Образование в СССР ч.2
Начало здесь
Самыми обескураживающими являются цифры, характеризующие положение в области математики. Нехватка первоклассных математиков ощущается в самых различных отраслях, и прежде всего в строительстве военных самолетов, ракет, космических кораблей, атомных подводных лодок и других современных боевых технических средств. Большое число технических неполадок объясняется именно нехваткой математиков.
Один американский математик, родившийся в России, заметил в 1962 году, после поездки по Советскому Союзу:
«Русские, прежде чем строить, чертят и считают, мы же сначала строим, а потом чертим и считаем. Что касается дифференциальных исчислений в неевклидовом пространстве, то в этом они опередили нас лет на десять-пятнадцать».
В Соединенных Штатах понимают всю катастрофичность такого положения, но что делать не знают. Когда было сообщено о малом числе ученых, получивших степень доктора в 1959/60 году, американские математики, встревоженные таким положением, собрались в январе 1961 года на свой съезд - они надеялись найти средства повысить интерес к математике* Но результаты работы съезда не оправдали затрат.
Газета «Нью-Йорк тайме», признавшая важность съезда математиков настолько, что направила туда своего корреспондента, обобщила результаты заседаний в таких меланхолических словах:
«Квалифицированного пополнения математиков в настоящий момент нет… Эту проблему усложняет еще больше то обстоятельство, что математики, обладающие творческой фантазией, - явление очень редкое...»
Нехватку математиков иногда оправдывают тем, что, дескать, математика, как и музыка, требует особых способностей, что, мол, есть целые семьи математиков, как во все времена были семьи музыкантов, и что именно этих «семейных способностей» как раз и нет в Соединенных Штатах. Говорят также, что из всех наук математика - самая абстрактная, а по своему складу ума и характера американец больше тяготеет к конкретному и практическому. Но все это не так.
Первый аргумент несостоятелен хотя бы потому, что нельзя говорить об отсутствии талантов, пока отсутствует стремление развивать их в начальной и средней школах. Что касается второго аргумента, то и он не-верен. Если бы дело обстояло действительно так, как утверждают, то в Соединенных Штатах ощущался бы избыток инженеров, а получается как раз наоборот: страна испытывает очень большой дефицит инженерных кадров. И здесь причина не только в математике, знание которой предполагает профессия инженера. Требования этой профессии не такие уж безмерные, и даже американец, с его слабой общеобразовательной подготовкой, может овладеть ею, И все же инженеров в США не хватает.
За последние годы страна ежегодно получала в среднем 35 тысяч инженеров, а некоторые даже утверждают, что 45 тысяч. Но и эта цифра невелика для такой страны, как Соединенные Штаты, ибо если исходить даже из 45 тысяч, то все равно страна получает каждый год на 30 тысяч инженеров меньше, чем ей необходимо. К этому следует добавить, что из всех этих инженеров лишь небольшую часть можно назвать высококвалифицированными специалистами, главным образом тех, кто получил образование в частных технических колледжах (в 1960 году таких колледжей насчитывалось 190). Некоторые из них могли бы готовить очень неплохие кадры, но, как правило, эти частные заведения располагают лишь небольшими лабораториями, малым количеством наглядных пособий и очень слабым штатом хороших преподавателей: высококвалифицированные инженеры предпочитают работать в промышленности, и преподавательская деятельность их мало привлекает.
Таким образом, возможности технических колледжей и институтов крайне ограничены. Исключение составляют только два учебных заведения (не частные, а государственные), являющиеся гордостью страны. Это Массачусетский технологический институт на востоке страны и Калифорнийский технологический институт - на западе.
Жалобы на нехватку инженеров громко раздавались еще в XIX веке* Во второй половине XIX столетия железнодорожные компании США делали европейцам самые заманчивые предложения, чтобы ликвидировать дефицит в специалистах. В Америке не хватало не только инженеров, но даже механиков. Это положение существенно не изменилось и до нашего времени. В 1948 году комиссар промышленности штата Нью-Йорк (один из немногих, имеющих доступ к достоверной статистике) отмечал, что «в стране очень много адвокатов и слишком мало механиков. Нехватка механиков столь велика, что становится чрезвычайно сомнительным, смогут ли Соединенные Штаты в случае национальной опасности преодолеть трудности в области промышленности». Показательно, что этот комиссар объясняет нехватку механиков не плохой постановкой технического обучения в стране, а тем, что, мол, иммиграционные законы последних лет оказываются недостаточно «реалистичными».
Это звучит несколько странно, но только для ушей европейца. Лишь европеец пребывает в убеждении, что в США готовится масса выдающихся технических специалистов. Американец (тот, что не плетется в хвосте газетной демагогии, а разбирается во всем сам) знает, что не хватает иммигрантов.
