ничего не понял
"Странное дело! Русский мужик очень смышлен,
очень понятлив, я уважаю русского мужика...
а между тем иногда говоришь ему, говоришь,
толкуешь, толкуешь... Ясно, кажется, а пользы никакой. /
У русского мужика нет этого... этого...
(...) Этого... так сказать... этой любви к работе нету...
именно любви нет. Он тебе мненья твоего хорошо высказать не даст.
"Слушаю, батюшка..." А какое: слушаю -- просто ничего не понял".
(с) Тургенев. "Месяц в деревне".
Итак, ожидая неведомых откровений, я на одном дыхании прочла "Сердце тьмы" Джозефа Конрада, и мне совершенно не с кем его обсудить, а потребность в этом есть, ибо я - "просто ничего не понял".
В чем соль-то? Где откровение?
Если кратко, то в книжке (вообще, это длинный рассказ) говорится о какой-то очень далекой стране. Об Африке. Историю рассказывает старый матрос, пока сидит на берегу сотоварищи в ожидании прилива. Прилив они в конце-концов, кстати сказать, прозевали.
Итак, матрос по имени Марлоу рассказывает о временах своей юности, когда он, подзуживаемый давней мечтой (которая сродни наваждению) отправляется в Африку, дабы походить по большой реке на небольшом пароходике, посмотреть на сердцевину мира, познакомиться с тем уголком земли, который был отмечен на старых картах, которые так любил изучать маленький Марлоу, разве что белым пятном, и тем был привлекателен.
Итак, юный Марлоу отправляется в Африку, несколько месяцев сиднем сидит на станции (как и большинство ее обитателей) и чинит пароходик, который, за день-два до прибытия Марлоу на пост, начальник станции (?) утопил в реке. Люди, живущие на станции, пребывают в каком-то патологически ленивом состоянии, занимаются не пойми чем и ради чего. На них работают негры, негры мрут, негров не кормят толком, и, когда негры совсем выдыхаются, им позволяют уйти в рощу, они перестают быть рабами и становятся свободными людьми. Роща зовется рощей смерти, там очень темно и почти не видно негров, которые мучительно и долго умирают там, совершенно свободные и абсолютно... ну, почти и людьми-то быть переставшие. Покорные и находящиеся за каким-то уже пределом усталости.
Итак, Марлоу все это видит, пока идет через рощу к станции, а потом он не видит, но знает. Знает, что там вот - негры умирают, умирают... Наверное, почти все время. Постоянно.
Марлоу не ненавидит негров, скорее даже уважает, ничего, впрочем, не делает, чтобы помочь им по отдельности или как... ээээ...виду. Чем дальше, тем больше удивляется Марлоу тому, что негры (основные работники что на земле, что на пароходике) до сих пор (на пароходике десять белых и тридцать, что ли, негров) - до сих пор не поубивали их и не съели (матросня у Марлоу - каннибалы).
Итак, насмотревшись на лень белых, на покорность черных, Марлоу недоумевает. А климат плохой, психика страдает, тело болеет... Но вдруг то тут то там начинают до М. доходить слухи о некоем геройском агенте (фирма, куда поступил Марлоу, занимается добычей слоновой кости) Куртце - мол, он поставляет кости больше всех других агентов и вообще, Куртц - универсальный гений. И оратор превосходный, и журналист и музыкант ("а сколько их нас, таких...")
Ну и вот. Идеей фикс Марлоу становится хоть словечком перекинуться с человеком, который что-то действительно ДЕЛАЕТ на этой дикой, непостижимой, смертоносной земле, а не предается гнилой лени.
И Марлоу едет туда. К Куртцу. Как нам неоднократно говорится - он едет в сердце тьмы. И указывается, пока Марлоу туда едет (и когда уезжает) на некий мутный поток, который (ну, как течение) струится из сердца тьмы.
Что такое сердце тьмы?!!! - таким вопросом задается нерадивый читатель вроде меня, но дикая глушь отвечает ему... ничего ему не отвечает.
