"Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины..."
Я уже пару раз рассказывал эту историю в комментах. Но вот наконец-то могу рассказать ее как следует - с именем конкретного человека.
Итак, в начале 2006 года мы всей семьей гостили у друзей в Германии. Нам устроили экскурсию по городу Вюрцбургу. Водил нас по нему друг наших друзей Анатолий Моисеевич Гиршберг, уроженец города Николаева, в ту пору уже весьма пожилой человек. Когда уже после долгой прогулки по городу мы пили чай у него дома, он рассказал нам примерно следующее (цитирую по памяти, но за смысл ручаюсь):
- Во время войны я был мальчишкой, пережил оккупацию. И потом долго не выносил ничего, что напоминало о ней. Когда отец с бабушкой начинали говорить на идиш, я затыкал уши и убегал из дома, чтобы не слышать этих ужасных звуков - ведь идиш так похож на немецкий...
И вот теперь я живу в Германии, живу на пособие, которое мне платит германское государство, читаю немецких классиков и на общественных началах вожу экскурсии по городу для русскоязычных туристов, которым рассказываю об истории и культуре Германии.
Эта короткая исповедь приходит мне на ум всякий раз, когда разговор заходит о том, что будет теперь с русским языком в Украине.
Правда, я каждый раз напоминаю себе, что между подростком, затыкающим уши от невыносимого ужаса и отвращения, и стариком, который рассказывал мне об этом, лежат примерно шестьдесят лет.
Итак, в начале 2006 года мы всей семьей гостили у друзей в Германии. Нам устроили экскурсию по городу Вюрцбургу. Водил нас по нему друг наших друзей Анатолий Моисеевич Гиршберг, уроженец города Николаева, в ту пору уже весьма пожилой человек. Когда уже после долгой прогулки по городу мы пили чай у него дома, он рассказал нам примерно следующее (цитирую по памяти, но за смысл ручаюсь):
- Во время войны я был мальчишкой, пережил оккупацию. И потом долго не выносил ничего, что напоминало о ней. Когда отец с бабушкой начинали говорить на идиш, я затыкал уши и убегал из дома, чтобы не слышать этих ужасных звуков - ведь идиш так похож на немецкий...
И вот теперь я живу в Германии, живу на пособие, которое мне платит германское государство, читаю немецких классиков и на общественных началах вожу экскурсии по городу для русскоязычных туристов, которым рассказываю об истории и культуре Германии.
Эта короткая исповедь приходит мне на ум всякий раз, когда разговор заходит о том, что будет теперь с русским языком в Украине.
Правда, я каждый раз напоминаю себе, что между подростком, затыкающим уши от невыносимого ужаса и отвращения, и стариком, который рассказывал мне об этом, лежат примерно шестьдесят лет.