прекрасное.
Юкка Малека Про девочек
- А какое у тебя чудное погребальное платье! Неужели! В горошек!
- Посмотри, я умею плавать в земле!- Подплывает к ближайшему дереву и ловко кружит вокруг него, изящно выгибаясь.
- По-собачьи не считается, глупая.
Тогда она поворачивается на спину и загребает руками назад:
- Могу так. Только я не знаю, как называется этот стиль.
Я тоже не знаю,но выглядит здорово. Никогда бы не подумала, что руки, живые мертвые девичьи руки могут уходить в землю с такой гладкой нежностью; тебе даже не представить, как они несут за собой тонкое тело, не волокут по камням, а несут внутри самой земли. Ее тело не дрожит, как раньше, и не трясется,как в конце. Ее тело вьется.
Я забыла в трамвае уже три фотоаппарата, последний хороший. Никак не могу снять ее,наверно,дальше и не буду пытаться. Придется запоминать,придется глядеть. Но, кажется, взгляд мой затуманен.
-Эй, смотри,смотри на меня!
Я прихожу раз в неделю на два-три часа, ей мало, и она обижается, если хоть минуту времени, отведенного ей, я провожу в посторонних мыслях.
- Смотри, еще я умею вот так.- Она остается лежать на спине, не шевеля руками. Сделав глубокий вдох, она остается недвижима минуту, потом лопается сдавленным смехом, опускает ноги ко дну, и вот уже из земли торчит одна голова, и огромные глаза,и огромный рот улыбаются. Хвастунья. Я опускаюсь поверх дорожки:
- Так каждый умеет.
Она снова ложится, и земным течением ее приносит ближе - вот она бок о бок со мной. Мое тяжелое тело земля поколебать не может, я раздавила собой поток.
Мы лежим, сцепив мизинцы, мы шепчемся о городе, о мальчиках, о насекомых.(с)
- А какое у тебя чудное погребальное платье! Неужели! В горошек!
- Посмотри, я умею плавать в земле!- Подплывает к ближайшему дереву и ловко кружит вокруг него, изящно выгибаясь.
- По-собачьи не считается, глупая.
Тогда она поворачивается на спину и загребает руками назад:
- Могу так. Только я не знаю, как называется этот стиль.
Я тоже не знаю,но выглядит здорово. Никогда бы не подумала, что руки, живые мертвые девичьи руки могут уходить в землю с такой гладкой нежностью; тебе даже не представить, как они несут за собой тонкое тело, не волокут по камням, а несут внутри самой земли. Ее тело не дрожит, как раньше, и не трясется,как в конце. Ее тело вьется.
Я забыла в трамвае уже три фотоаппарата, последний хороший. Никак не могу снять ее,наверно,дальше и не буду пытаться. Придется запоминать,придется глядеть. Но, кажется, взгляд мой затуманен.
-Эй, смотри,смотри на меня!
Я прихожу раз в неделю на два-три часа, ей мало, и она обижается, если хоть минуту времени, отведенного ей, я провожу в посторонних мыслях.
- Смотри, еще я умею вот так.- Она остается лежать на спине, не шевеля руками. Сделав глубокий вдох, она остается недвижима минуту, потом лопается сдавленным смехом, опускает ноги ко дну, и вот уже из земли торчит одна голова, и огромные глаза,и огромный рот улыбаются. Хвастунья. Я опускаюсь поверх дорожки:
- Так каждый умеет.
Она снова ложится, и земным течением ее приносит ближе - вот она бок о бок со мной. Мое тяжелое тело земля поколебать не может, я раздавила собой поток.
Мы лежим, сцепив мизинцы, мы шепчемся о городе, о мальчиках, о насекомых.(с)