Итак, Марлоу с матросами-каннибалами плывут долго-предолго, иногда на берегу реки появляются бессмысленные какие-то селения, и работают там все те же бессмысленные негры под пятой (ленивой, но страшной) белого человека. И все это делается все менее реальным, все менее наделенным смыслом. Чепуха какая-то происходит. Прирученные черные работают. Белые изредка палят в заросли, чтобы шугнуть неприрученных черных. И потом опять ничего не делают. Какое-то безумие.
И вот сквозь это безумие тащится к сердцу тьмы (что такое сердце тьмы) пароходик Марлоу. Через некоторое время их обстреливают неприрученные негры - градом стрел из зарослей (шугни белого!), черный помощник Марлоу погибает, из ребер торчит древко копья. И Марлоу очень расдосадован (огорчен) смертью помощника. Он был вполне обучаемый, знал, что если жидкость в сосуде совсем выкипит, то демон, живущий в котле, разъярится и тогда всем не поздоровится (а теперь у Марлоу полные ботинки крови помощника).
Но сквозь все это пароходик все же достигает цели, станции Куртца. марлоу, правда, совсем уже в печали, думает, что раз уж на них напали, то куртца давно уже убили (и трава проросла меж его ребрами).
Но нет. Куртца не убили и Марлоу говорит сначала с его помощником (странным восторженным юношей (русским), который так много пережил, но все же боготворит г-на Универсального Гения Куртца).
А потом с Куртцем - и Куртца несут на носилках преданные негры, и ходит вокруг дома странная (преданная?) негритянка, прекрасная и страшная дикарка, лицо которой бороздят морщины скорби и отчаяния.
Вот в таком странном (контексте) окружении предстает перед Марлоу агент Куртц. Он все называет своим - "моя слоновая кость", "моя нареченная", "моя станция".
И Марлоу как бы начинает понимать, что к чему. Но нерадивый читатель - нет. Он все еще не понимает, что же, все-таки, это такое - "сердце тьмы", о чем, вообще, речь.
Итак, Куртц умирает от болезней, боготворят его уже разве что одни только негры (и Марлоу узнает, что там, глубоко в дикой глуши негры поклоняются Куртцу как Богу, проводят для него всяческие ритуалы и проч.), а работники станции плевать на него хотели. Марлоу намерен увезти Куртца на родину, и - увозит. Прекрасная дикарка стоит на берегу и протягивает руки вслед пароходику.
Универсальный Гений г-н Куртц быстро сгорает, умирает еще на пароходике. ("Моя слоновая кость", "моя нареченная", "моя станция").
"Куртц разглагольствовал. Ах, этот голос! Этот голос! До последней минуты он сохранил свою силу. Он пережил способность Куртца скрывать в великолепных складках красноречия темное и бесплодное его сердце. Куртц боролся. О, как он боролся! Его усталый мозг был словно одержим туманными видениями - призраками богатства и славы, раболепно склоняющимися перед его неугасимым даром расточать благородные и высокопарные фразы. Моя нареченная, моя станция, моя карьера, мои идеи - вот что служило предлогом для проявления возвышенных чувств. Тень подлинного Куртца появлялась у ложа мистификатора, которому суждено было быть погребенным в первобытной земле. Но дьявольская любовь и ужасная ненависть к тайнам, какие он открыл, боролись за обладание этой душой, пресыщенной примитивными эмоциями, жаждущей лживой славы, фальшивых отличий и всех видимостей успеха и власти.
(...)
За поворотами, всегда похожими один на другой, открывался все тот же вид на однообразную реку; пароход проплывал мимо вековых деревьев, которые терпеливо смотрели вслед этому грязному осколку другого мира, предвестнику перемен, побед, торговли, избиений и всяких благ. Я смотрел вперед и вел судно.
- Закройте ставень, - неожиданно сказал однажды Куртц. - Я не могу этого видеть.
Я исполнил его просьбу. Последовало молчание.
- О, но я еще вырву у тебя сердце! - крикнул он невидимой глуши".
Когда Куртц умирает, последние его слова (лицо его выражает гордость, властность, ужас, отчаяние) - последние его слова "Ужас! Ужас!"
