Тайга, колеса, люди
В 1983 году летом работал я в студенческом отряде проводников. Кто и зачем придумал эту глупость, я не понимаю до сих пор. Как ни крути, проводник отвечает за целый вагон народа. А уж поверьте, способов угрохать публику там очень много. Но, я сейчас не о том. Я о тех рейсах, которые мы делали из Красноярска на восток. На БАМ. Это были самые первые годы запуска этой самой Байкало-Амурской Магистрали. Она еще не была сквозной, то есть поезда ходили из Красноярска до станции Тында, а дальше дорога еще не была доделана.
Дикий край. Просто дикий. Можно практически сутки стоять в тамбуре, курить, смотреть в грязное окошко вагонной двери на пролетающие мимо сосны и не увидеть ни одного живого человека, ни одной постройки. Завораживает. Есть что-то в бескрайней тайге такое, что заставляет смотреть на нее уважительно. Один маленький фактик - мы в этих рейсах не пили вообще. Если в дороге Красноярск-Москва и обратно сложно было увидеть трезвого студента-проводника, то на БАМе как-то все было трезво и торжественно, что-ли.
Да и народ, который там работал, строил эти поселки, дороги, народ этот был настолько необычен, что вспоминаю этих людей до сих пор. Представьте, ночь, тайга, поезд идет очень небыстро, потому что пути свежие, грунт не устоявшийся и на высокой скорости вагоны начинает раскачивать. Сидишь у окна, куришь. Ночная смена. Вдруг с лязгом открывается вагонная дверь и прямо на ходу, с шумом, тяжело дыша в вагон вваливаются несколько человек. С рюкзаками, в кирзовых сапогах, небритые. У них свои вагонные ключи. На вопрос где их билеты, смотрят как-то из-подлобья, тяжело. Молчат. Становится не по себе. А потом говорят, что у них тут прииск, а ближайшая станция, где можно купить билеты, в стасорока километрах. Потому, извини, говорят, браток, мы тут в тамбуре постоим, и через часок - выйдем. Иди спать, мы дверь за собой закроем. И все. Они теряют к тебе интерес. Отворачиваются, закуривают, и стоят молча. Там вообще люди больше молчат, чем в крупных городах. И при этом умудряются молчанием своим сказать куда больше, чем горожане болтовней.
Через пару рейсов мы уже привыкли к тому, что поезд в тех краях что трамвай с открытыми дверями в городе. Кто хочет - заходит, когда хочет выходит. Иногда молча суют деньги, иногда - просто тебя не замечают. Вроде бы должно быть страшновато, но чувствуешь, что это люди из той категории, которых если сам не тронешь, то от них даже слова плохого не услышишь. Надежные какие-то. Мрачные, но надежные.
И вот для таких строителей светлого будущего в те края завозился супердефицитный товар. Естественно, мы хапали там все, что могли. Но стоянка поезда как правило коротка, даже на конечной он стоял часа помню два, не больше. А поселок от станции примерно километрах в пяти. Чтобы затариться, мы делали обычно так. Не доезжая до конечной Тынды, один из двух проводников, ехавших в вагоне, выходил на предпоследней станции Улькан, и полдня затаривался сам, попутно выполняя заказ напарника. А когда поезд шел обратно - грузился уже с вещичками. Тащили мы оттуда и сгущенку и тушенку и индийский растворимый кофе в коричневых жестяных баночках, и совершенно фантастическую, не виданную доселе одежду. Я, например, купил там куртку-аляску. Японскую. Настоящую. Можете верить, можете не верить, но эта куртка у меня жива до сих пор, и используется при походах в лес. На ней не разошелся ни один шов, не отскочила ни одна кнопка. Цвет ткани полностью сохранился, но заляпана уже разными красками-маслами. В общем, везли всё. Это были как поездки куда-то за рубеж. Ну невозможно было представить в то время, что можно зайти в магазин и увидеть в свободной продаже тушенку. Просто приходишь и покупаешь. Сколько унесешь. НЕ-БЫ-ВА-ЕТ!!! Но там оно было.
Но были на БАМе и свои проблемы. Например не было на БАМе картошки. Ну кто-то из умных и важных партийных боссов не включил в списки снабжения картошку. Ее и не было. А люди, советские люди, привыкшие к картошке, не могли без нее жить. Вот и появились на этой почве наши проводниковские отряды спасения. Мы привозили на БАМ картошку мешками. Мешок картошки в советское время стоил около 6 рублей. Примерно по рублю ведро. Приехав на БАМ мы видели стоящих на платформе менял. Они предлагали ящик пива за куль картошки. При цене 45 копеек за пузырь Жигулевского, сделка была выгодной. А с учетом того, что в Красноярске пиво тоже принадлежало к категории дефицита, то она была выгодной вдвойне. И многие на нее соглашались.
Но находились и более мудрые товарищи, которые знали, что чем дальше углубляешься в таежные дебри, тем выше становится цена картошки. Через пару станций она уже стоила два ящика пива за куль. Можно было рискнуть, и ехать до конца. В Тынде ящик пива давали всего за одно ведро корнеплодов. Но. Жители Тынды слабо верили, что картошку до них кто-то довезет, и потому менялы на перроне могли быть, а могло их и не быть. Вот и играли мы в этот придорожный аукцион. Кто дальше сможет завезти картошку, но при этом еще и сможет ее обменять.
Да. Интересные были рейсы. Хоть и не главные они у нас были. Ездили мы в основном на фирменном поезде Енисей, по маршруту Красноярск-Москва, и там зарабатывали /кто сказал воровали????/ свои основные деньги. Много тратили в Москве, но и на БАМ оставляли чуток.
А на БАМ стоило съездить, хотя бы для того, чтобы висела теперь в шкафу куртка, которой уже 23 года.
Как фронтовая шинель. Тронешь ее - и идут воспоминания...