Смирнова, 9
Для тех, чья сознательная жизнь и, так сказать, счастье, не пришлись на 90-е, а вдруг такие читают эти строки, я расскажу что такое общага института вообще, и в частности, общага института Культуры имени Н.К. Крупской, г. Санкт-Петербурга.
Буду использовать пункты:
- к примеру ты попал в общагу в 18 лет, из дома, и так ты сразу осознал, что всю жизнь до этого жил ни о чем не думая, а тебя кормили и заботились обо всем на свете за тебя
- и мало того, что у тебя нет заварки для чая, не говоря уж о сахаре, но когда ты набрался смелости и постучался в незнакомую дверь, там тебя встречают взрослые, уверенные в себе люди, иногда даже мужчины, а не такие испуганные девочки, как ты
- а ты, такой, в розовой пижамке, хочешь чаю и не хочешь встречаться лицом к лицу с холодной, жестокой реальностью, где у тебя только грязный общажный матрас, низкое небо над головой, и нужно что-то говорить этим людям, чтоб получить заварку
- но ты же в Питере, детка. Он твой, а ты его. Ходи, куда хочешь, встречайся, учись, лето здесь тоже есть. И есть пищу не всегда обязательно. А, еще ходи на лекции.
Жизнь тогда была хорошая: стипендия 42 рубля, а билет на самолет в Сочи, в дом родной, стоил 29 рублей. И это можно было себе позволить.
Именно, что жизнь была хорошая, но только до тех пор, пока не стала фейерверком. До тех пор, пока кто-то не привел меня в новый корпус. До тех пор, пока я не оказалась в 218-й комнате общаги на Смирнова 9.
И вот тут, как раз и начинаются наши истории.
218-я комната располагалась на втором этаже нового корпуса, и ее местонахождение являлось стратегическим: общага закрывалась для посетителей в 11 часов вечера, но после 11-ти жизнь в ней только начиналась. И отважные герои, непримеримые с режимом путники, рыцари балконов и подоконников ломиись через второй этаж в будуары неизведанных далей и приключений.
Вы спросите, а как же окна на первом? Что же там они не открывались а, чтоб облегчить жизнь беспокойных странников? Там, на первом этаже, по большинству своему были поселены мужчины, в частности отличники и спортсмены, отвечу вам я. И шансы на первом у странников, пытавшихся проникнуть внутрь, были чрезвычайно малы. Потому что, как вы скорее всего уже догадались, герои белых ночей, рвущиеся изо всей своей мочи в окна Смирнова 9 были, в большинстве своем, тоже мужчины.
218-я комната не спала обычно часов до 5-ти утра, чтоб не тратить жизнь и молодость на этот бред - сон. "Я где-то читал о людях, что спят по ночам, ты будешь смеятья, клянусь я читал это сам" - это про 218-ю спел однажды классик.
По прописке 218-ю комнату населяли две девушки, а в реальности в ней жили 7 баб, пятерых из которых по доброте душевной две девушки приютили, и спасу более от них не стало: остались насовсем.
Между семью делился макияж, коим являлся грим, доставшийся с факультета режиссура драмы, одежда, еда, чай, сигареты, карманные деньги. Если ты подался в 218-ю и не поделился - это считалось большим западлом, и грозило не только изгнанием, а чем и похуже.
Но главное, здесь делили жизнь. И это оказывалось настолько притягательным, что бесповоротно затягивало в 218-ю особо впечатлительных студенток. Вдруг обнаруживалось, что вот ты и обрела тепло и семью. Вдруг наступало ощущение защищенности от неизбежного одиночества в этом замечательном, но холодном городе. Оказывалось, что пакетик растворимого супа, если разделить на всех, и не такой уж невкусный, хоть и мало его, конечно. Но если совсем уж мало, Олька прокрадется на общую кухню с поварешкой и плошкой, и отольет у соседей из кастрюли немного недоваренного супа, чтоб у них не дай бог излишки не протухли, а мы с голодухи не обалдели совсем.
Здесь тебя не только выслушают, во всем разберутся и разработают план. Но и просто молча с тобой покурят, что иногда важнее, ведь так часто просто нечего сказать.
