова толкавших меня на блуд, как рассказать тебе, авва? Огонь загорался в несчастном сердце моем и всю меня сжигал и будил жажду объятий. Как только находил этот помысл, я бросалась на землю и орошала ее слезами, словно видела перед собой Поручительницу, явившуюся ослушнице и грозящую карой за преступление. И до тех пор не вставала с земли (случалось лежать там и день и ночь), пока не озарит меня тот сладостный свет и не прогонит помыслы, обуревающие меня. Но всегда я устремляла очи разума к моей Поручительнице, прося помощи утопающей в волнах пустыни. И помощницей Ее имела и восприемницей покаяния. И так прожила я семнадцать лет среди тысячи опасностей. С того времени и поныне Заступница моя во всем мне помогает и словно за руку ведет меня".
Спросил ее Зосима:
- "Неужели ты не нуждалась в пище и одежде?" - Она отвечала: "Окончив те хлебы, про которые я говорила, семнадцать лет питалась я растениями и всем, что можно найти в пустыне. Одежда же, в которой я переправилась через Иордан, вся порвалась и износилась. Много я страдала от холода, много и от летнего зноя: то солнце меня пекло, то стыла я, дрожа от стужи, и часто, упав на землю, лежала без дыхания и движения. Со многими напастями и страшными искушениями я боролась. Но с тех пор и доныне сила Божия многообразными путями охраняла мою грешную душу и смиренное тело. Когда помышляю о том, от каких зол избавил меня Господь, имею пищу нетленную, надежду на спасение. Питаюсь я и покрываюсь словом Бога, Владыки всяческих. Ибо не одним хлебом жив будет человек и, не имея одежды, облекутся в камень все, снявшие с себя покровы греха".
Зосима, услышав, что она упомянула слова Писания, из Моисея и Иова, спросил ее:
- "А ты читала псалмы, госпожа моя, и другие книги?".
- Она же улыбнулась на это и говорит старцу:
- "Поверь мне, не видела я лица человеческого с тех пор, как узнала эту пустыню. Книгам никогда не училась. Не слышала даже никого, поющего или читающего их. Но Слово Божие, живое и действенное, само учит знанию человека. Вот и конец моему повествованию. Но, как я просила вначале, так и теперь заклинаю тебя воплощением бога Слова молиться Господу за меня, грешную".
Сказав это и положив конец своему рассказу, она сотворила метание. И старец воскликнул со слезами:
- "Благословен Бог, сотворивший великое и чудное, славное и дивное без числа. Благословен Бог, показавший мне, как одаряет Он боящихся Его. Воистину не оставляешь Ты, Господи, ищущих Тебя".
Она же, удержав старца, не дала ему сотворить метание, но сказала:
- "О всем, что ты слышал, человек, заклинаю тебя Спасителем Христом Богом нашим, не говорить никому, пока Бог не освободит меня от земли. Теперь же отправляйся в мире и снова на будущий год увидишь меня и я увижу тебя, если Господь сохранит тебя по милости Своей. Исполни же, раб Господа, о чем я теперь попрошу тебя. В великий пост будущего года не переходи Иордана, как у вас в обычае в монастыре". Изумился Зосима, слыша, что и устав монастырский она объявляет ему, и ничего другого не сказал, кроме:
- "Слава Богу, дарующему великое любящим Его". - Она же сказала:
- "Останься, авва, в монастыре. Если захочешь выйти, невозможно тебе будет. На закате же святого дня Тайной Вечери, возьми для меня Животворящего Тела и Крови Христовой в священный сосуд, достойный таких Тайн, и неси, и жди меня на берегу Иордана, прилегающем к населенной земле, чтобы мне принять и причаститься Животворящих Ларов. С тех пор, как причастилась я в храме Предтечи, прежде чем перейти Иордан, и до сего дня я не приступала к святыне. И ныне алчу ея с неудержимой любовью. Потому, прошу и умоляю исполнить мою просьбу, - принеси мне Животворящии и Божественные Тайны в тот час, когда Господь сделал учеников Своих причастниками священной Вечери. Авве же, Иоанну, игумену монастыря, в котором ты живешь, скажи следующее: "Внимай себе и своему стаду: творится у вас нечто, нуждающееся в исправлении". Но хочу, чтобы ты не теперь сказал это ему, а когда Господь внушит тебе. Молись за меня". - С этими словами она исчезла в глубине пустыни. А Зосима, пав на колени и поклонившись земле, на которой стояли ее ноги, воздал славу и благодарение Богу. И снова пройдя эту пустыню, вернулся в монастырь в тот самый день, когда возвращались туда иноки.