Вот уже более века Соединенные Штаты живут за счет интеллигенции и рабочих Европы (прежде всего Европы). После первой мировой войны из-за ограничительного иммиграционного законодательства приток иммигрантов резко сократился, и с 1930 по 1940 год число людей, переселившихся в Соединенные Штаты, составило 526 тысяч человек, то есть менее 50 тысяч в год. -Такое уменьшение притока рабочей силы не могло не отразиться на социальной жизни страны, И отразилось. Прежде всего образовался острый дефицит в специалистах тех профессий, к которым сами американцы особой склонности не питают, то есть не стало инженеров и техников.
Чтобы ликвидировать нехватку технических специалистов, были приняты срочные меры. Иммиграционные квоты остались прежними, но в США стали пускать почти исключительно специалистов тех профессий, в которых ощущался особо острый недостаток. Таким образом, с 1948 по 1961 год Соединенным Штатам удалось привлечь для работы в промышленности около 30 тысяч европейских инженеров. В поисках инженеров были прочесаны все страны Европы. Из общего числа набранных специалистов свыше 80 процентов были инженера¬ми высокой квалификации. Если сравнить цифру с числом американцев, получивших за это же время высшее техническое образование в Массачусетском и Калифорнийском институтах, то европейцы составят свыше 20 процентов специалистов, подготовленных в самих Соединенных Штатах.
Но не только промышленность страдала от недостатка технических кадров. Аналогичное положение сложилось в армии и во флоте. Когда вице-адмирал Риковер получил задание построить первую американскую атомную подводную лодку, обнаружилось, что из-за нехватки высококвалифицированных инженеров он не сможет справиться с возложенной на него задачей в установленный срок. Возможности высших технических учебных заведений, имевшихся в стране, были далеко не достаточными, чтобы покрыть этот дефицит. Для подготовки молодых кадров технических специалистов на будущие годы Риковер вынужден был настоять на открытии специальной школы военно-морских инженеров.
Немногим лучше обстоят дела и в других, нетехнических, областях науки.
Известный печатный орган, бюллетень Федерации американских ученых, в 1950 году писал; «Нехватка научных кадров вызывает тревогу». В 1962 году эта нехватка стала не столько значительной, что потребовалось вмешательство правительства. В од¬ной из корреспонденции из Вашингтона от 16 декабря 1962 года говорилось, что на основании доклада своего так называемого консультативного комитета президент Кеннеди принял решение просить конгресс о выделении значительных средств на под¬готовку специалистов естественных наук. Как сообщала 17 декабря на своей первой полосе газета «Нью-Йорк геральд трибюн», комитет предупреждал президента, что «нация окажется неспособной решать насущные проблемы обороны и науки, если не будут приняты срочные меры...».
При таких обстоятельствах нет ничего удивительного, что США прочесывают все европейские страны не только в поисках инженеров, но и ученых. Фридрих Великий охотился за хорватами, без которых не мог воевать, а в наши дни американцы по ТОЙ же самой причине охотятся за физиками. Пожалуй, нет ни одного европейского физика с именем, которого в послевоенные годы не обхаживали бы американцы, стремясь использовать его в своих целях.
Уже несколько лет в Брюсселе работает одно американское бюро, которое занимается не чем иным, как изучением жизни и деятельности ученых европейского континента и Великобритании с тем, чтобы любого представляющего ценность для США ученого увезти за океан. Информация о деятельности бюро появилась в прессе еще в сентябре 1959 года.
«Существующий в Брюсселе и работающий по заданию министерства обороны США штаб постоянно и систематически изучает работу высших учебных заведений, научно-исследовательских институтов и научных конгрессов в Западной Германии. Этому штабу поставлена задача охватить всех талантливых ученых в области естественных наук и предложить им работать для Соединенных Штатов. Специалисты полагают, что до настоящего времени подобные предложения приняли около 2 тысяч западногерманских естествоиспытателей».
Эти данные можно дополнить. Помимо указанных 2 тысяч естествоиспытателей и 30 тысяч инженеров, после окончания войны американские иммиграционные визы (а их, как известно, выдают не каждому) получили 14 тысяч врачей и 28 тысяч медицинских сестер. Да и число естествоиспытателей (2 тысячи), вероятно, занижено.
Статистические данные об иммиграции свидетельствуют о том, что за тот же период в Соединенные Штаты переселилось 4 900 химиков и почти 1 100 физиков. Это значит, что в США иммигрировало в общей сложности 6 тысяч специалистов в области естественных наук, из которых две трети приходятся на долю ФРГ.
