Воспоминания накануне 23 февраля.
"А я люблю военных -
Красивых, здоровенных,
Еще люблю крутых
И всяких деловых"
Вся моя жизнь, лет до 22-х проходила среди военных - красивых и не очень, здоровенных и так себе. Крутых и всяких деловых в ту пору не было. А если они и были, то особо свою крутость и деловитость не афишировали. А если афишировали, то на законных основаниях.
А я жила в военных городках. Слава богу, из гарнизона в гарнизон отца переводили не часто и на кочевую жизнь нам было грех жаловаться.
Обрывки воспоминаний о раннем детстве.
Рига.(1971-1974гг)
Смутно, как обрывки сна, вспоминается домик, в котором мы жили во время службы отца в Риге. Ветхое строение находилось толи на дальнем, толи на ближнем приводе (до сих пор не знаю толком, что это такое) военного аэродрома.Молодому семейному лейтенанту выделил жилплощадь. Домик давно уже ожидал сноса, в комнатах - разруха, в стене - дыра (с претензией на дополнительное окно) в пол человеческого роста, вода - в ручье, туалет - на улице. Из благ цивилизации - только электричество. Папа раздобыл кирпичи и раствор, заложил дыру в стене. И мы заселились в дом. Я постоянно простужалась и болела, папа служил, мама обеспечивала меня материнской заботой, а папу - надежным тылом. На долю отца пришлись тяготы , а на долю мамы - лишения воинской службы, которые был обязан стойко переносить советский воин. С тех времен только и помню, что ручей, в котором мама моет посуду, кипяченую воду с противной пенкой, как на молоке, и рев самолетов.
Потом нам дали квартиру в Кенгарагсе - в те времена это был район новостроек - и вскоре отца отправили служить в Германию. Мы остались в Риге. Мама ждала второго ребенка, а я ждала папу. Помню, как до слез поразили меня строки папиного письма :" Родные мои, очень скучаю, но никак не могу к вам вырваться. " Я плакала. Мне, трехлетней, казалось, что папу кто-то держит за руки и за ноги, он вырывается, а его не пускают. Не пускают к нам с мамой. Папу мне было очень жалко, я злилась на тех, кто его не пускает и не дает вырваться. Мама объясняла мне, что это просто так говорится, я понимала, но впервые возникшая в воображении душераздирающая картина заслоняла и сводила на нет все разумные доводы, и я страдала.
Наверное я даже забыла, как выглядит мой папа и мои представления о его внешности были основаны на фотографиях. Поэтому, когда папа приехал и пришел забрать меня из садика, я вежливо поинтересовалась, кто он такой. Отец опешил:" Как кто? Папа твой!" Я не поверила и заявила:" Неправда, мой папа с усами!"(до женитьбы папа носил усы). Не помню уже, как папа удостоверил свою личность, но ему это удалось.
Пока папа был в Германии, мама родила мне сестричку, которую по моей настойчивой рекомендации назвали Кариной. Когда ей исполнилось 3 месяца, пришел вызов и мы смогли ехать к папе. До сих пор не представляю, как мама осилила эту дорогу эту дорогу, со всеми пересадками, с чемоданами, с грудным ребенком и со мной - активной и любознательной.
Альтес-лагерь.(1974-1975гг)
Жизнь в закрытом гарнизоне отличалась от жизни в большом городе. Здесь все было предельно компактно и территория военного городка была, скорей всего, не большой. Но я-то была маленькой и смешные расстояния казались мне долгими дорогами.
Несколько домов, в одном из которых мы жили, стояли среди соснового леса. В этом лесу мы и гуляли. Иногда, рискуя получить выволочку, мы удирали довольно далеко от дома, чтобы посмотреть на танки, которые проезжали по дороге. Танки гудели и грохотали, а мы зажимали уши и с восторгом рассматривали эти могучие "всамделишные" боевые машины.
