Биографы обязаны рассказывать своим читателям всю правду.
Джонатан Эйг - автор биографий Мухаммеда Али и бейсболиста Генри Луи Герига - в статье в The Wall-Street Journal рассуждает о скандальных разоблачениях, которые касаются лауреата Нобелевской премии писательницы Элис Манро, напоминающие, что герои биографий не просто заслуживают пристального внимания - в конечном итоге от этого выигрывает их наследие:
"Биографические персонажи подобны змеям: с ними лучше всего обращаться, когда они мертвы.
Этот предостерегающий совет исходит от эссеиста Джозефа Эпштейна, моего друга и бывшего профессора. Я думал о его словах на этой неделе, когда читал новости о покойной писательнице, лауреате Нобелевской премии Элис Манро, чья дочь опубликовала эссе, в котором призналась, что она начиная с девяти лет подвергалась сексуальному насилию со стороны отчима, и что ее мать, узнав об этом, решила остаться с мужем.
Я не чувствовал личного разочарования, которое выразили многие читатели, обожающие Манро. Как автор трех биографий, меня больше заинтересовало откровение, о котором биограф Манро знал и хранил ее в тайне в течение многих лет.
«Я был сосредоточен на другом, не на ее семейной жизни», - сказал мне в интервью на этой неделе Robert Thacker, канадский ученый и автор “Alice Munro: Writing Her Lives” («Элис Манро: описание ее жизней») - биографии 2005 года. «На чем я действительно сосредоточился, так это на текстах и ее развитии как писателя».
Такер сказал, что Andrea Robin Skinner, дочь Манро, написала ему в 2005 году о подробностях насилия, которому она подвергалась, после того, как он представил свою книгу для публикации, но до того, как она была отправлена в печать. Она попросила автора включить подробности ее испытаний в биографию или полностью воздержаться от публикации книги. Но Такер решил все же опубликовать книгу, опустив историю Скиннер, хотя факты не оспаривались.
«Я думаю, это было правильное решение для книги, которую я хотел написать», - сказал он мне, добавив, что его интересовала работа Манро, а не ее личные семейные дела.
Я спросил Такера, считает ли он, что его восхищение Манро и близкие рабочие отношения с ней повлияли на его решение. «О, я думаю, что, вероятно, повлияли», - сказал он.
Решение Такера заставило меня задуматься: честно ли писать биографию, которая фокусируется на искусстве, не исследуя тайны жизни художника? Ответственно ли это? Для кого работает биограф? Для своего героя? Для своего читателя? Для истины?
Известные личности долго пытались контролировать свои собственные истории, иногда используя обаяние, иногда - деньги. Автобиографии, авторизованные биографии и документальные фильмы, снятые самими субъектами, могут быть замаскированы под исторические отчеты, но чаще всего представляют собой немногим более, чем маркетинговый материал.
Но великие жизни заслуживают серьезных, честных биографий. И великие жизни, я бы сказал, не только смогут выдержать пристальное исследование, но и, в конечном счете, выиграют от нее.
Именно это я и доказывал семье Мухаммеда Али 12 лет назад, когда начал работать над биографией легенды бокса. Али был вполне жив, хотя, как и все змеи, он не казался особенно опасным. Ему было почти 70 лет, он страдал болезнью Паркинсона и не давал интервью более десяти лет.
Сначала мне отказали в моих просьбах об интервью. Позже, когда семье Али стало ясно, что я намерен написать свою книгу в любом случае - с их помощью или без, и что я начал брать интервью у бывших жен чемпиона, мне позвонил один из деловых представителей Али. Мы будем сотрудничать, предоставим доступ к Али и поможем в продвижении книги, сказал он, в обмен на возможность прочитать и прокомментировать книгу до публикации - и за долю прибыли от книги.
Никаких сделок, ответил я. Али - историческая личность, сказал я. Он заслуживает серьезной биографии - книги, в которой будут отражены все его недостатки, такой же, какую мы пишем о папах и президентах. Я привел доводы маркетологу Али, а позже и его жене, утверждая, что приукрашенный отчет не послужит наследию чемпиона. Его величие и важность проявятся полнее, когда читатели увидят его недостатки, когда они оценят, что он был смертным - конечно, необыкновенным смертным, но тем не менее смертным.
Я начала работу над книгой об Али с глубокой любовью к нему. Он был таким красивым, таким умным, таким смелым. Когда я был ребенком, у меня на потолке висел его плакат; его изображение было первым, что я видел утром, и последним, что я видел вечером.