Эти факты настолько очевидны, что приходится только удивляться, как могут Соединенные Штаты оспаривать их. Но это случается. Национальная гордость не позволяет им признаться, что они богаты во всем, кроме того, что им больше всего необходимо. Нет ни одного средства, которое не было бы использовано американцами для поддержания фикции, будто их общество располагает в избытке всем, в том числе и учеными, В марте 1963 года, когда английский министр просвещения лорд Квентин Хэлшем публично пожаловался, что «высасывание» английских ученых опустошает университеты Великобритании и пополняет американские высшие учебные заведения, что, как он заявил, является следствием «ущербного образования в Соединенных Штатах», это меткое замечание вызвало в США бурю негодования. Вмешался даже государственный департамент и дал своему послу в Лондоне указание позаботиться о том, чтобы Оксфордский университет, собиравшийся через несколько дней присвоить лорду Хэлшему звание почетного доктора, воздержался от своего намерения, И Оксфордский университет пошел навстречу этому домогательству. При этом Соединенные Штаты воспользовались старым, но всегда безотказным приемом; некоторым профессорам, на чью поддержку американцы могли рассчитывать, рекомендовали выступить с протестом против присуждения Хэлшему почетного звания, а сами инспираторы этой акции, конечно, остались в тени профессорских мантий. И что же? Министр просвещения Великобритании так и не по-лучил почетного звания!
Было бы ошибкой полагать, что недостаток ученых можно ликвидировать путем каких-то правительственных мер, например, путем предоставления особых льгот работающим в области естественных наук, или путем увеличения окладов (как это было сделано для атомников, чьи оклады значительно повышены), или путем установления премий, или какими-либо другими способами, Идя этими путями, может быть, и удалось бы добиться невероятных успехов, но
только если эти поощрительные меры распространить на тех, кто уже овладел такой профессией. Возможность же заменить подобного рода обещаниями тех, кто этой профессии еще не имеет, и заставить их овладевать ею слишком призрачна.
Одаренный молодой человек стремится, как правило, стать юристом. Став им, он при известных обстоятельствах может достигнуть такого высокого имущественного положения, которого ученый (и, разумеется, специалист в области естественных наук) не достигнет никогда. Будучи ученым, он не займет никакого общественного положения, а если и займет, то очень незначительное. И в этой ситуации он ничего изменить не может.
Работает ученый в промышленности - на него смотрят как на служащего (даже если он руководитель на предприятии), преподает в университете - он все равно учитель, каким бы способным и знаменитым он ни был. Бывают иногда исключения, если, на¬пример, ученый получит Нобелевскую премию, но такие случаи чрезвычайно редки.
Положение ученого в США более благоприятно, чем, скажем, положение школьного учителя, но его профессии присущ тот же недостаток; ученый тоже выпадает из числа «чистых» производителей материальных ценностей. То обстоятельство, что специалистам, работающим в США в области ядерной физики, начиная с 1945 года придается все большее значение, не должно вводить в заблуждение. До этого ими тоже никто не интересовался, И если сейчас к ним проявляется повышенный интерес и они окружены вниманием, то происходит это отнюдь не потому, что вдруг признали ценность их научной деятельности. Дело в том, что их работа приобрела большое экономическое и военное значение. Стало выгодно - при определенных условиях - покупать акции предприятия, на котором лабораторией руководит физик или химик.
Социальное положение ученого как такового, несмотря на все кажущиеся изменения, осталось в Америке прежним, И это сразу же начинает ощущать любой молодой человек, как только он соприкоснется с такой областью деятельности, которой никто не занимается. Лет двадцать назад в Калифорнийском университете один студент решил изучать древнегреческий язык. Он был единственным из 20 тысяч студентов университета и прилагал немалые усилия, чтобы сблизиться с другими студентами, стать настоящим товарищем в студенческом коллективе. Но все его старания были тщетны, хотя юноша обладал уживчивым характером. Но он был тих, задумчив, углублен в себя, спортом почти не занимался, много и красиво говорить не умел. И товарищи по университету отвернулись от парня: у него не было того, что было у всех других. На него смотрели свысока, с некоторым пренебрежением. В крупных университетах Европы подобное отношение к товарищу исключено. Будь он в Европе, у него всегда была вы группа друзей, которые видели бы в нем «восходящее светило». (Он и на самом деле стал одним из ведущих специалистов классической филологии.) Но в Соединенных Штатах такого быть не может - «Восходящее светило» - это человек, который будет зарабатывать большие деньги. А что зарабатывает филолог-классик?
В США место человека в обществе определяется его имущественным положением. В коридорах Гарвардского университета в разговоре между студентами нередко можно услышать примерно такую реплику: «Это, видимо, хороший профессор: получает пятнадцать тысяч долларов».
Как же можно в такой духовной атмосфере вырастить поколение высококвалифицированных ученых?
Если правда, что система образования является индексом, характеризующим уровень культуры страны, то можно сказать, что в Соединенных Штатах этот уровень не слишком высок. Культуру часто путают с комфортом или хорошими манерами и поэтому нередко приходят не к тем выводам. И действительно, дать точное определение понятия «культура» нелегко. Культура не всегда там, где много читают. Но можно смело сказать, что там, где много читают, она встречается чаще, чем там, где не читают.
Если посмотреть на Соединенные Штаты с этой точки зрения, то результаты опять-таки окажутся малоудовлетворительными. В средней и высшей школах, редко кто способен пробудить у молодежи жажду знаний. Американец читает мало, а если и читает, то отдает предпочтение журналам.