Самой крутой забавой для нас был аттракцион под названием "гамак". Нет, это вовсе не обычная сетчатая люлька для отдыха на свежем воздухе. Гамак делали старшие ребята из, бог знает, каким образом добытого, парашюта. Выбиралось местечко в лесу, где деревья стояли более-менее по кругу. Стропы привязывались к деревьям, а купол образовывал круглый огромный гамак. Залезали в этот гамак толпой и... Современные надувные аттракционы для ребятишек - туфта по сравнению с нашими гамаками. Счастливые обладатели маленьких тормозных парашютиков сооружали себе люльки, которые гораздо больше походили на обычные гамаки, но их называли люльками. А "гамак" - это большой. В нем интересно прыгать и скакать толпой, натыкаясь друг на друга, падая, проваливаясь ногами сквозь рвущийся шелк...
Само собой, что в военном городке имелся и очаг культуры - ГДО (гарнизонный дом офицеров). Там смотрели фильмы, проводили концерты, вечера отдыха...
Каринка часто болела и маме приходилось лежать с ней в больнице. Меня девать было некуда и папа брал меня с собой на службу. Жили мы с ним на каком-то объекте (кажись, тоже на каком-нибудь приводе). Спали в маленькой комнатке с двумя солдатскими кроватями, кормили меня в столовой, а развлечения я себе искала сама. Например, могла подолгу сидеть на локаторной станции, в темном фургоне и смотреть на разноцветные лампочки и круглые светящиеся экраны, следя за маленькой точкой, которая "на самом деле самолет". Мне, правда, так и не удалось разглядеть там крылья, нос и прочие самолетные причиндалы, но я раз мне сказали, что это самолет, то приходилось делать вид, что всё я вижу, дабы не опростоволоситься. Мне казалось, что если я признаюсь в том, что вижу только светящуюсю точку, меня засмеют.
А еще там росло много вишен. Но высоко. Обитатели объекта, улучив минутку, срывали для меня горсть ягод и бежали служить дальше. И это было обидно. Так много взрослых дядек (солдаты мне тоже казались жутко взрослыми), а ребенка вишней накормить некому. Среди солдат был фотограф-любитель, которому было поручено меня при случае пофоткать. Случай предоставился уже тогда, когда я успела с этим солдатом крепко подружиться и не менее крепко разругаться (не помню, из-за чего, могу лишь предполагать, что он просто пресек мою дерзкую любознательность с общительностью....короче, достала я его). До сих пор есть у меня эта фотка: сурово скуксившись, я нехотя поглядываю в объектив.
Кстати, слово " солдатик" мне было произносить запрещено. Папа говорил, что солдатик - это игрушка, а солдат - это воин. До сих пор у меня не поворачивается язык, говоря о военных, произнести слово "солдатики".
По воскресеньям мы совершали вылазки за территорию гарнизона, ходили обедать в местный гаштет (это такая немецкая точка общепита). Мне до поросячего визга нравилось отсутствие тарелок в этом заведении. Вместо тарелок там были подносы, разделенные на части перегородочками. В каждой секции какая-нить закуска, гарнир или соус. Ууууйййй, как мне нраааавилось....
Ну, и о сладостях. В местном военторге продавалось все немецкое. Конфеты на палочках - круглые и овальные. Их называли лизаками. Лизаками моя мама долго называла и появившиеся уже при капитализме чупа-чупсы. Лимонад - Вита-кола. Лимонад как лимонад, но бутылка... Вернее, пробка. Пробка с резиновой прокладкой крепилась на проволочке, проволочка - к бутылке. Короче, бутылку можно было открыть без всяких открывалок, просто откинув пробку. И можно было снова, вполне герметично, закрыть. Желатиновые мишки. Таких конфет у нас сейчас всюду навалом и не только мишек. А в ГДР продавались только мишки. Немецкие жувки были не алё - очень жесткие и только мятные. Поэтому, у нас, не меньше, чем в Союзе, ценились польские жувки - мягкие , ароматные, с разными вкусами и - главное!!! - надуваемые в огромные пузыри.:)))
Еще из жизни в Альтес-лагере мне запомнились многочисленные травмы (как-нить расскажу), боевое ранение (тоже расскажу, тока напомните) и папина полевая форма. Отец очень часто убегал по тревоге, часто бывали какие-то учения...
Воспоминания о детстве не очень раннем.
Вернойхен.(1975-1978гг)
Через некоторое время отца перевели в другой гарнизон. Тоже в Германии. Я была уже постарше. Соответственно и впечатлений в памяти отсталось побольше.
Но о них попозже расскажу.