Когда Марлоу приезжает в город ("город, похожий на гроб повапленный"), он передает письма Куртца его нареченной. К тому времени прошел уже год, но девушка в таруре. Она бледна, светловолоса и (это так же неотъемлемо) - и уверена в том, что г-н Универсальный гений Куртц был едва ли не святым человеком. Как я буду без него жить? - Вопрошает она, - как мир будет без него жить?? Что он сказал напоследок, какие были его последние слова? - о, дайте же мне хоть что-нибудь, чтобы я могла жить с этим!
И Марлоу говорит ей, что последние слова, которые произнес Куртц - это было ее имя.
ну конечно. "Ужас! Ужас!"
И... все-таки я "просто ничего не понял". Что было здесь сердцем тьмы? Куда вел-таки мутный поток?
Ладно. Очень хорошо, что г-н Конрад указал вот на что: человек порой сходит с ума, когда оказывается в ситуации, когда он настолько одинок, что... заглядывает в себя. Когда человек заглядывает глубоко в себя, и у него есть время, чтобы - осмотреться, никто его не торопит - случается, он видит такое, с чем не может примириться, что не может принять. И тогда он просто напросто сходит с ума.
И тут вот "дикая глушь" и мерный стук барабанов где-то далеко в темноте, и дикое, глухое сердце мистера Куртца.
Тут вот эта 0земля, эта плывущая в тумане "нигде" земля, мутная. зыбкая, выжидающая.
Родство этой невозделанной хтонической хляби и сердца человека.
Это ли - сердце тьмы?
Человек не знает себя, "цивилизованный" человек почти никогда не задает себе важный вопрос "кто я?", "кто я такой"? "что я за тварь?" - а когда задает, то пугается того, что находит, видит, слышит в себе. Человек, возможно - он вовсе не тот, за кого себя выдавал. ВОВСЕ НЕ ТОТ, ЗА КОГО СЕБЯ ВЫДАВАЛ.
Это ли - сердце тьмы.
Итак, я благодарна за эту книгу (рассказ), он многое мне дал, я ломаю голову, я многое поняла (по крайней мере, мне так кажется), кроме да, вот этого одного: что же, все-таки, подразумевалось под "сердцем тьмы", чему конкретно служила эта метафора.
очень понятлив, я уважаю русского мужика...
а между тем иногда говоришь ему, говоришь,
толкуешь, толкуешь... Ясно, кажется, а пользы никакой. /
У русского мужика нет этого... этого...
(...) Этого... так сказать... этой любви к работе нету...
именно любви нет. Он тебе мненья твоего хорошо высказать не даст.
"Слушаю, батюшка..." А какое: слушаю -- просто ничего не понял".
(с) Тургенев. "Месяц в деревне".
Итак, ожидая неведомых откровений, я на одном дыхании прочла "Сердце тьмы" Джозефа Конрада, и мне совершенно не с кем его обсудить, а потребность в этом есть, ибо я - "просто ничего не понял".
В чем соль-то? Где откровение?
Если кратко, то в книжке (вообще, это длинный рассказ) говорится о какой-то очень далекой стране. Об Африке. Историю рассказывает старый матрос, пока сидит на берегу сотоварищи в ожидании прилива. Прилив они в конце-концов, кстати сказать, прозевали.
Итак, матрос по имени Марлоу рассказывает о временах своей юности, когда он, подзуживаемый давней мечтой (которая сродни наваждению) отправляется в Африку, дабы походить по большой реке на небольшом пароходике, посмотреть на сердцевину мира, познакомиться с тем уголком земли, который был отмечен на старых картах, которые так любил изучать маленький Марлоу, разве что белым пятном, и тем был привлекателен.
Итак, юный Марлоу отправляется в Африку, несколько месяцев сиднем сидит на станции (как и большинство ее обитателей) и чинит пароходик, который, за день-два до прибытия Марлоу на пост, начальник станции (?) утопил в реке. Люди, живущие на станции, пребывают в каком-то патологически ленивом состоянии, занимаются не пойми чем и ради чего. На них работают негры, негры мрут, негров не кормят толком, и, когда негры совсем выдыхаются, им позволяют уйти в рощу, они перестают быть рабами и становятся свободными людьми. Роща зовется рощей смерти, там очень темно и почти не видно негров, которые мучительно и долго умирают там, совершенно свободные и абсолютно... ну, почти и людьми-то быть переставшие. Покорные и находящиеся за каким-то уже пределом усталости.