Во Франции, Италии, Германии, Англии, в скандинавских странах, пожалуй, нет ни одного населенного пункта с 10 тысячами жителей, где не было бы книжного магазина. Чтобы убедиться в том, что в этих странах книги читают, не нужно рыться в статистических данных: там это и так видно. В Соединенных Штатах этого не увидишь.
Перед первой мировой войной во всех сорока восьми штатах страны насчитывалось не более 500-600 книжных магазинов. В 1936 году их было около 1 тысячи, а к 1950 году их количество возросло до 1 456.
Тот факт, что американцы читают мало книг, подтверждается результатами опросов и статистическими данными. В 1958 году было установлено, что только 17 процентов взрослого населения, или менее 4 миллионов человек, берут в руки книгу часто или от случая к случаю.
Число читающих журналы - основной литературы молодого поколения американцев-значительно больше. В 1948 году журнал «Тайм» читали 33,9 процента всех студентов страны, «Лайф» - 42 процента. Рекорд побил «Ридерс дайджест» - 46,5 процента. Так как при отборе информации, иллюстративного материала, рассказов, новелл или комментариев очень часто преследуются политические цели, то все три названных журнала представляют собой важнейшее средство создания общественного мнения. Одновременно они создают тот конформизм, который, прежде чем по¬пасть на европейский берег, уже обосновался в Соединенных Штатах. В этом «Тайм» сам вынужден признать свою вину. Анализ статистических данных о читателях «Тайм», пишет журнал, показал, что даже те из них, которые уже окончили колледжи и университеты, «образуют поразительно однородную группу»: по всем решающим вопросам они придерживаются тех же позиций, что и «Тайм».
Еще более наглядное представление об интеллектуальном уровне населения страны дают комиксы. Исследования, проведенные газетой «Нью-Йорк геральд трибюн» (в каждом воскресном выпуске для Америки она отводит от шести до восьми полос комик¬сам), показали, что 82 процента всех читателей (из них 79 процентов женщин) читают комиксы, в то время как лишь 43 про¬цента мужчин (и соответственно 27 процентов женщин) читают передовые статьи и только 28 процентов (соответственно 10 процентов женщин)-финансовый раздел. Есть только один-единственный раздел, который пользуется чуть ли не всеобщей популярностью, - это спортивная информация. Его читают почти регулярно 78 процентов мужчин (но только 38 процентов женщин).
Комиксы появляются не только в газетах - их публикуют в виде отдельных журналов, брошюр и малоформатных книжек! Тиражи и прибыли, получаемые от этих публикаций, далеко превосходят тиражи и при-были книжных изданий. Специальный коми¬тет по изучению проблем издания комиксов отмечал в декабре 1951 года, что в предшествовавшие годы этой продукции еженедельно продавалось в среднем 20 миллионов экземпляров (80 миллионов в месяц), а ежемесячная чистая прибыль от них составляла 18 миллионов долларов.
Полагаем, что темы комиксов всем известны. Иногда попадаются и неплохие картинки, но это бывает очень редко. Подавляющее большинство комиксов рассчитано на удовлетворение самых примитивных и низменных чувств и влечений. Это достигается не только подбором самих картинок, но и соответствующими текстами. Лексикон комиксов беден и, как правило, заимствуется из бульварных романов. Нередко диалоги ведутся на жаргоне с соответствующими грамматическими и стилистическими ошибками. Часто встречаются, например, такие тексты: «Мужчины были заколоты кинжалами, и им отрезали руки, ноги и головы»; «Женщин уволокли» (синоним глагола «изнасиловали».-Л. М.); «Очаровательную девушку убили на алтаре»; «С невесты содрали кожу»; «Кулаки, бьющие в лицо, решают все проблемы».
Известный американский психиатр доктор Штрекер двадцать лет назад решился сказать: «В Соединенных Штатах царит всеобщая незрелость».
Так же весьма любопытна аналитическая записка НАТО об образовании в СССР, 1959 год, которую я нашел в блоге у forward2ussr ( смотри пост) Выводы в ней хорошо коррелируются со статьей "Уродование молодежи".
Такая вот пища для размышлений, помимо регулярных наблюдений, общения с жертвами антипросвещения и чтения свежих новостей о нововведениях в школах/ВУЗах. Журнал Наука и жизнь 60-х годов вообще радует, воспитавший поколение грамотных людей, у которых повезло учиться, он вполне может дать фору многим популярным "научным" журналам, в которых зачастую печатают всякую ересь. Особо печально, что благодаря всем негативным тенденциям даже вроде бы образованные и не глупые люди морально скатываются в архаику и живут нелепыми глюками. Выражаясь языком вышеупомянутого Штреккера: " Вокруг царит всеобщая незрелость!"
