Про торжество вопиющего невежества или Об очередных гроздьях мордочек тоскливо ржущих лошадей
А вот я взоржал уж точно не тоскливо. И так ухмылка постоянно распирала мои щёки, пока я слушал Клима Жукова, но когда услышал о тоскливых лошадях... ну просто... были б рядом люди, их бы инфаркт хватил, ей-бо - вот как не сдержался 6-).
Я уже писал об опусе писательницы Яхиной про Зульфию. Нет - Зулейку. Нет, про Зулейху! - чтоб она была здорова. Я тогда поразился: разве можно так писать? Разве может иметь такой успех графоман столь невежественный? И ладно бы, что - невежественный, исторические знания - дело наживное, столь мало - ничтожно мало - не то, что знающий - представляющий обычные для множества людей предметы, о которых он пишет. А тут наткнулся на ролик Жукова об очередном романе Яхиной Эшелон на Самарканд. И снова удивился: ну как же так, блин, ну не может такого быть, ну нельзя же так, никак нельзя... Это - какой-то провал в вере в человеческое, в разумное, доброе, вечное. Нашёл роман онлайн - начал читать. Жуков оказался прав: его цитаты из Яхиной полностью соответствуют действительности. Мои слабые сомнения были развеяны в прах. Снова.
"Деев глянул с балкона - увидел, как мальчишки затеяли на паркете чехарду."
Как Яхина представляет себе чехарду, которую могут затеять измождённые голодом, неоднократно уверяет писательница, дети? Чуть далее Яхина пишет: "Дети не могли шагать через рельсы." - через рельсы перешагнуть не могли, но чехарду затеяли. У меня бывает временами довольно буйное воображение, но на этот раз даже оно сдалось. Яхина, подскажите!
"- Давно на пенсии? - спросил Деев, когда они с Бугом, обхватив с двух сторон массивную чугунку, тягали ее по вагону в поисках удобного места."
"Чугунка", которую упоминает Яхина, это печь. А теперь представьте, как маломощный Деев с семидесятилетним бугаем-фельдшером Бугом таскают по вагону эту "чугунку": где бы её пристроить?
"А народа у поезда не стало меньше: наползли со всех сторон беспризорники, набежали взрослые - и горожане, и деревенские. Надеялись, что разгружают провизию (и можно поживиться укатившимся яблоком или оброненной галетой); или что загружают уголь"
На путях стоит пустой эшелон, к нему сводят голодных детей, а население решает, что либо продовольствие разгружают, либо уголь загружают. В Казани загружают уголь, чтобы его куда-то отправить. А что, Казань - известный угледобывающий район! Яхина, татарочка вы моя, вы хоть знаете, где находится Казань?
Писательница Яхина, вы уверяете, что в 1923 году, когда происходит действие романа, в стране царил жуткий голод, ели собак, хлеба не было вовсе. Как вы себе представляете галеты: ну как, как???
"Городок был мелкий, как игрушечный, - лепился на гребне могучего холма, чуть стекая по склону к Волге, - и Деев решил идти в самое сердце Свияжска, на вершину. Где располагалась цель его похода - не знал, но был уверен, что найдет, - ночь ему в помощь: там, куда направлялся Деев, по ночам не спали. И не ошибся - еще издали различил на самом высоком пригорке двухэтажный особняк купеческого вида, с просторным мезонином и балконом во всю ширь"
Вот он, этот могучий холм, и, что примечательно, с "самым высоким пригорком" по состоянию на начало 21-го века:
"Взбираясь по мостовой вверх,..."
Уважаемая Гузель, "взбираться вверх" можно по лестнице, по мостовой вверх взбираться можно только в сильно изменённом состоянии сознания. По какой такой крутой мостовой взбирался Деев? Да, кстати, насчёт "стекая по склону к Волге":
Это - фрагмент Карты лесов Чувашской и Марийской автономных областей и Татреспублики от 1921-1922 года. Если в то время Свияжск и мог "стекать по склону к Волге", то довольно долго - примерно 6 километров - и исключительно через лес. Выходит, что писательница Яхова полагает, что Свияжск в 1923 году был островом, как и ныне. Так что "Одноименный городок располагался в отдалении, в нескольких верстах, - на берегу Волги..." можно отнести либо опять же к дремучему невежеству, либо к изменённому состоянию сознания, либо попросту к вранью. Вранья, кстати, в романе Яхиной оказалось не меньше, чем в её отупее о Зулейхе. Разбирать не буду, поскольку всё это можно гораздо веселее послушать у Жукова.
Из интервью Г. Яхиной В Познеру о том, как Г. Яхина пишет свои романы:
"Происходит все это не в момент, когда сидишь и пишешь. Это происходит гораздо раньше, когда для начала просто погружаешься в тему. Для меня это очень важный этап, он очень длинный. Когда я читаю, смотрю все, исключая художественные тексты. Мне не хочется допускать чужие голоса, картины в голову, когда я создаю свои. Я читаю хронику, мемуары, диссертации. Это все формирует ощущение того времени, из которого я складываю сюжет."
По поводу погружения в тему... Я уже писал в Зулейке и повторю сейчас: писательница Яхина вопиющее невежественна в том, о чём она пишет. Да и пишет она, надо сказать, довольно коряво, хотя от Зулейки прогресс некоторый, всё же, заметен. Но печально ржущие лошади... Или же писательница Яхина погружала своё сознание несколько не в "хронику, мемуары, диссертации" , что, в общем-то, и может объяснить всё ей написанное.
Впрочем, есть и ещё одно объяснение: дамочка просто села на тему, нашла спонсоров и лепит чернуху, не утруждая себя каким-либо погружением. Исключая, возможно, нехудожественное 4-). Что кажется мне более всего вероятным.
Так что тем, у кого возникнет желание почитать этот очередной графоманский бред, желаю крепкого психического здоровья, а тем, у кого возникнет желание купить эту книгу писательницы Яхиной, высоких доходов.
Про Зульфию, нет - Зулейку, нет - Зулейху! - чтоб она была здорова, я одолел 38 страниц, в этом же романе хватило шести. Дальше я этот "роман" читать не буду. Поскольку лучше он точно не станет.