Итак, Марлоу все это видит, пока идет через рощу к станции, а потом он не видит, но знает. Знает, что там вот - негры умирают, умирают... Наверное, почти все время. Постоянно.
Марлоу не ненавидит негров, скорее даже уважает, ничего, впрочем, не делает, чтобы помочь им по отдельности или как... ээээ...виду. Чем дальше, тем больше удивляется Марлоу тому, что негры (основные работники что на земле, что на пароходике) до сих пор (на пароходике десять белых и тридцать, что ли, негров) - до сих пор не поубивали их и не съели (матросня у Марлоу - каннибалы).
Итак, насмотревшись на лень белых, на покорность черных, Марлоу недоумевает. А климат плохой, психика страдает, тело болеет... Но вдруг то тут то там начинают до М. доходить слухи о некоем геройском агенте (фирма, куда поступил Марлоу, занимается добычей слоновой кости) Куртце - мол, он поставляет кости больше всех других агентов и вообще, Куртц - универсальный гений. И оратор превосходный, и журналист и музыкант ("а сколько их нас, таких...")
Ну и вот. Идеей фикс Марлоу становится хоть словечком перекинуться с человеком, который что-то действительно ДЕЛАЕТ на этой дикой, непостижимой, смертоносной земле, а не предается гнилой лени.
И Марлоу едет туда. К Куртцу. Как нам неоднократно говорится - он едет в сердце тьмы. И указывается, пока Марлоу туда едет (и когда уезжает) на некий мутный поток, который (ну, как течение) струится из сердца тьмы.
Что такое сердце тьмы?!!! - таким вопросом задается нерадивый читатель вроде меня, но дикая глушь отвечает ему... ничего ему не отвечает.
Итак, Марлоу с матросами-каннибалами плывут долго-предолго, иногда на берегу реки появляются бессмысленные какие-то селения, и работают там все те же бессмысленные негры под пятой (ленивой, но страшной) белого человека. И все это делается все менее реальным, все менее наделенным смыслом. Чепуха какая-то происходит. Прирученные черные работают. Белые изредка палят в заросли, чтобы шугнуть неприрученных черных. И потом опять ничего не делают. Какое-то безумие.
И вот сквозь это безумие тащится к сердцу тьмы (что такое сердце тьмы) пароходик Марлоу. Через некоторое время их обстреливают неприрученные негры - градом стрел из зарослей (шугни белого!), черный помощник Марлоу погибает, из ребер торчит древко копья. И Марлоу очень расдосадован (огорчен) смертью помощника. Он был вполне обучаемый, знал, что если жидкость в сосуде совсем выкипит, то демон, живущий в котле, разъярится и тогда всем не поздоровится (а теперь у Марлоу полные ботинки крови помощника).
Но сквозь все это пароходик все же достигает цели, станции Куртца. марлоу, правда, совсем уже в печали, думает, что раз уж на них напали, то куртца давно уже убили (и трава проросла меж его ребрами).
Но нет. Куртца не убили и Марлоу говорит сначала с его помощником (странным восторженным юношей (русским), который так много пережил, но все же боготворит г-на Универсального Гения Куртца).
А потом с Куртцем - и Куртца несут на носилках преданные негры, и ходит вокруг дома странная (преданная?) негритянка, прекрасная и страшная дикарка, лицо которой бороздят морщины скорби и отчаяния.
Вот в таком странном (контексте) окружении предстает перед Марлоу агент Куртц. Он все называет своим - "моя слоновая кость", "моя нареченная", "моя станция".
И Марлоу как бы начинает понимать, что к чему. Но нерадивый читатель - нет. Он все еще не понимает, что же, все-таки, это такое - "сердце тьмы", о чем, вообще, речь.
Итак, Куртц умирает от болезней, боготворят его уже разве что одни только негры (и Марлоу узнает, что там, глубоко в дикой глуши негры поклоняются Куртцу как Богу, проводят для него всяческие ритуалы и проч.), а работники станции плевать на него хотели. Марлоу намерен увезти Куртца на родину, и - увозит. Прекрасная дикарка стоит на берегу и протягивает руки вслед пароходику.