Представленные материалы хорошо подтверждают факт целенаправленного разрушения системы образования. Об этом и не только можете узнать из выступления Андрея Фурсова:
Самыми обескураживающими являются цифры, характеризующие положение в области математики. Нехватка первоклассных математиков ощущается в самых различных отраслях, и прежде всего в строительстве военных самолетов, ракет, космических кораблей, атомных подводных лодок и других современных боевых технических средств. Большое число технических неполадок объясняется именно нехваткой математиков.
Один американский математик, родившийся в России, заметил в 1962 году, после поездки по Советскому Союзу:
«Русские, прежде чем строить, чертят и считают, мы же сначала строим, а потом чертим и считаем. Что касается дифференциальных исчислений в неевклидовом пространстве, то в этом они опередили нас лет на десять-пятнадцать».
В Соединенных Штатах понимают всю катастрофичность такого положения, но что делать не знают. Когда было сообщено о малом числе ученых, получивших степень доктора в 1959/60 году, американские математики, встревоженные таким положением, собрались в январе 1961 года на свой съезд - они надеялись найти средства повысить интерес к математике* Но результаты работы съезда не оправдали затрат.
Газета «Нью-Йорк тайме», признавшая важность съезда математиков настолько, что направила туда своего корреспондента, обобщила результаты заседаний в таких меланхолических словах:
«Квалифицированного пополнения математиков в настоящий момент нет… Эту проблему усложняет еще больше то обстоятельство, что математики, обладающие творческой фантазией, - явление очень редкое...»
Нехватку математиков иногда оправдывают тем, что, дескать, математика, как и музыка, требует особых способностей, что, мол, есть целые семьи математиков, как во все времена были семьи музыкантов, и что именно этих «семейных способностей» как раз и нет в Соединенных Штатах. Говорят также, что из всех наук математика - самая абстрактная, а по своему складу ума и характера американец больше тяготеет к конкретному и практическому. Но все это не так.
Первый аргумент несостоятелен хотя бы потому, что нельзя говорить об отсутствии талантов, пока отсутствует стремление развивать их в начальной и средней школах. Что касается второго аргумента, то и он не-верен. Если бы дело обстояло действительно так, как утверждают, то в Соединенных Штатах ощущался бы избыток инженеров, а получается как раз наоборот: страна испытывает очень большой дефицит инженерных кадров. И здесь причина не только в математике, знание которой предполагает профессия инженера. Требования этой профессии не такие уж безмерные, и даже американец, с его слабой общеобразовательной подготовкой, может овладеть ею, И все же инженеров в США не хватает.
За последние годы страна ежегодно получала в среднем 35 тысяч инженеров, а некоторые даже утверждают, что 45 тысяч. Но и эта цифра невелика для такой страны, как Соединенные Штаты, ибо если исходить даже из 45 тысяч, то все равно страна получает каждый год на 30 тысяч инженеров меньше, чем ей необходимо. К этому следует добавить, что из всех этих инженеров лишь небольшую часть можно назвать высококвалифицированными специалистами, главным образом тех, кто получил образование в частных технических колледжах (в 1960 году таких колледжей насчитывалось 190). Некоторые из них могли бы готовить очень неплохие кадры, но, как правило, эти частные заведения располагают лишь небольшими лабораториями, малым количеством наглядных пособий и очень слабым штатом хороших преподавателей: высококвалифицированные инженеры предпочитают работать в промышленности, и преподавательская деятельность их мало привлекает.
Таким образом, возможности технических колледжей и институтов крайне ограничены. Исключение составляют только два учебных заведения (не частные, а государственные), являющиеся гордостью страны. Это Массачусетский технологический институт на востоке страны и Калифорнийский технологический институт - на западе.
Жалобы на нехватку инженеров громко раздавались еще в XIX веке* Во второй половине XIX столетия железнодорожные компании США делали европейцам самые заманчивые предложения, чтобы ликвидировать дефицит в специалистах. В Америке не хватало не только инженеров, но даже механиков. Это положение существенно не изменилось и до нашего времени. В 1948 году комиссар промышленности штата Нью-Йорк (один из немногих, имеющих доступ к достоверной статистике) отмечал, что «в стране очень много адвокатов и слишком мало механиков. Нехватка механиков столь велика, что становится чрезвычайно сомнительным, смогут ли Соединенные Штаты в случае национальной опасности преодолеть трудности в области промышленности». Показательно, что этот комиссар объясняет нехватку механиков не плохой постановкой технического обучения в стране, а тем, что, мол, иммиграционные законы последних лет оказываются недостаточно «реалистичными».
Это звучит несколько странно, но только для ушей европейца. Лишь европеец пребывает в убеждении, что в США готовится масса выдающихся технических специалистов. Американец (тот, что не плетется в хвосте газетной демагогии, а разбирается во всем сам) знает, что не хватает иммигрантов.