Весь год промолчал он, не смея никому рассказать о виденном. Про себя же молил Бога показать ему опять желанный лик. Мучился он и терзался, представляя себе, как долго тянется год и желая, чтобы, если возможно, год сократился до одного дня. Когда же настал воскресный день, зачинающий священный пост, тотчас все вышли в пустыню с обычной молитвой и пением псалмов. Его же удержала болезнь; он лежал в лихорадке. И вспомнил Зосима, что сказала ему святая: "Даже если захочешь выйти из монастыря, невозможно тебе будет".
Прошло немало дней, и, восстав от болезни, он пребывал в монастыре. Когда же снова вернулись монахи, и настал день Тайной Вечери, он сделал, как было повелено ему. И взяв в малый потир пречистого Тела и честной Крови Христа Бога нашего, положил в корзину смокв и фиников и немного чечевицы, размоченной в воде. Уходит он поздним вечером и садится на берегу Иордана, ожидая прихода святой. Медлит святая жена, но Зосима не засыпает, не сводит глаз с пустыни, ожидая увидеть желанное. Сидя на земле, старец размышлял сам с собой: "Или недостоинство мое помешало ей прийти? Или она приходила и, не найдя меня, воротилась обратно"? Так говоря, он заплакал, а заплакав, простонал и, подняв глаза к небу, начал молиться Богу:
"Дай мне, Владыка, опять увидеть то, чего раз сподобил. Да не уйду я тщетно, унося с собой свидетельство грехов моих". Помолившись так слезами, напал он на другую мысль. Сказал себе:
"А что будет, если она и прилет? Нет челнока. Как она перейдет через Иордан ко мне, недостойному? О, я жалкий, несчастный! Кто лишил меня, и по заслугам такого блага"? И пока размышлял старец, вот показалась святая жена и стала на том берегу реки, откуда пришла. Зосима поднялся, радуясь и ликуя и славя Бога. И опять обуяла его мысль, что не может она перейти через Иордан. Видит он, что она осенила Иордан знамением Честного Креста (а ночь была лунная, как он сам рассказывал), и тотчас ступила на воду и движется по волнам, приближаясь к нему. И, когда он хотел сотворить метание, она возбранила ему, закричав, все еще идя по воде:
- "Что ты делаешь, авва, ты иерей и несешь Божественные Лары". - Он повиновался ей, а она, выйдя на берег, говорит старцу:
- "Благослови, отец, благослови". - Он отвечал ей, дрожа (исступление овладело им при виде чудесного явления):
- "Bo-истину не лжив Бог, обещавший, что уподобятся Ему в миру сил очищающие себя. Слава Тебе, Христе Боже наш, показавший мне через сию рабу Твою, как далек я от совершенства". - Тут попросила его жена прочитать святой символ веры и "Отче наш". Он начал, она докончила молитву и по обычаю дала старцу поцелуй мира в уста. Причастившись Животворящих Тайн, она подняла руки к небу и вздохнула со слезами, воскликнув:
"Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видеста очи мои спасение Твое".
Потом сказала старцу:
- "Прости мне, авва, и исполни другое мое желание. Ступай теперь в монастырь, и благодать Божия да хранит тебя. А на будущий год приходи опять к потоку, где я впервые встретилась с тобой. Приходи ради Бога и опять увидишь меня, ибо такова воля Божия". - Он отвечал ей:
- "Хотел бы я с сего дня следовать за тобой и всегда видеть святое твое лицо. Исполни единственную просьбу старика и возьми немного пищи, которую я принес тебе". И с этими словами показывает ей на корзину. Она же, коснувшись чечевицы кончиками пальцев, и взяв три зерна, поднесла к устам, сказав, что довлеть благодать Духа, чтобы сохранить неоскверненным естество души. И снова сказала старцу:
- "Молись, ради Бога, молись за меня и помни о несчастной". Он же, коснувшись ног святой и попросив ее молитв за Церковь, за царство и за него самого, со слезами отпустил ее и пошел, стеная и сокрушаясь. Ибо не надеялся побелить непобедимую. Она же опять, перекрестив Иордан, ступила на воды и прошла по ним, как и прежде. А старец вернулся, исполненный и радости и страха, упрекая себя, что не подумал узнать имя святой. Но надеялся исправить это на следующий год.
Когда же прошел год, снова идет он в пустыню, все совершив по обычаю и спеша к чудесному видению.
Пройдя сквозь пустыню и видя уже некоторые знаки, указывающие на место, которое он искал, он смотрит вправо, смотрит влево, водя повсюду глазами, словно бывалый охотник, что хочет поймать любимого зверя. Но, не увидев нигде никакого движения, начал опять обливаться слезами. И, устремив к небу взоры, стал молиться:
"Укажи мне, Владыка, Твое сокровище чистое, что сокрыл Ты в пустыне. Укажи мне, молю, ангела во плоти, которого мир недостоин".