Универсальный Гений г-н Куртц быстро сгорает, умирает еще на пароходике. ("Моя слоновая кость", "моя нареченная", "моя станция").
"Куртц разглагольствовал. Ах, этот голос! Этот голос! До последней минуты он сохранил свою силу. Он пережил способность Куртца скрывать в великолепных складках красноречия темное и бесплодное его сердце. Куртц боролся. О, как он боролся! Его усталый мозг был словно одержим туманными видениями - призраками богатства и славы, раболепно склоняющимися перед его неугасимым даром расточать благородные и высокопарные фразы. Моя нареченная, моя станция, моя карьера, мои идеи - вот что служило предлогом для проявления возвышенных чувств. Тень подлинного Куртца появлялась у ложа мистификатора, которому суждено было быть погребенным в первобытной земле. Но дьявольская любовь и ужасная ненависть к тайнам, какие он открыл, боролись за обладание этой душой, пресыщенной примитивными эмоциями, жаждущей лживой славы, фальшивых отличий и всех видимостей успеха и власти.
(...)
За поворотами, всегда похожими один на другой, открывался все тот же вид на однообразную реку; пароход проплывал мимо вековых деревьев, которые терпеливо смотрели вслед этому грязному осколку другого мира, предвестнику перемен, побед, торговли, избиений и всяких благ. Я смотрел вперед и вел судно.
- Закройте ставень, - неожиданно сказал однажды Куртц. - Я не могу этого видеть.
Я исполнил его просьбу. Последовало молчание.
- О, но я еще вырву у тебя сердце! - крикнул он невидимой глуши".
Когда Куртц умирает, последние его слова (лицо его выражает гордость, властность, ужас, отчаяние) - последние его слова "Ужас! Ужас!"
Когда Марлоу приезжает в город ("город, похожий на гроб повапленный"), он передает письма Куртца его нареченной. К тому времени прошел уже год, но девушка в таруре. Она бледна, светловолоса и (это так же неотъемлемо) - и уверена в том, что г-н Универсальный гений Куртц был едва ли не святым человеком. Как я буду без него жить? - Вопрошает она, - как мир будет без него жить?? Что он сказал напоследок, какие были его последние слова? - о, дайте же мне хоть что-нибудь, чтобы я могла жить с этим!
И Марлоу говорит ей, что последние слова, которые произнес Куртц - это было ее имя.
ну конечно. "Ужас! Ужас!"
И... все-таки я "просто ничего не понял". Что было здесь сердцем тьмы? Куда вел-таки мутный поток?
Ладно. Очень хорошо, что г-н Конрад указал вот на что: человек порой сходит с ума, когда оказывается в ситуации, когда он настолько одинок, что... заглядывает в себя. Когда человек заглядывает глубоко в себя, и у него есть время, чтобы - осмотреться, никто его не торопит - случается, он видит такое, с чем не может примириться, что не может принять. И тогда он просто напросто сходит с ума.
И тут вот "дикая глушь" и мерный стук барабанов где-то далеко в темноте, и дикое, глухое сердце мистера Куртца.
Тут вот эта 0земля, эта плывущая в тумане "нигде" земля, мутная. зыбкая, выжидающая.
Родство этой невозделанной хтонической хляби и сердца человека.
Это ли - сердце тьмы?
Человек не знает себя, "цивилизованный" человек почти никогда не задает себе важный вопрос "кто я?", "кто я такой"? "что я за тварь?" - а когда задает, то пугается того, что находит, видит, слышит в себе. Человек, возможно - он вовсе не тот, за кого себя выдавал. ВОВСЕ НЕ ТОТ, ЗА КОГО СЕБЯ ВЫДАВАЛ.
Это ли - сердце тьмы.
Итак, я благодарна за эту книгу (рассказ), он многое мне дал, я ломаю голову, я многое поняла (по крайней мере, мне так кажется), кроме да, вот этого одного: что же, все-таки, подразумевалось под "сердцем тьмы", чему конкретно служила эта метафора.