ССО
Ну все про стройотряд, и я про стройотряд.
С чего начинается рабочий день в строяке? Правильно - с завтрака, с каши. В моём первом отряде завтрак, как и прочую еду, мы готовили на мангалах. Те мангалы это не складной железный ящик для шашлыка, купленный в ашане, это двухсотлитровая бочка, поставленная на попа, к днищу приварены три арматурины, типа "ножки", а с боков просверлены дырки для тяги. Алгоритм готовки был таким: часа в четыре утра, когда народ начинал расползаться чуток соснуть перед работой, дневальный шел на улицу с заготовленными заранее ветошью, шлангом и банкой. Неподалёку стоял на вечном приколе ржавый бульдозер, с которого почему-то не слили всю соляру, аж полбака оставалось. Шлангом топливо отсасывалось в банку, потом в соляре мочилась ветошь, поджигалась и летела в мангал, сверху наваливался всякий деревянный хлам, которого на стройке всегда в избытке. Пока все это разгоралось надо было принести пару-тройку вёдер каменного угля из кучи неподалёку. Как только на дне мангала образовывалось достаточно раскалённых углей, сверху сыпался кокс (так мы называли каменный уголь, а не то что вы подумали) и ставился пятидесятилитровый бак для каши. Примерно в двух случаях из трех кокс разгорался и бак закипал, если нет - подлить солярки в уголь, не помогло - бак долой, мангал на бок, все выскребаешь и заново. Ах да, никакого искусственного освещения не было, только Карельские белые ночи.
А теперь угадайте, кто дежурил самый первый раз? И в это ли дежурство у мангала отвалилась нога? И случилось ли это когда каша уже была готова и до вереницы голодных товарищей с мисками оставалось минут десять?
Я хорошо помню это чувство паники и глубокой обиды на такую чудовищную несправедливость мироздания. Впрочем то, что мангал завалился на бок когда каша уже сварилась, было мне на руку - она была уже довольно густая, так что половина осталась в баке, вторая половина лежала на земле аппетитно дымящейся горкой разваренной пшенки.
Я рассудил так: испачкалась ведь только та часть каши, которая прилегает непосредственно к земле, а все что выше можно кушать. Ну и быренько закидал черпаком обратно в бак то, что посчитал годным. Так что отряд без зевтрака не остался, правда некоторым иногда попадался песок и кусочки угля, а еще от каши слегка несло соляркой...
Чтоб два раза не вставать, расскажу еще про эту пшенку несчастную, предупреждаю - теперь будет весьма неаппетитно.
На воскресенье часть народа как правило сваливала в Питер, так что еды надо было готовить меньше. И как-то раз сильно не рассчитали и после завтрака осталось аж полбака. Ну и решили оставить на завтра, а что - не на молоке же, не скиснет. На следующее утро посмотрели, понюхали, вроде все нормально. Разогрели и накормили народ, однако на дне образовалась толстая присохшая корка, я и двое моих друзей отправились чистить бак.
Хорошо, что отошли подальше, к воде. Мы, не мудрствуя лукаво, перевернули бак и обстучали дно, корка и отвалилась. А под ней... в общем через несколько минут ступора кто-то выдавил: "ну что, каша с мясом, вьетнамцы вон едят опарышей и ничего...". Уж не знаю, почему все личинки заползли на самое дно и там сварились.
И с тех пор прошло уж без малого тридцать лет, а прочие, завтракавшие в то утро, так ни о чем и не знают.
Потом еще чего вспомню - напишу.
С чего начинается рабочий день в строяке? Правильно - с завтрака, с каши. В моём первом отряде завтрак, как и прочую еду, мы готовили на мангалах. Те мангалы это не складной железный ящик для шашлыка, купленный в ашане, это двухсотлитровая бочка, поставленная на попа, к днищу приварены три арматурины, типа "ножки", а с боков просверлены дырки для тяги. Алгоритм готовки был таким: часа в четыре утра, когда народ начинал расползаться чуток соснуть перед работой, дневальный шел на улицу с заготовленными заранее ветошью, шлангом и банкой. Неподалёку стоял на вечном приколе ржавый бульдозер, с которого почему-то не слили всю соляру, аж полбака оставалось. Шлангом топливо отсасывалось в банку, потом в соляре мочилась ветошь, поджигалась и летела в мангал, сверху наваливался всякий деревянный хлам, которого на стройке всегда в избытке. Пока все это разгоралось надо было принести пару-тройку вёдер каменного угля из кучи неподалёку. Как только на дне мангала образовывалось достаточно раскалённых углей, сверху сыпался кокс (так мы называли каменный уголь, а не то что вы подумали) и ставился пятидесятилитровый бак для каши. Примерно в двух случаях из трех кокс разгорался и бак закипал, если нет - подлить солярки в уголь, не помогло - бак долой, мангал на бок, все выскребаешь и заново. Ах да, никакого искусственного освещения не было, только Карельские белые ночи.
А теперь угадайте, кто дежурил самый первый раз? И в это ли дежурство у мангала отвалилась нога? И случилось ли это когда каша уже была готова и до вереницы голодных товарищей с мисками оставалось минут десять?
Я хорошо помню это чувство паники и глубокой обиды на такую чудовищную несправедливость мироздания. Впрочем то, что мангал завалился на бок когда каша уже сварилась, было мне на руку - она была уже довольно густая, так что половина осталась в баке, вторая половина лежала на земле аппетитно дымящейся горкой разваренной пшенки.
Я рассудил так: испачкалась ведь только та часть каши, которая прилегает непосредственно к земле, а все что выше можно кушать. Ну и быренько закидал черпаком обратно в бак то, что посчитал годным. Так что отряд без зевтрака не остался, правда некоторым иногда попадался песок и кусочки угля, а еще от каши слегка несло соляркой...
Чтоб два раза не вставать, расскажу еще про эту пшенку несчастную, предупреждаю - теперь будет весьма неаппетитно.
На воскресенье часть народа как правило сваливала в Питер, так что еды надо было готовить меньше. И как-то раз сильно не рассчитали и после завтрака осталось аж полбака. Ну и решили оставить на завтра, а что - не на молоке же, не скиснет. На следующее утро посмотрели, понюхали, вроде все нормально. Разогрели и накормили народ, однако на дне образовалась толстая присохшая корка, я и двое моих друзей отправились чистить бак.
Хорошо, что отошли подальше, к воде. Мы, не мудрствуя лукаво, перевернули бак и обстучали дно, корка и отвалилась. А под ней... в общем через несколько минут ступора кто-то выдавил: "ну что, каша с мясом, вьетнамцы вон едят опарышей и ничего...". Уж не знаю, почему все личинки заползли на самое дно и там сварились.
И с тех пор прошло уж без малого тридцать лет, а прочие, завтракавшие в то утро, так ни о чем и не знают.
Потом еще чего вспомню - напишу.