Почему экономисты любят «Робинзона Крузо». Часть II.
Часть I
Часть II
Никогда не поздно быть мудрым.
Однако в этих теоретических упражнениях для любителей Робинзона самым поразительным является не их оторванность от реальности, а их оторванность от оригинальной истории Дефо. В книге не упоминаются ни кокосы, ни ямс. И вместо того, чтобы работать над загаром, Крузо приложил «мир боли», чтобы прятаться от солнца, сделав неуклюжий, уродливый зонтик из козьей шкуры. Его остров находится не в Южных морях, как утверждает мистер Макфадден, а недалеко от Тринидада. Ни Пятница ни Крузо не торгуются из-за труда или чего-либо еще. После того, как Крузо спасает товарища от каннибалов, которые везли его на остров на каноэ, Пятница фактически заключает договор с моряком. Одно из первых английских слов, которому его научили, - Master.
Невнимание к рассказу Дефо не делает недействительными притчи из учебников. Не так уж важно, собирает ли Крузо кокосы, ямс или виноград, в Южных морях или где-то еще. Но пренебрежение оригинальной историей, в которой много экономических происшествий и прозрений, тем не менее, является упущенной возможностью. Экономисты могли бы с удовольствием открыть их заново.
Они могли бы начать не со сбора кокосов, а с хлебопечения. «Мало кто задумывался о... странном множестве мелочей, необходимых для обеспечения, производства, обработки, отделки, изготовления и доведения одного вида хлеба», - говорит Крузо, пытаясь сделать что-то для себя. Пытаясь начать практически с нуля, Крузо обнаруживает, что даже самый простой продукт - это маленькое чудо экономической хореографии. Его мысли напоминают классическое эссе «Я, карандаш», написанное Leonard Read в 1958 году, в котором подробно описывается «генеалогия» скромного карандаша с его древесиной из Орегона, графитом из Шри-Ланки и резиной из Индонезии, которые производятся, транспортируются и очищаются машинами, имеющими свою собственную, еще более сложную генеалогию.
После выпечки хлеба экономисты могли бы обратиться к гончарному делу Крузо. Ему требуется около двух месяцев, чтобы сделать пару кувшинов - «две большие, уродливые глиняные вещи» - в которых он будет хранить свое зерно. Сохранение ресурсов - нелегкое дело: вредители угрожают его урожаю, а гниение разваливает его одежду. В своей книге 1916 года “The Natural Economic Order” («Естественный экономический порядок») Silvio Gesell представляет, как благодарен был бы Крузо, если бы одолжил свои запасы провизии другому островитянину, такому как Пятница, в обмен на аналогичную провизию через несколько лет. Он бы принял сделку, даже если Пятница не оплатил бы проценты, потому что простое сохранение богатства представляет собой победу над неумолимыми силами распада. Это полезный мысленный эксперимент для тех, кто возмущается сегодняшней финансовой системой, которая, несмотря на все ее недостатки, позволяет людям сохранять свое богатство на удобных сберегательных счетах, а не в деформированных банках.
Крузо в учебниках - рациональный человек, всегда уравнивающий одно с другим. Он - шаблонный персонаж из курса начальной экономики. Крузо у Дефо более непостоянен и противоречив. Как таковой, он поддается более современным, психологически обоснованным теориям принятия решений. Он мог бы стать иконой «поведенческой экономики».
Отсутствие благодарности за то, что у нас есть.
В какой-то момент Крузо использует свои скудные запасы чернил, чтобы оценить свое затруднительное положение, составляя своего рода баланс удобств и невзгод, кредитов и дебетов. Он одинокий изгой (дебет), но он жив (кредит). Остров необитаем, но он не бесплоден. У него нет защиты, но на острове нет явных хищников. Ни один товарищ не выжил после крушения, но провизию можно было спасти.
Дэниел Канеман, психолог, лауреат Нобелевской премии по экономике, и Амос Тверски показали, что при оценке своей жизни люди часто оценивают не уровень своего благополучия, а свои приобретения или потери относительно некой «нейтральной» точки отсчета.
Выбор точки отсчета не всегда очевиден. В каждой строке своей балансовой ведомости Крузо рассматривает альтернативы. Его изоляция после кораблекрушения представляет собой тяжелую потерю по сравнению с тем, где он был. Но это является выигрышем по сравнению с альтернативным сценарием - который нетрудно себе представить - в котором он бы утонул или был бы выброшен на более опасный берег. Канеман и Тверски отмечают, что, придумывая эти альтернативные сценарии, люди следуют определенным правилам. Они переосмысливают цепочку событий, приведших к их затруднительному положению, удаляя любые странные или удивительные повороты судьбы.
После того, как Крузо покидает разбитый корабль, тот дрейфует ближе к берегу, позволяя герою к нему вернуться и полностью его обчистить. Крузо осознает, что это маловероятно (100 000 к одному, как говорит он). Поэтому ему легко представить себе альтернативный сценарий, в котором он ничего не спас с обломков корабля. Это помогает ему психологически.