Вот уже более века Соединенные Штаты живут за счет интеллигенции и рабочих Европы (прежде всего Европы). После первой мировой войны из-за ограничительного иммиграционного законодательства приток иммигрантов резко сократился, и с 1930 по 1940 год число людей, переселившихся в Соединенные Штаты, составило 526 тысяч человек, то есть менее 50 тысяч в год. -Такое уменьшение притока рабочей силы не могло не отразиться на социальной жизни страны, И отразилось. Прежде всего образовался острый дефицит в специалистах тех профессий, к которым сами американцы особой склонности не питают, то есть не стало инженеров и техников.
Чтобы ликвидировать нехватку технических специалистов, были приняты срочные меры. Иммиграционные квоты остались прежними, но в США стали пускать почти исключительно специалистов тех профессий, в которых ощущался особо острый недостаток. Таким образом, с 1948 по 1961 год Соединенным Штатам удалось привлечь для работы в промышленности около 30 тысяч европейских инженеров. В поисках инженеров были прочесаны все страны Европы. Из общего числа набранных специалистов свыше 80 процентов были инженера¬ми высокой квалификации. Если сравнить цифру с числом американцев, получивших за это же время высшее техническое образование в Массачусетском и Калифорнийском институтах, то европейцы составят свыше 20 процентов специалистов, подготовленных в самих Соединенных Штатах.
Но не только промышленность страдала от недостатка технических кадров. Аналогичное положение сложилось в армии и во флоте. Когда вице-адмирал Риковер получил задание построить первую американскую атомную подводную лодку, обнаружилось, что из-за нехватки высококвалифицированных инженеров он не сможет справиться с возложенной на него задачей в установленный срок. Возможности высших технических учебных заведений, имевшихся в стране, были далеко не достаточными, чтобы покрыть этот дефицит. Для подготовки молодых кадров технических специалистов на будущие годы Риковер вынужден был настоять на открытии специальной школы военно-морских инженеров.
Немногим лучше обстоят дела и в других, нетехнических, областях науки.
Известный печатный орган, бюллетень Федерации американских ученых, в 1950 году писал; «Нехватка научных кадров вызывает тревогу». В 1962 году эта нехватка стала не столько значительной, что потребовалось вмешательство правительства. В од¬ной из корреспонденции из Вашингтона от 16 декабря 1962 года говорилось, что на основании доклада своего так называемого консультативного комитета президент Кеннеди принял решение просить конгресс о выделении значительных средств на под¬готовку специалистов естественных наук. Как сообщала 17 декабря на своей первой полосе газета «Нью-Йорк геральд трибюн», комитет предупреждал президента, что «нация окажется неспособной решать насущные проблемы обороны и науки, если не будут приняты срочные меры...».
При таких обстоятельствах нет ничего удивительного, что США прочесывают все европейские страны не только в поисках инженеров, но и ученых. Фридрих Великий охотился за хорватами, без которых не мог воевать, а в наши дни американцы по ТОЙ же самой причине охотятся за физиками. Пожалуй, нет ни одного европейского физика с именем, которого в послевоенные годы не обхаживали бы американцы, стремясь использовать его в своих целях.
Уже несколько лет в Брюсселе работает одно американское бюро, которое занимается не чем иным, как изучением жизни и деятельности ученых европейского континента и Великобритании с тем, чтобы любого представляющего ценность для США ученого увезти за океан. Информация о деятельности бюро появилась в прессе еще в сентябре 1959 года.
«Существующий в Брюсселе и работающий по заданию министерства обороны США штаб постоянно и систематически изучает работу высших учебных заведений, научно-исследовательских институтов и научных конгрессов в Западной Германии. Этому штабу поставлена задача охватить всех талантливых ученых в области естественных наук и предложить им работать для Соединенных Штатов. Специалисты полагают, что до настоящего времени подобные предложения приняли около 2 тысяч западногерманских естествоиспытателей».
Эти данные можно дополнить. Помимо указанных 2 тысяч естествоиспытателей и 30 тысяч инженеров, после окончания войны американские иммиграционные визы (а их, как известно, выдают не каждому) получили 14 тысяч врачей и 28 тысяч медицинских сестер. Да и число естествоиспытателей (2 тысячи), вероятно, занижено.
Статистические данные об иммиграции свидетельствуют о том, что за тот же период в Соединенные Штаты переселилось 4 900 химиков и почти 1 100 физиков. Это значит, что в США иммигрировало в общей сложности 6 тысяч специалистов в области естественных наук, из которых две трети приходятся на долю ФРГ.
