Январь-Февраль
Утром, сквозь сон, я слышу, как поворачивается ключ в замке, не открывая глаз, выхожу навстречу, прижимаюсь к твоей холодной щеке.
Другим утром я просыпаюсь одна, готовлю завтрак и угощаю им соседскую кошку.
Иногда утро все измазано серой акварельной краской, ее подтеки видны на окнах.
А бывает, что меня будит солнце, бьющее в мои окна светом, и ветер, выводящий на самой высокой ноте свою февральскую песню.
Все эти лоскутки разных оттенков и материалов я сохраню здесь, чтобы после, в этом тянущем и ноющем после, смотреть на них, прикасаться к ним, сохранять всё, что сейчас в нас.
*****
Когда мама читает книги, взятые с моей полки, я чувствую тревогу и напряжение, такие же как, когда в разговоре она вдруг задает мне вопрос: «тебя это волнует?». Она становится похожей на врача в белом халате и со скальпелем в руке, который хочет вскрыть мою голову и разгадать, что значат все эти мысли, какое отношение они имеют к моей жизни. Она высказывает своё мнение о моих книгах, с той же категоричностью, с какой врачи ставят диагнозы своим пациентам. Мне жалко мои книги, жалко как живых людей, которые поделились со мной своими мыслями, переживаниями, жизнями, красотой, пережёванными и перемолотыми в прочитанные по дороге на работу выхолощенные слова.