Театр "Мастерская Петра Фоменко"
"Вишневый сад". Автор - Антон Чехов
Режиссер-постановщик - Иван Поповски
Трейлер спектакля
Click to view
https://fomenki.ru/performance/cherryorchard/Последняя большая пьеса была написана уже тяжело больным Чеховым за несколько месяцев 1903 года. В январе 1904 на сцене Московского Художественного театра состоялась премьера. Спустя полгода, в июне 1904 года, Чехов умирает.
Во время репетиций Антон Павлович настойчиво спорил с Немировичем и Станиславским, увидевшими в пьесе трагическое начало. "Часто у меня встречается “сквозь слезы”, но это показывает только настроение лица, а не слезы", - возмущённо пишет он Немировичу-Данченко.
Чеховские герои смотрят на свою жизнь, на своё прошлое - "с Парижем покончено!..", "многоуважаемый шкаф, приветствую твоё существование!.." - с заплаканными глазами, но и с улыбкой. С нежностью и грустью. С детской надеждой и верой глядят они в будущее, грезят, строят эфемерные планы, прожекты… Большие дети, оставленные наедине с этой жизнью. Смешные и трогательные. Они мечтают, ссорятся, мирятся… а в это время проходит жизнь, и "Титаник" тихо идёт ко дну вместе с танцорами и "знаменитым еврейским оркестром - четыре скрипки, флейта и контрабас". Маленький, уютный мир, полный трогательных воспоминаний, превращается в крохотную песчинку на краю вселенной, сжимается до игрушечного паровозика, найденного в углу бывшей детской.
"Шкафик мой родной…" с тремя куклами. Фото из экспозиции в фойе. Тоже из Чехова.
"Вечор. В зале танцуют grand-rond".
Любовь Андреевна и Трофимов
Вишневый сад продан.
Фирс (Лежит неподвижно.)
"Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву".
В этот день, один из последних дней уходящего года, над городом повис туман и неожиданная тишина. Можно было, конечно, предположить, что где-то в отдалении царит предпраздничная суета, движение толп в поисках необычных покупок, сугубые предновогодние зимние пробки на дорогах, но вокруг было спокойно. Отсутствие спешащих попутчиков на подступах успешно встраивалось в нарастающую атмосферу. Как бы там ни было, можно наконец-то спуститься к реке, куда давно желалось, но не случалось. И снова весь блеск огней на другом берегу, и еще есть время.
Внутри опять же нет привычной толпы, броуновского движения дорогих зрителей. И тишина. Где народ?
В зале тоже тихо. Белого шума от обычных чуть бубнящих разговоров слыхом не слыхать. В партере все места заняты - мне сверху видно всё. Какой-то специальный зритель сегодня? Может быть, филологи на классику слетелись, но они обычно, напротив, разговорчивые.
Было похожее ощущение на спектакле "Комедия о трагедии", но в этот день оно достигло совершенства.