И самое главное, конечно же, в 218-й каждый вечер, непременно тебя ждало какое-нибудь приключение. Как только закрывались двери общаги, поток через окно второго этажа начинался. И никогда не было неизвестно, кто появится из этого окна, возжелав общагу.
Сначала снизу слышались негромкие крики: девчонки, откройте окно, как вас зовут.
Ну, Марина.
Нам надо в старый корпус, он закрыт, помогоите!
Ну, лезьте!
И вот уже на диване за столом двое: один кудрявый, другой просто симпатичный. Нас напротив четверо, остальные не подошли еще.
Мы, говорит кудряш, тут по делу. Но так просто проходить через вашу комнату неудобно, вы же сделали нам такое одолжение, поэтому мы хотим отблагодарить. Итак, Марина, сейчас решится многое, если ты правильно ответишь на поставленный вопрос: что ты будешь, водку или траву?
Марина, затягиваясь сигаретой красными губами, заранее напомаженными гримом, не задумываясь отвечает: и водку, и траву.
На свои мы никогда не пили.
Не помню, как у Ольги появился просто друг Олег. Просто друзей мужчин у резиденток 218-й было гораздо больше, чем не просто. Этого требовал дух той жизни: все просто хотели жить и веселиться, а не связывать себя каким-то сексом или отношениями. Секс и отношения были только с избранными.
Олег часто сиживал с нами за столом, к нему быстро привыкли и почти не стеснялись. Однажды он вошел в приподнятом настроении и обьявил: Олька, сегодня едем на дачу, в элитное место - Лисий Нос. Обвел нас вдохновенным взглядом и выдохул: все едут, собирайтесь!
Следующим кадром я видела Ольку в моих драповых "дизайнерских" штанах расцветки "куриная лапка", которые ей очень длинны, ибо рост у нас отличался. Олька также была в джинсовой куртке, чем как раз достигла вот этого вашего моднейшего несоответствия стилей. Если бы она тогда об этом знала. А может она эти стили и выдумала?
И на голове у нее красовалась белая шляпка с небольшим нежно-фиолетовым цветком на боку. Я семенила за Ольгой по перрону к электричке, стараясь не отстать, и думала, когда это она она успела переодеться во все это и как я тут оказалась.
Про дачу я как раз помнила, но время между собственно приглашением и перроном было безнадежно стерто, чему виной была чекушка водки, которую Олег незамедлительно достал после слов "Лисий Нос" и заставил всех отпить по глоточку.
Мы ехали в элетричке, Олька сказала, что мы скучные и сказала, что пошла общаться. Я засекла ее потом в дальнем конце вагона: она с кем-то мило беседовала. А когда вертела головой у нее, почему-то, поднималась шляпа.
Из дачи помню очень красивый лес, и милый домик на опушке. Домик был пустой, но в нем было две или три кровати без матрасов. Сетки голых кроватей я очень хорошо запомнила. Сразу стало тоскливо, и все поехали обратно.
Где-то пару недель спустя после поездки, на дачу у Ольки и Маринки появились Настоящие отношения. "Отношениями" стали друзья Вова и Витя, которых мы раньше ни разу не видели. На студентов нашего института или близлежащих Военно-Медицинской Академии или Можайской Военно-Инженреной Академии эти двое не походили. Поэтому, как только Олька снова обьявилась в 218-й мы расселись за столом, закурили и уставились на Ольку: рассказывай.
В электричке, помните, иду по вагону общаться, вещала Олька, вижу симпатичного парня у двери. Сажусь рядом, как вас зовут, говорю. Он - Витя. А я - Оля. Он - Оля, а вот и моя остановка. Я за ним к двери. Он вышел, а я кричу ему вслед: Смирнова 9, комната 218.
Телефонов тогда не было, особенно мобильных.
На следующее утро, в 10 часов раздался стук в дверь. В 218-й спали около пяти человек. Началось движение, и минут через пять кто-то все же открыл дверь. Вошли два молодых человека. А можно Олю, говорят. В это время Оля уже мужественно выползла из-под одеяла вверх по стене. Ее светло-русые волосы были клочьями свалены в несколько валиков, тушь растеклась, подлый грим образовал что-то сливоподобное на месте губ. Но главное, куда-то вечно пропадал голос с утра.
Эта. Я Оля, прохипело нечто из угла. Витя в изумлении повернулся в том направлении и несдержавшись вскрикнул. А!