приколы смотреть
Красивых, здоровенных,
Еще люблю крутых
И всяких деловых"
Вся моя жизнь, лет до 22-х проходила среди военных - красивых и не очень, здоровенных и так себе. Крутых и всяких деловых в ту пору не было. А если они и были, то особо свою крутость и деловитость не афишировали. А если афишировали, то на законных основаниях.
А я жила в военных городках. Слава богу, из гарнизона в гарнизон отца переводили не часто и на кочевую жизнь нам было грех жаловаться.
Обрывки воспоминаний о раннем детстве.
Рига.(1971-1974гг)
Смутно, как обрывки сна, вспоминается домик, в котором мы жили во время службы отца в Риге. Ветхое строение находилось толи на дальнем, толи на ближнем приводе (до сих пор не знаю толком, что это такое) военного аэродрома.Молодому семейному лейтенанту выделил жилплощадь. Домик давно уже ожидал сноса, в комнатах - разруха, в стене - дыра (с претензией на дополнительное окно) в пол человеческого роста, вода - в ручье, туалет - на улице. Из благ цивилизации - только электричество. Папа раздобыл кирпичи и раствор, заложил дыру в стене. И мы заселились в дом. Я постоянно простужалась и болела, папа служил, мама обеспечивала меня материнской заботой, а папу - надежным тылом. На долю отца пришлись тяготы , а на долю мамы - лишения воинской службы, которые был обязан стойко переносить советский воин. С тех времен только и помню, что ручей, в котором мама моет посуду, кипяченую воду с противной пенкой, как на молоке, и рев самолетов.
Потом нам дали квартиру в Кенгарагсе - в те времена это был район новостроек - и вскоре отца отправили служить в Германию. Мы остались в Риге. Мама ждала второго ребенка, а я ждала папу. Помню, как до слез поразили меня строки папиного письма :" Родные мои, очень скучаю, но никак не могу к вам вырваться. " Я плакала. Мне, трехлетней, казалось, что папу кто-то держит за руки и за ноги, он вырывается, а его не пускают. Не пускают к нам с мамой. Папу мне было очень жалко, я злилась на тех, кто его не пускает и не дает вырваться. Мама объясняла мне, что это просто так говорится, я понимала, но впервые возникшая в воображении душераздирающая картина заслоняла и сводила на нет все разумные доводы, и я страдала.
Наверное я даже забыла, как выглядит мой папа и мои представления о его внешности были основаны на фотографиях. Поэтому, когда папа приехал и пришел забрать меня из садика, я вежливо поинтересовалась, кто он такой. Отец опешил:" Как кто? Папа твой!" Я не поверила и заявила:" Неправда, мой папа с усами!"(до женитьбы папа носил усы). Не помню уже, как папа удостоверил свою личность, но ему это удалось.
Пока папа был в Германии, мама родила мне сестричку, которую по моей настойчивой рекомендации назвали Кариной. Когда ей исполнилось 3 месяца, пришел вызов и мы смогли ехать к папе. До сих пор не представляю, как мама осилила эту дорогу эту дорогу, со всеми пересадками, с чемоданами, с грудным ребенком и со мной - активной и любознательной.
Альтес-лагерь.(1974-1975гг)
Жизнь в закрытом гарнизоне отличалась от жизни в большом городе. Здесь все было предельно компактно и территория военного городка была, скорей всего, не большой. Но я-то была маленькой и смешные расстояния казались мне долгими дорогами.
Несколько домов, в одном из которых мы жили, стояли среди соснового леса. В этом лесу мы и гуляли. Иногда, рискуя получить выволочку, мы удирали довольно далеко от дома, чтобы посмотреть на танки, которые проезжали по дороге. Танки гудели и грохотали, а мы зажимали уши и с восторгом рассматривали эти могучие "всамделишные" боевые машины.