Так помолившись, пришел он к месту, имевшему вил потока, и на другом берегу его, обращенном к восходящему солнцу, увидел святую, лежащую мертвой: руки ея были сложены, как подобает, а лицо обращено к востоку. Подбежав, он оросил слезами ноги блаженной: ни к чему другому не дерзнул прикоснуться.
Поплакав не малое время и прочитав приличные случаю псалмы, он сотворил надгробную молитву и подумал про себя: "Подобает ли похоронить тело святой? или это будет ей неугодно?" И видит у головы ее начертанные на земле слова:
"Похорони, авва Зосима, на сем месте тело смиренной Марии, отдай праху прах, помолившись Господу за меня, преставившуюся в месяц Фармуеи египетский, по римски именуемый апрелем, в первый день, в сию самую ночь Страстей Господних, после причастия Божественной и Тайной Вечери".
Прочтя письмена, обрадовался старец, что узнал имя святой. Поняв, что, как только причастилась она Божественных Тайн, тотчас от Иордана перенеслась на то место, где и скончалась. Тот путь, что Зосима прошел с трудом в двадцать дней, Мария протекла в один час и немедленно переселилась к Богу.
Прославив Бога и обливая тело слезами, сказал он: "Время, Зосима, исполнить повеленное. Но как ты, несчастный, выроешь могилу, не имея в руках ничего?" И тут он увидел неподалеку небольшой кусок дерева, брошенный в пустыне. Взяв его, принялся копать землю. Но суха была земля и не поддавалась усилиям старца. Он устал, обливаясь потом. Вздохнул из глубины души и, подняв глаза, видит большого льва, стоящего возле тела святой и лижущего стопы ее. Увидев льва, он задрожал от страха, вспомнив особенно слова Марии, что она никогда не видела зверей. Но, оградив себя знамением Креста, поверил, что сохранит его невредимым сила лежащей здесь. Лев же подошел к нему, выражая ласку каждым своим движением. Зосима сказал льву:
- "Приказала Великая похоронить ее тело, а я стар и не в силах вырыть могилу (не имею лопаты и не могу вернуться в такую даль, чтобы принести годное орудие), сделай уж ты работу своими когтями, и отдадим земле смертную скинию святой". - Он еще говорил, а лев уже вырыл передними лапами яму, достаточную, чтобы похоронить тело.
Снова оросил старец слезами ноги святой и, призывая ее молиться за всех, покрыл тело землей, в присутствии льва. Было оно наго, как и прежде, ничем не покрытое, кроме разодранной мантии, брошенной Зосимой, которой Мария, отвернувшись, прикрыла часть своего тела. Затем оба удалились. Лев ушел вглубь пустыни, словно овечка, Зосима вернулся к себе, благословляя и славя Христа Бога нашего. Придя в киновию, он обо всем поведал инокам, ничего не утаив, что слышал и видел. С самого начала все рассказал им подробно, и все дивились, слыша о чудесах Божиих, и со страхом и любовию творили память святой. Игумен же Иоанн нашел в монастыре некоторых, нуждающихся в исправлении, так что ни единое слово святой не оказалось бесплодным и неразгаданным. Скончался и Зосима в том монастыре, достигши почти столетнего возраста.
Иноки сохранили это предание без записи, предлагая всем, желающим слушать, образ для назидания. Но не слышно было, чтобы кто-либо предал письму эту повесть до сего дня. Я же о том, что узнал устно, рассказал письменами. Быть может, и другие описывали жизнь святой, и много лучше и достойнее меня, хотя не дошло это до моего сведения. Но и я, по силам моим, записал сие повествование, выше всего ставя истину. Бог же, воздавая великое прибегающим к Нему, да подаст пользу чтущим сию повесть, в награду тому, кто повелел записать ее, и да удостоит принять в тот чин и сонм, где пребывает блаженная Мария, о которой повесть сия, вместе со всеми от века благоугодившими Ему богомыслием и трудами. Воздадим же и мы славу Богу, Царю всех веков, да удостоит и нас милости Своей в день суда, во Христе Иисусе Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, со безначальным Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Есть прекрасная аудиозапись акафиста Марии Египетской, хор храма Успения Богородицы г.Екатеринбурга:
http://vkontakte.ru/search?c%5Bq%5D=%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%81%D1%82%20%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%B8%20%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%BF%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9&c%5Bsection%5D=audio
Радуйся, покаяние в пустыне приносившая;
Радуйся, слезами сию землю оросившая.
Радуйся, денно и нощно о гресех своих молившая;
Радуйся, подвигом многотрудным небесной высоты достигшая.
Радуйся, от смрада житейскаго ушедшая ;
Радуйся, в пустыне покой обретшая.
Радуйся, за подвиги Христом возвеличенная;
Радуйся, прозорливостию Господом отличенная.
Радуйся, яко по имени Зосиму назвала еси;
Радуйся, прославленная еще на земли.
Радуйся, Преподобная Мати Марие, от страсти плотския нас избавляющая.