Меня не волновало, что моя любовь была безответной, что Али не знал обо мне. Однако в течение четырех лет исследований моя влюбленность временами ослабевала. Я узнал о его жестоком обращении с женщинами, о тщеславии, граничащем с нарциссизмом, о его предательстве друзей, о том, как он ставил деньги выше собственного здоровья. Были моменты, когда я его ненавидел, но я никогда не ненавидел его долго, и я всегда находил его интересным.
Моя любовная связь с Али должна была закончиться, чтобы я мог написать качественную биографию. В биографии, как и в любви, влюбленность должна уступить место честности, тонкому пониманию и принятию недостатков, которыми обладает объект внимания.
Биограф всегда рискует разочароваться в своем объекте. Он роется в холодных остатках жизни - старых дневниках, давно затерянных любовных письмах, юридических документах, прослушках ФБР, - узнавая секреты, которые его объект с разумной уверенностью считал, что их никто и никогда не раскроет. Иногда биограф узнает вещи, которые даже его объект не знал. Я узнал, например, что прадед Али был осужден за убийство, - факт, который был неизвестен Али и его брату.
Биографу проще иметь дело с секретами, когда его объект мертв. Во-первых, ему не нужно смотреть объекту в глаза или поднимать трубку, чтобы попросить объяснений. Но даже с мертвыми объектами существует риск, связанный с поиском истины.
Когда я начал работать над своей первой книгой - биографией Лу Герига - я не нашел существенных недостатков в бейсбольном Iron Horse (Железном Коне - так спортсмена прозвали за его выносливость). Этот человек точно был скрягой. Его привязанность к матери граничила со странностями. Возможно, он был слишком озабочен своей личной статистикой. Но это было худшее.
Затем, через несколько лет моих исследований, я обнаружил тайник личных писем, около 200 страниц, которые ни один писатель никогда не видел. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы заполучить их, шесть месяцев, в течение которых я гадал, раскроют ли они Герига как расиста, антисемита или скрытого фаната Red Sox, и как убийственное открытие изменит мою книгу. Повредит ли это продажам?
Как оказалось, я зря волновался. Письма только укрепили то, что я уже подозревал: Гериг был застенчивым, неуверенным в себе человеком, который проявил огромное мужество, получив известие о том, что он умирает от бокового амиотрофического склероза (БАС).
Мартин Лютер Кинг-младший, герой моей последней книги, представлял собой более сложный случай. Лу Гериг был почитаем фанатами «Янки» и вдохновил бесчисленное множество жертв БАС. Али был самым прославленным спортсменом на земле во второй половине 20-го века. Но Мартин Лютер Кинг был и остается для многих очень близким к святости. Я бывал в домах, в которых портреты Иисуса и Кинга висели рядом над диваном в гостиной. И я знал, что, приступая к этой биографии, мне придется бороться с неудобной, даже болезненной правдой: Кинг изменял своей жене, занимался плагиатом и временами сильно пил.
Почему я чувствовал, что должен показать эти факты? Почему я вдавался в подробности? Когда я в прошлом году разъезжал, продвигая книгу, читатели задавали мне эти вопросы напрямую, а иногда и с намеком. «Почему вы не можете оставить нашего героя в покое?» - спросил меня один мужчина в церкви в Честере.
Я сказал ему, что, по моему мнению, читатели могут справиться с правдой. Я сказал ему, что, по моему мнению, важно помнить, что герои не должны быть идеальными; что если мы требуем совершенства от наших героев, у нас его не будет. Я также сказал ему, что важно считаться с недостатками Кинга отчасти потому, что читателю нужно увидеть, как ФБР использовало эти недостатки в качестве оружия, пытаясь разрушить его репутацию и подорвать его работу. Наконец, я сказал, что хочу, чтобы читатели доверяли мне, когда я пишу о мужестве Кинга, его вере и его бескорыстии, и я не думаю, что заслужу это доверие, если буду скрывать важную информацию.
Я не уверен, что тот человек в церкви в тот день удовлетворился моими ответами. Не всегда легко узнавать о своих героях во всей их человечности. Но мне хотелось бы думать, что если он прочтет книгу, то найдет в ней еще более вдохновляющую фигуру, чем та, которую знал раньше.