Самой крутой забавой для нас был аттракцион под названием "гамак". Нет, это вовсе не обычная сетчатая люлька для отдыха на свежем воздухе. Гамак делали старшие ребята из, бог знает, каким образом добытого, парашюта. Выбиралось местечко в лесу, где деревья стояли более-менее по кругу. Стропы привязывались к деревьям, а купол образовывал круглый огромный гамак. Залезали в этот гамак толпой и... Современные надувные аттракционы для ребятишек - туфта по сравнению с нашими гамаками. Счастливые обладатели маленьких тормозных парашютиков сооружали себе люльки, которые гораздо больше походили на обычные гамаки, но их называли люльками. А "гамак" - это большой. В нем интересно прыгать и скакать толпой, натыкаясь друг на друга, падая, проваливаясь ногами сквозь рвущийся шелк...
Само собой, что в военном городке имелся и очаг культуры - ГДО (гарнизонный дом офицеров). Там смотрели фильмы, проводили концерты, вечера отдыха...
Каринка часто болела и маме приходилось лежать с ней в больнице. Меня девать было некуда и папа брал меня с собой на службу. Жили мы с ним на каком-то объекте (кажись, тоже на каком-нибудь приводе). Спали в маленькой комнатке с двумя солдатскими кроватями, кормили меня в столовой, а развлечения я себе искала сама. Например, могла подолгу сидеть на локаторной станции, в темном фургоне и смотреть на разноцветные лампочки и круглые светящиеся экраны, следя за маленькой точкой, которая "на самом деле самолет". Мне, правда, так и не удалось разглядеть там крылья, нос и прочие самолетные причиндалы, но я раз мне сказали, что это самолет, то приходилось делать вид, что всё я вижу, дабы не опростоволоситься. Мне казалось, что если я признаюсь в том, что вижу только светящуюсю точку, меня засмеют.
А еще там росло много вишен. Но высоко. Обитатели объекта, улучив минутку, срывали для меня горсть ягод и бежали служить дальше. И это было обидно. Так много взрослых дядек (солдаты мне тоже казались жутко взрослыми), а ребенка вишней накормить некому. Среди солдат был фотограф-любитель, которому было поручено меня при случае пофоткать. Случай предоставился уже тогда, когда я успела с этим солдатом крепко подружиться и не менее крепко разругаться (не помню, из-за чего, могу лишь предполагать, что он просто пресек мою дерзкую любознательность с общительностью....короче, достала я его). До сих пор есть у меня эта фотка: сурово скуксившись, я нехотя поглядываю в объектив.
Кстати, слово " солдатик" мне было произносить запрещено. Папа говорил, что солдатик - это игрушка, а солдат - это воин. До сих пор у меня не поворачивается язык, говоря о военных, произнести слово "солдатики".
По воскресеньям мы совершали вылазки за территорию гарнизона, ходили обедать в местный гаштет (это такая немецкая точка общепита). Мне до поросячего визга нравилось отсутствие тарелок в этом заведении. Вместо тарелок там были подносы, разделенные на части перегородочками. В каждой секции какая-нить закуска, гарнир или соус. Ууууйййй, как мне нраааавилось....
Ну, и о сладостях. В местном военторге продавалось все немецкое. Конфеты на палочках - круглые и овальные. Их называли лизаками. Лизаками моя мама долго называла и появившиеся уже при капитализме чупа-чупсы. Лимонад - Вита-кола. Лимонад как лимонад, но бутылка... Вернее, пробка. Пробка с резиновой прокладкой крепилась на проволочке, проволочка - к бутылке. Короче, бутылку можно было открыть без всяких открывалок, просто откинув пробку. И можно было снова, вполне герметично, закрыть. Желатиновые мишки. Таких конфет у нас сейчас всюду навалом и не только мишек. А в ГДР продавались только мишки. Немецкие жувки были не алё - очень жесткие и только мятные. Поэтому, у нас, не меньше, чем в Союзе, ценились польские жувки - мягкие , ароматные, с разными вкусами и - главное!!! - надуваемые в огромные пузыри.:)))
Еще из жизни в Альтес-лагере мне запомнились многочисленные травмы (как-нить расскажу), боевое ранение (тоже расскажу, тока напомните) и папина полевая форма. Отец очень часто убегал по тревоге, часто бывали какие-то учения...
Воспоминания о детстве не очень раннем.
Вернойхен.(1975-1978гг)
Через некоторое время отца перевели в другой гарнизон. Тоже в Германии. Я была уже постарше. Соответственно и впечатлений в памяти отсталось побольше.
Но о них попозже расскажу.
приколы смотреть