Эти факты настолько очевидны, что приходится только удивляться, как могут Соединенные Штаты оспаривать их. Но это случается. Национальная гордость не позволяет им признаться, что они богаты во всем, кроме того, что им больше всего необходимо. Нет ни одного средства, которое не было бы использовано американцами для поддержания фикции, будто их общество располагает в избытке всем, в том числе и учеными, В марте 1963 года, когда английский министр просвещения лорд Квентин Хэлшем публично пожаловался, что «высасывание» английских ученых опустошает университеты Великобритании и пополняет американские высшие учебные заведения, что, как он заявил, является следствием «ущербного образования в Соединенных Штатах», это меткое замечание вызвало в США бурю негодования. Вмешался даже государственный департамент и дал своему послу в Лондоне указание позаботиться о том, чтобы Оксфордский университет, собиравшийся через несколько дней присвоить лорду Хэлшему звание почетного доктора, воздержался от своего намерения, И Оксфордский университет пошел навстречу этому домогательству. При этом Соединенные Штаты воспользовались старым, но всегда безотказным приемом; некоторым профессорам, на чью поддержку американцы могли рассчитывать, рекомендовали выступить с протестом против присуждения Хэлшему почетного звания, а сами инспираторы этой акции, конечно, остались в тени профессорских мантий. И что же? Министр просвещения Великобритании так и не по-лучил почетного звания!
Было бы ошибкой полагать, что недостаток ученых можно ликвидировать путем каких-то правительственных мер, например, путем предоставления особых льгот работающим в области естественных наук, или путем увеличения окладов (как это было сделано для атомников, чьи оклады значительно повышены), или путем установления премий, или какими-либо другими способами, Идя этими путями, может быть, и удалось бы добиться невероятных успехов, но
только если эти поощрительные меры распространить на тех, кто уже овладел такой профессией. Возможность же заменить подобного рода обещаниями тех, кто этой профессии еще не имеет, и заставить их овладевать ею слишком призрачна.
Одаренный молодой человек стремится, как правило, стать юристом. Став им, он при известных обстоятельствах может достигнуть такого высокого имущественного положения, которого ученый (и, разумеется, специалист в области естественных наук) не достигнет никогда. Будучи ученым, он не займет никакого общественного положения, а если и займет, то очень незначительное. И в этой ситуации он ничего изменить не может.
Работает ученый в промышленности - на него смотрят как на служащего (даже если он руководитель на предприятии), преподает в университете - он все равно учитель, каким бы способным и знаменитым он ни был. Бывают иногда исключения, если, на¬пример, ученый получит Нобелевскую премию, но такие случаи чрезвычайно редки.
Положение ученого в США более благоприятно, чем, скажем, положение школьного учителя, но его профессии присущ тот же недостаток; ученый тоже выпадает из числа «чистых» производителей материальных ценностей. То обстоятельство, что специалистам, работающим в США в области ядерной физики, начиная с 1945 года придается все большее значение, не должно вводить в заблуждение. До этого ими тоже никто не интересовался, И если сейчас к ним проявляется повышенный интерес и они окружены вниманием, то происходит это отнюдь не потому, что вдруг признали ценность их научной деятельности. Дело в том, что их работа приобрела большое экономическое и военное значение. Стало выгодно - при определенных условиях - покупать акции предприятия, на котором лабораторией руководит физик или химик.
Социальное положение ученого как такового, несмотря на все кажущиеся изменения, осталось в Америке прежним, И это сразу же начинает ощущать любой молодой человек, как только он соприкоснется с такой областью деятельности, которой никто не занимается. Лет двадцать назад в Калифорнийском университете один студент решил изучать древнегреческий язык. Он был единственным из 20 тысяч студентов университета и прилагал немалые усилия, чтобы сблизиться с другими студентами, стать настоящим товарищем в студенческом коллективе. Но все его старания были тщетны, хотя юноша обладал уживчивым характером. Но он был тих, задумчив, углублен в себя, спортом почти не занимался, много и красиво говорить не умел. И товарищи по университету отвернулись от парня: у него не было того, что было у всех других. На него смотрели свысока, с некоторым пренебрежением. В крупных университетах Европы подобное отношение к товарищу исключено. Будь он в Европе, у него всегда была вы группа друзей, которые видели бы в нем «восходящее светило». (Он и на самом деле стал одним из ведущих специалистов классической филологии.) Но в Соединенных Штатах такого быть не может - «Восходящее светило» - это человек, который будет зарабатывать большие деньги. А что зарабатывает филолог-классик?
В США место человека в обществе определяется его имущественным положением. В коридорах Гарвардского университета в разговоре между студентами нередко можно услышать примерно такую реплику: «Это, видимо, хороший профессор: получает пятнадцать тысяч долларов».
Как же можно в такой духовной атмосфере вырастить поколение высококвалифицированных ученых?
Если правда, что система образования является индексом, характеризующим уровень культуры страны, то можно сказать, что в Соединенных Штатах этот уровень не слишком высок. Культуру часто путают с комфортом или хорошими манерами и поэтому нередко приходят не к тем выводам. И действительно, дать точное определение понятия «культура» нелегко. Культура не всегда там, где много читают. Но можно смело сказать, что там, где много читают, она встречается чаще, чем там, где не читают.
Если посмотреть на Соединенные Штаты с этой точки зрения, то результаты опять-таки окажутся малоудовлетворительными. В средней и высшей школах, редко кто способен пробудить у молодежи жажду знаний. Американец читает мало, а если и читает, то отдает предпочтение журналам.