Мне легко понять объяснение Роберта Такера о том, почему он проигнорировал информацию о глубоко болезненной и личной части жизни своего объекта. Элис Манро важна тем, что она писала, а не тем, какую жизнь она вела, и Такер был среди тех, кто долгое время дорожил ее работой. Такер принадлежит к тому типу ученых, которые, если бы им предоставили выбор между чтением одного из личных писем Манро или черновиком одного из ее рассказов, как мне кажется, выбрали бы рассказ. Таким образом, он разделяет теорию биографии, высказанную Альбертом Эйнштейном: «Самое важное в существе человека моего типа заключается в том, что и как он думает, а не в том, что делает или как страдает».
Я не согласен с этим. Как биограф, я считаю, что то, как человек себя ведет и страдает, имеет значение, и об этом следует говорить, если это помогает нам лучше понять, что и как он думает.
И я считаю, что любовь и страдания Манро повлияли на ее искусство. Я считаю, что выбор, который она сделала как мать и жена, нашел свое отражение в ее произведениях, большая часть которых посвящена отношениям матери и дочери. А как же иначе?
Манро вышла замуж и развелась. У нее было четыре дочери, одна из которых умерла в младенчестве. В 1976 году она снова вышла замуж, на этот раз за Джеральда Фремлина, человека, которого она знала по университетским годам. Вскоре после свадьбы Фремлин начал приставать к дочери Манро и продолжал делать это в течение многих лет. По данным Toronto Star, Фремлин написал письма, в которых признался в нападении, и признал себя виновным в непристойном поведении в 2005 году. Манро оставалась замужем за Фремлином до своей смерти в 2013 году.
В 1993 году, через год после того, как Манро узнала о насилии Фремлина из письма своей дочери, она опубликовала рассказ под названием «Вандалы», который позже появился в ее сборнике «Тайна, не скрытая никем». В рассказе молодая пара, Лиза и Уоррен, соглашаются присматривать за домом по просьбе пожилой пары, Би и Ладнера, пока Ладнер находится в больнице. Но Лиза разрушает дом, казалось бы, без причины. Ближе к концу рассказа читатель узнает, что в детстве она подверглась сексуальному насилию со стороны Ладнера.
Был ли Ладнер отражением Фремлина? Таятся ли другие опасные истины под поверхностью историй Манро? Манро была «чрезвычайно» автобиографичным писателем, как выразился Такер. Однажды она сказала, что всегда «использовала кусочки и отрывки» своей собственной жизни в своих историях.
Какие именно фрагменты? Биограф, возможно, никогда не узнает, но он не может избежать этого вопроса."
Телеграм-канал "Интриги книги"
"Биографические персонажи подобны змеям: с ними лучше всего обращаться, когда они мертвы.
Этот предостерегающий совет исходит от эссеиста Джозефа Эпштейна, моего друга и бывшего профессора. Я думал о его словах на этой неделе, когда читал новости о покойной писательнице, лауреате Нобелевской премии Элис Манро, чья дочь опубликовала эссе, в котором призналась, что она начиная с девяти лет подвергалась сексуальному насилию со стороны отчима, и что ее мать, узнав об этом, решила остаться с мужем.
Я не чувствовал личного разочарования, которое выразили многие читатели, обожающие Манро. Как автор трех биографий, меня больше заинтересовало откровение, о котором биограф Манро знал и хранил ее в тайне в течение многих лет.
«Я был сосредоточен на другом, не на ее семейной жизни», - сказал мне в интервью на этой неделе Robert Thacker, канадский ученый и автор “Alice Munro: Writing Her Lives” («Элис Манро: описание ее жизней») - биографии 2005 года. «На чем я действительно сосредоточился, так это на текстах и ее развитии как писателя».
Такер сказал, что Andrea Robin Skinner, дочь Манро, написала ему в 2005 году о подробностях насилия, которому она подвергалась, после того, как он представил свою книгу для публикации, но до того, как она была отправлена в печать. Она попросила автора включить подробности ее испытаний в биографию или полностью воздержаться от публикации книги. Но Такер решил все же опубликовать книгу, опустив историю Скиннер, хотя факты не оспаривались.
«Я думаю, это было правильное решение для книги, которую я хотел написать», - сказал он мне, добавив, что его интересовала работа Манро, а не ее личные семейные дела.
Я спросил Такера, считает ли он, что его восхищение Манро и близкие рабочие отношения с ней повлияли на его решение. «О, я думаю, что, вероятно, повлияли», - сказал он.
Решение Такера заставило меня задуматься: честно ли писать биографию, которая фокусируется на искусстве, не исследуя тайны жизни художника? Ответственно ли это? Для кого работает биограф? Для своего героя? Для своего читателя? Для истины?
