Увидеть Париж и умереть
За более чем 2000-летнюю историю Париж привык утолять жажду кровью. Временами кажется, что капля, упавшая на асфальт, моментально в него впитается. Ведь это Франция - страна, в которой знают толк в омолаживающих средствах. В Орсе я видела одну картину, к сожалению, не запомнила ни автора ни названия. Пусть будет "Утро на баррикадах". Пугает она в основном тем, что трупы на переднем плане, выполненные в темных тонах, резко контрастируют с полупрозрачным рассветным городом на заднем. Над всей композицией на крыше отдаленного здания сидит черная кошка (chat noir, ну вы помните), и на морде ее (пусть выписанной одним-двумя мазками) мерещится злорадная улыбка.
Если задуматься в Париже кровь постоянно попадалась нам на глаза: пятно на двери номера, ручейки и капли, изображенные на полотнах в Орсе, моя собственная (Людмила же шаг не может ступить, чтоб не повредиться), и ночной случай с велосипедистом, как апогей.
Я помню звук... Услышала треск и повернулась от очередного архитектурного шедевра к проезжей части впереди меня. Пара экскурсионных велосипедов кувыркалась по мостовой. К ним бежали люди. Один из велосипедистов с гримасой боли начал подниматься, второй - нет. Мне все еще было нужно идти именно в эту сторону, поэтому я увидела как кто-то пытался помочь неподвижному туристу, но эти действия напомнили мне заметки о реакции домашних животных на смерть хозяина: легкие прикосновения в надежде разбудить. Но человек на мостовой не просыпался. Я отвернулась и закрыла лицо руками, понимая, что ничего не могу сделать: ни вызвать доктора на французском, ни оказать помощь - ни-че-го. Он просто ехал по городу, он был туристом, он не знал, что ему суждено стать воплощением слов Эренбурга.
На прощание Париж предъявил нам зубы, и всю дорогу домой я слышала в голове тот треск и слова "не возвращайся". Я постараюсь.
Простите за пафос.
Если задуматься в Париже кровь постоянно попадалась нам на глаза: пятно на двери номера, ручейки и капли, изображенные на полотнах в Орсе, моя собственная (Людмила же шаг не может ступить, чтоб не повредиться), и ночной случай с велосипедистом, как апогей.
Я помню звук... Услышала треск и повернулась от очередного архитектурного шедевра к проезжей части впереди меня. Пара экскурсионных велосипедов кувыркалась по мостовой. К ним бежали люди. Один из велосипедистов с гримасой боли начал подниматься, второй - нет. Мне все еще было нужно идти именно в эту сторону, поэтому я увидела как кто-то пытался помочь неподвижному туристу, но эти действия напомнили мне заметки о реакции домашних животных на смерть хозяина: легкие прикосновения в надежде разбудить. Но человек на мостовой не просыпался. Я отвернулась и закрыла лицо руками, понимая, что ничего не могу сделать: ни вызвать доктора на французском, ни оказать помощь - ни-че-го. Он просто ехал по городу, он был туристом, он не знал, что ему суждено стать воплощением слов Эренбурга.
На прощание Париж предъявил нам зубы, и всю дорогу домой я слышала в голове тот треск и слова "не возвращайся". Я постараюсь.
Простите за пафос.