Во Франции, Италии, Германии, Англии, в скандинавских странах, пожалуй, нет ни одного населенного пункта с 10 тысячами жителей, где не было бы книжного магазина. Чтобы убедиться в том, что в этих странах книги читают, не нужно рыться в статистических данных: там это и так видно. В Соединенных Штатах этого не увидишь.
Перед первой мировой войной во всех сорока восьми штатах страны насчитывалось не более 500-600 книжных магазинов. В 1936 году их было около 1 тысячи, а к 1950 году их количество возросло до 1 456.
Тот факт, что американцы читают мало книг, подтверждается результатами опросов и статистическими данными. В 1958 году было установлено, что только 17 процентов взрослого населения, или менее 4 миллионов человек, берут в руки книгу часто или от случая к случаю.
Число читающих журналы - основной литературы молодого поколения американцев-значительно больше. В 1948 году журнал «Тайм» читали 33,9 процента всех студентов страны, «Лайф» - 42 процента. Рекорд побил «Ридерс дайджест» - 46,5 процента. Так как при отборе информации, иллюстративного материала, рассказов, новелл или комментариев очень часто преследуются политические цели, то все три названных журнала представляют собой важнейшее средство создания общественного мнения. Одновременно они создают тот конформизм, который, прежде чем по¬пасть на европейский берег, уже обосновался в Соединенных Штатах. В этом «Тайм» сам вынужден признать свою вину. Анализ статистических данных о читателях «Тайм», пишет журнал, показал, что даже те из них, которые уже окончили колледжи и университеты, «образуют поразительно однородную группу»: по всем решающим вопросам они придерживаются тех же позиций, что и «Тайм».
Еще более наглядное представление об интеллектуальном уровне населения страны дают комиксы. Исследования, проведенные газетой «Нью-Йорк геральд трибюн» (в каждом воскресном выпуске для Америки она отводит от шести до восьми полос комик¬сам), показали, что 82 процента всех читателей (из них 79 процентов женщин) читают комиксы, в то время как лишь 43 про¬цента мужчин (и соответственно 27 процентов женщин) читают передовые статьи и только 28 процентов (соответственно 10 процентов женщин)-финансовый раздел. Есть только один-единственный раздел, который пользуется чуть ли не всеобщей популярностью, - это спортивная информация. Его читают почти регулярно 78 процентов мужчин (но только 38 процентов женщин).
Комиксы появляются не только в газетах - их публикуют в виде отдельных журналов, брошюр и малоформатных книжек! Тиражи и прибыли, получаемые от этих публикаций, далеко превосходят тиражи и при-были книжных изданий. Специальный коми¬тет по изучению проблем издания комиксов отмечал в декабре 1951 года, что в предшествовавшие годы этой продукции еженедельно продавалось в среднем 20 миллионов экземпляров (80 миллионов в месяц), а ежемесячная чистая прибыль от них составляла 18 миллионов долларов.
Полагаем, что темы комиксов всем известны. Иногда попадаются и неплохие картинки, но это бывает очень редко. Подавляющее большинство комиксов рассчитано на удовлетворение самых примитивных и низменных чувств и влечений. Это достигается не только подбором самих картинок, но и соответствующими текстами. Лексикон комиксов беден и, как правило, заимствуется из бульварных романов. Нередко диалоги ведутся на жаргоне с соответствующими грамматическими и стилистическими ошибками. Часто встречаются, например, такие тексты: «Мужчины были заколоты кинжалами, и им отрезали руки, ноги и головы»; «Женщин уволокли» (синоним глагола «изнасиловали».-Л. М.); «Очаровательную девушку убили на алтаре»; «С невесты содрали кожу»; «Кулаки, бьющие в лицо, решают все проблемы».
Известный американский психиатр доктор Штрекер двадцать лет назад решился сказать: «В Соединенных Штатах царит всеобщая незрелость».
Так же весьма любопытна аналитическая записка НАТО об образовании в СССР, 1959 год, которую я нашел в блоге у forward2ussr ( смотри пост) Выводы в ней хорошо коррелируются со статьей "Уродование молодежи".
Такая вот пища для размышлений, помимо регулярных наблюдений, общения с жертвами антипросвещения и чтения свежих новостей о нововведениях в школах/ВУЗах. Журнал Наука и жизнь 60-х годов вообще радует, воспитавший поколение грамотных людей, у которых повезло учиться, он вполне может дать фору многим популярным "научным" журналам, в которых зачастую печатают всякую ересь. Особо печально, что благодаря всем негативным тенденциям даже вроде бы образованные и не глупые люди морально скатываются в архаику и живут нелепыми глюками. Выражаясь языком вышеупомянутого Штреккера: " Вокруг царит всеобщая незрелость!"
Представленные материалы хорошо подтверждают факт целенаправленного разрушения системы образования. Об этом и не только можете узнать из выступления Андрея Фурсова:
Click to view