Известные личности долго пытались контролировать свои собственные истории, иногда используя обаяние, иногда - деньги. Автобиографии, авторизованные биографии и документальные фильмы, снятые самими субъектами, могут быть замаскированы под исторические отчеты, но чаще всего представляют собой немногим более, чем маркетинговый материал.
Но великие жизни заслуживают серьезных, честных биографий. И великие жизни, я бы сказал, не только смогут выдержать пристальное исследование, но и, в конечном счете, выиграют от нее.
Именно это я и доказывал семье Мухаммеда Али 12 лет назад, когда начал работать над биографией легенды бокса. Али был вполне жив, хотя, как и все змеи, он не казался особенно опасным. Ему было почти 70 лет, он страдал болезнью Паркинсона и не давал интервью более десяти лет.
Сначала мне отказали в моих просьбах об интервью. Позже, когда семье Али стало ясно, что я намерен написать свою книгу в любом случае - с их помощью или без, и что я начал брать интервью у бывших жен чемпиона, мне позвонил один из деловых представителей Али. Мы будем сотрудничать, предоставим доступ к Али и поможем в продвижении книги, сказал он, в обмен на возможность прочитать и прокомментировать книгу до публикации - и за долю прибыли от книги.
Никаких сделок, ответил я. Али - историческая личность, сказал я. Он заслуживает серьезной биографии - книги, в которой будут отражены все его недостатки, такой же, какую мы пишем о папах и президентах. Я привел доводы маркетологу Али, а позже и его жене, утверждая, что приукрашенный отчет не послужит наследию чемпиона. Его величие и важность проявятся полнее, когда читатели увидят его недостатки, когда они оценят, что он был смертным - конечно, необыкновенным смертным, но тем не менее смертным.
Я начала работу над книгой об Али с глубокой любовью к нему. Он был таким красивым, таким умным, таким смелым. Когда я был ребенком, у меня на потолке висел его плакат; его изображение было первым, что я видел утром, и последним, что я видел вечером.
Меня не волновало, что моя любовь была безответной, что Али не знал обо мне. Однако в течение четырех лет исследований моя влюбленность временами ослабевала. Я узнал о его жестоком обращении с женщинами, о тщеславии, граничащем с нарциссизмом, о его предательстве друзей, о том, как он ставил деньги выше собственного здоровья. Были моменты, когда я его ненавидел, но я никогда не ненавидел его долго, и я всегда находил его интересным.
Моя любовная связь с Али должна была закончиться, чтобы я мог написать качественную биографию. В биографии, как и в любви, влюбленность должна уступить место честности, тонкому пониманию и принятию недостатков, которыми обладает объект внимания.
Биограф всегда рискует разочароваться в своем объекте. Он роется в холодных остатках жизни - старых дневниках, давно затерянных любовных письмах, юридических документах, прослушках ФБР, - узнавая секреты, которые его объект с разумной уверенностью считал, что их никто и никогда не раскроет. Иногда биограф узнает вещи, которые даже его объект не знал. Я узнал, например, что прадед Али был осужден за убийство, - факт, который был неизвестен Али и его брату.
Биографу проще иметь дело с секретами, когда его объект мертв. Во-первых, ему не нужно смотреть объекту в глаза или поднимать трубку, чтобы попросить объяснений. Но даже с мертвыми объектами существует риск, связанный с поиском истины.
Когда я начал работать над своей первой книгой - биографией Лу Герига - я не нашел существенных недостатков в бейсбольном Iron Horse (Железном Коне - так спортсмена прозвали за его выносливость). Этот человек точно был скрягой. Его привязанность к матери граничила со странностями. Возможно, он был слишком озабочен своей личной статистикой. Но это было худшее.
Затем, через несколько лет моих исследований, я обнаружил тайник личных писем, около 200 страниц, которые ни один писатель никогда не видел. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы заполучить их, шесть месяцев, в течение которых я гадал, раскроют ли они Герига как расиста, антисемита или скрытого фаната Red Sox, и как убийственное открытие изменит мою книгу. Повредит ли это продажам?
Как оказалось, я зря волновался. Письма только укрепили то, что я уже подозревал: Гериг был застенчивым, неуверенным в себе человеком, который проявил огромное мужество, получив известие о том, что он умирает от бокового амиотрофического склероза (БАС).