Действительно, Робинзон позже приходит к выводу, что он может быть счастливее в условиях, которые предоставляет остров по сравнению с внешним миром, где он когда-то жил «злой, проклятой, отвратительной жизнью». Он также сразу же признается себе, что если бы ему предложили шанс покинуть остров, он бы все равно им воспользовался.
Поведенческие экономисты подчеркивают, что наличие большого выбора не всегда лучше. Люди могут быть неспособны сопротивляться выбору, который, как они знают, навредит им в долгосрочной перспективе. Выбор также вызывает сожаление. Он обязывает нас сравнивать нашу реальную судьбу с альтернативой, которую мы могли бы выбрать. Вынужденный оставаться на своем острове, Крузо может быть счастлив. Но если бы он выбрал изоляцию, его бы преследовала альтернативная жизнь, которую он мог бы выбрать в другом месте.
Как показывают эти примеры, экономисты могли бы выиграть от более близкого знакомства с историей Крузо. И сделка могла бы быть двусторонней. Эрудиция Дефо выиграла бы от более близкого знакомства с экономикой. Есть несколько сторон его работ, которые требуют некоторых экономических знаний для повышения ценности.
Когда Крузо отправляется в свое злополучное путешествие в Гвинею, чтобы купить рабов, он оставляет табачную плантацию в Бразилии, которая вскоре будет стоить «три или четыре тысячи фунтов». Сегодняшнему читателю трудно понять эту цифру. Опираясь на работы историков экономики, David Spielman, бывший сотрудник Университета штата Пенсильвания, подсчитал, что такой доход позволил бы Крузо попасть в 5% самых богатых английских семей того времени. С перспективой такого большого богатства Крузо не зачем рисковать. Его путешествие было «нелепым», как он сам и признает.
Экономисты также помогли бы разрешить некоторые другие тайны. Вернувшись с острова, Крузо возвращает себе свою плантацию и продает ее. В первых шести изданиях книги он получает за нее 328 000 монет по восемь центов, что составляет около 72 000 фунтов стерлингов. Но в более поздних изданиях один ноль исчез. Это имеет значение для интерпретации истории. Оказывается ли Крузо в конце романа богатым или очень богатым человеком?
Литературоведы гордятся своей чувствительностью к каждым нюансам текста. Но уничтожение благосостояния Крузо едва ли было отмечено. «Несмотря на пристальное внимание, которое уделялось текстовой истории Робинзона Крузо, никто даже не заметил проблем», - указал Шпильман. Экономисты, возможно, упустили из виду богатство Робинзона Крузо. Но литературоведы даже не заметили большую часть его богатств."
Телеграм-канал "Интриги книги"
Часть II
Никогда не поздно быть мудрым.
Однако в этих теоретических упражнениях для любителей Робинзона самым поразительным является не их оторванность от реальности, а их оторванность от оригинальной истории Дефо. В книге не упоминаются ни кокосы, ни ямс. И вместо того, чтобы работать над загаром, Крузо приложил «мир боли», чтобы прятаться от солнца, сделав неуклюжий, уродливый зонтик из козьей шкуры. Его остров находится не в Южных морях, как утверждает мистер Макфадден, а недалеко от Тринидада. Ни Пятница ни Крузо не торгуются из-за труда или чего-либо еще. После того, как Крузо спасает товарища от каннибалов, которые везли его на остров на каноэ, Пятница фактически заключает договор с моряком. Одно из первых английских слов, которому его научили, - Master.
Невнимание к рассказу Дефо не делает недействительными притчи из учебников. Не так уж важно, собирает ли Крузо кокосы, ямс или виноград, в Южных морях или где-то еще. Но пренебрежение оригинальной историей, в которой много экономических происшествий и прозрений, тем не менее, является упущенной возможностью. Экономисты могли бы с удовольствием открыть их заново.
Они могли бы начать не со сбора кокосов, а с хлебопечения. «Мало кто задумывался о... странном множестве мелочей, необходимых для обеспечения, производства, обработки, отделки, изготовления и доведения одного вида хлеба», - говорит Крузо, пытаясь сделать что-то для себя. Пытаясь начать практически с нуля, Крузо обнаруживает, что даже самый простой продукт - это маленькое чудо экономической хореографии. Его мысли напоминают классическое эссе «Я, карандаш», написанное Leonard Read в 1958 году, в котором подробно описывается «генеалогия» скромного карандаша с его древесиной из Орегона, графитом из Шри-Ланки и резиной из Индонезии, которые производятся, транспортируются и очищаются машинами, имеющими свою собственную, еще более сложную генеалогию.
После выпечки хлеба экономисты могли бы обратиться к гончарному делу Крузо. Ему требуется около двух месяцев, чтобы сделать пару кувшинов - «две большие, уродливые глиняные вещи» - в которых он будет хранить свое зерно. Сохранение ресурсов - нелегкое дело: вредители угрожают его урожаю, а гниение разваливает его одежду. В своей книге 1916 года “The Natural Economic Order” («Естественный экономический порядок») Silvio Gesell представляет, как благодарен был бы Крузо, если бы одолжил свои запасы провизии другому островитянину, такому как Пятница, в обмен на аналогичную провизию через несколько лет. Он бы принял сделку, даже если Пятница не оплатил бы проценты, потому что простое сохранение богатства представляет собой победу над неумолимыми силами распада. Это полезный мысленный эксперимент для тех, кто возмущается сегодняшней финансовой системой, которая, несмотря на все ее недостатки, позволяет людям сохранять свое богатство на удобных сберегательных счетах, а не в деформированных банках.