Мартин Лютер Кинг-младший, герой моей последней книги, представлял собой более сложный случай. Лу Гериг был почитаем фанатами «Янки» и вдохновил бесчисленное множество жертв БАС. Али был самым прославленным спортсменом на земле во второй половине 20-го века. Но Мартин Лютер Кинг был и остается для многих очень близким к святости. Я бывал в домах, в которых портреты Иисуса и Кинга висели рядом над диваном в гостиной. И я знал, что, приступая к этой биографии, мне придется бороться с неудобной, даже болезненной правдой: Кинг изменял своей жене, занимался плагиатом и временами сильно пил.
Почему я чувствовал, что должен показать эти факты? Почему я вдавался в подробности? Когда я в прошлом году разъезжал, продвигая книгу, читатели задавали мне эти вопросы напрямую, а иногда и с намеком. «Почему вы не можете оставить нашего героя в покое?» - спросил меня один мужчина в церкви в Честере.
Я сказал ему, что, по моему мнению, читатели могут справиться с правдой. Я сказал ему, что, по моему мнению, важно помнить, что герои не должны быть идеальными; что если мы требуем совершенства от наших героев, у нас его не будет. Я также сказал ему, что важно считаться с недостатками Кинга отчасти потому, что читателю нужно увидеть, как ФБР использовало эти недостатки в качестве оружия, пытаясь разрушить его репутацию и подорвать его работу. Наконец, я сказал, что хочу, чтобы читатели доверяли мне, когда я пишу о мужестве Кинга, его вере и его бескорыстии, и я не думаю, что заслужу это доверие, если буду скрывать важную информацию.
Я не уверен, что тот человек в церкви в тот день удовлетворился моими ответами. Не всегда легко узнавать о своих героях во всей их человечности. Но мне хотелось бы думать, что если он прочтет книгу, то найдет в ней еще более вдохновляющую фигуру, чем та, которую знал раньше.
Мне легко понять объяснение Роберта Такера о том, почему он проигнорировал информацию о глубоко болезненной и личной части жизни своего объекта. Элис Манро важна тем, что она писала, а не тем, какую жизнь она вела, и Такер был среди тех, кто долгое время дорожил ее работой. Такер принадлежит к тому типу ученых, которые, если бы им предоставили выбор между чтением одного из личных писем Манро или черновиком одного из ее рассказов, как мне кажется, выбрали бы рассказ. Таким образом, он разделяет теорию биографии, высказанную Альбертом Эйнштейном: «Самое важное в существе человека моего типа заключается в том, что и как он думает, а не в том, что делает или как страдает».
Я не согласен с этим. Как биограф, я считаю, что то, как человек себя ведет и страдает, имеет значение, и об этом следует говорить, если это помогает нам лучше понять, что и как он думает.
И я считаю, что любовь и страдания Манро повлияли на ее искусство. Я считаю, что выбор, который она сделала как мать и жена, нашел свое отражение в ее произведениях, большая часть которых посвящена отношениям матери и дочери. А как же иначе?
Манро вышла замуж и развелась. У нее было четыре дочери, одна из которых умерла в младенчестве. В 1976 году она снова вышла замуж, на этот раз за Джеральда Фремлина, человека, которого она знала по университетским годам. Вскоре после свадьбы Фремлин начал приставать к дочери Манро и продолжал делать это в течение многих лет. По данным Toronto Star, Фремлин написал письма, в которых признался в нападении, и признал себя виновным в непристойном поведении в 2005 году. Манро оставалась замужем за Фремлином до своей смерти в 2013 году.
В 1993 году, через год после того, как Манро узнала о насилии Фремлина из письма своей дочери, она опубликовала рассказ под названием «Вандалы», который позже появился в ее сборнике «Тайна, не скрытая никем». В рассказе молодая пара, Лиза и Уоррен, соглашаются присматривать за домом по просьбе пожилой пары, Би и Ладнера, пока Ладнер находится в больнице. Но Лиза разрушает дом, казалось бы, без причины. Ближе к концу рассказа читатель узнает, что в детстве она подверглась сексуальному насилию со стороны Ладнера.
Был ли Ладнер отражением Фремлина? Таятся ли другие опасные истины под поверхностью историй Манро? Манро была «чрезвычайно» автобиографичным писателем, как выразился Такер. Однажды она сказала, что всегда «использовала кусочки и отрывки» своей собственной жизни в своих историях.
Какие именно фрагменты? Биограф, возможно, никогда не узнает, но он не может избежать этого вопроса."
Телеграм-канал "Интриги книги"