Крузо в учебниках - рациональный человек, всегда уравнивающий одно с другим. Он - шаблонный персонаж из курса начальной экономики. Крузо у Дефо более непостоянен и противоречив. Как таковой, он поддается более современным, психологически обоснованным теориям принятия решений. Он мог бы стать иконой «поведенческой экономики».
Отсутствие благодарности за то, что у нас есть.
В какой-то момент Крузо использует свои скудные запасы чернил, чтобы оценить свое затруднительное положение, составляя своего рода баланс удобств и невзгод, кредитов и дебетов. Он одинокий изгой (дебет), но он жив (кредит). Остров необитаем, но он не бесплоден. У него нет защиты, но на острове нет явных хищников. Ни один товарищ не выжил после крушения, но провизию можно было спасти.
Дэниел Канеман, психолог, лауреат Нобелевской премии по экономике, и Амос Тверски показали, что при оценке своей жизни люди часто оценивают не уровень своего благополучия, а свои приобретения или потери относительно некой «нейтральной» точки отсчета.
Выбор точки отсчета не всегда очевиден. В каждой строке своей балансовой ведомости Крузо рассматривает альтернативы. Его изоляция после кораблекрушения представляет собой тяжелую потерю по сравнению с тем, где он был. Но это является выигрышем по сравнению с альтернативным сценарием - который нетрудно себе представить - в котором он бы утонул или был бы выброшен на более опасный берег. Канеман и Тверски отмечают, что, придумывая эти альтернативные сценарии, люди следуют определенным правилам. Они переосмысливают цепочку событий, приведших к их затруднительному положению, удаляя любые странные или удивительные повороты судьбы.
После того, как Крузо покидает разбитый корабль, тот дрейфует ближе к берегу, позволяя герою к нему вернуться и полностью его обчистить. Крузо осознает, что это маловероятно (100 000 к одному, как говорит он). Поэтому ему легко представить себе альтернативный сценарий, в котором он ничего не спас с обломков корабля. Это помогает ему психологически.
Действительно, Робинзон позже приходит к выводу, что он может быть счастливее в условиях, которые предоставляет остров по сравнению с внешним миром, где он когда-то жил «злой, проклятой, отвратительной жизнью». Он также сразу же признается себе, что если бы ему предложили шанс покинуть остров, он бы все равно им воспользовался.
Поведенческие экономисты подчеркивают, что наличие большого выбора не всегда лучше. Люди могут быть неспособны сопротивляться выбору, который, как они знают, навредит им в долгосрочной перспективе. Выбор также вызывает сожаление. Он обязывает нас сравнивать нашу реальную судьбу с альтернативой, которую мы могли бы выбрать. Вынужденный оставаться на своем острове, Крузо может быть счастлив. Но если бы он выбрал изоляцию, его бы преследовала альтернативная жизнь, которую он мог бы выбрать в другом месте.
Как показывают эти примеры, экономисты могли бы выиграть от более близкого знакомства с историей Крузо. И сделка могла бы быть двусторонней. Эрудиция Дефо выиграла бы от более близкого знакомства с экономикой. Есть несколько сторон его работ, которые требуют некоторых экономических знаний для повышения ценности.
Когда Крузо отправляется в свое злополучное путешествие в Гвинею, чтобы купить рабов, он оставляет табачную плантацию в Бразилии, которая вскоре будет стоить «три или четыре тысячи фунтов». Сегодняшнему читателю трудно понять эту цифру. Опираясь на работы историков экономики, David Spielman, бывший сотрудник Университета штата Пенсильвания, подсчитал, что такой доход позволил бы Крузо попасть в 5% самых богатых английских семей того времени. С перспективой такого большого богатства Крузо не зачем рисковать. Его путешествие было «нелепым», как он сам и признает.
Экономисты также помогли бы разрешить некоторые другие тайны. Вернувшись с острова, Крузо возвращает себе свою плантацию и продает ее. В первых шести изданиях книги он получает за нее 328 000 монет по восемь центов, что составляет около 72 000 фунтов стерлингов. Но в более поздних изданиях один ноль исчез. Это имеет значение для интерпретации истории. Оказывается ли Крузо в конце романа богатым или очень богатым человеком?
Литературоведы гордятся своей чувствительностью к каждым нюансам текста. Но уничтожение благосостояния Крузо едва ли было отмечено. «Несмотря на пристальное внимание, которое уделялось текстовой истории Робинзона Крузо, никто даже не заметил проблем», - указал Шпильман. Экономисты, возможно, упустили из виду богатство Робинзона Крузо. Но литературоведы даже не заметили большую часть его богатств."
Телеграм-канал "Интриги книги"