Венеция
По-чешски Венеция назвается Benatki. Либо в местных книжных на всех языках продают путеводители про Венецию, и только для чехов упрямо торгуют книжками про другой город.
Помимо визита на кладбище, где нет касс и куда нам (да, я снова про общественный транспорт!) продали билеты в один конец (!), помимо посещения острова Мурано, который не имеет ничего общего с Ниссаном, и алчной скупки сувениров: катались на гондоле с поющим гондольеро по грандканалу. Гондольеро, полностью компенсируя название своей профессии и средства передвижения пел что-то про то, как солнце садится в море, как лепестки роз превращаются в блики на воде и про то как ловко он везет этих двух, не говорящих по-итальянски обезьян по сокращенной программе, о чем они, чурки понаехавшие, никогда не узнают, романтично обмнимаясь, проплывая под каждым живописным дворцом красивейшего из городов.
А еще, в последний вечер ужиная на набережной того же грандканала, непосредственно за столиком под балконами консульства Монако, мы бросали кусочки чиабатты в канал, и стаи голодных сардин, или кто они там, эти жадные рыбы сантиметров по двадцать, стаями бросались на эти куски хлеба, раздирая и его, и воду пеня похлеще блендера, так, что казалось вот-вот канал вскипит и зальет набережную смесью морской воды, пены, чиабатты и голодных рыбьих ртов, хватающих воздух.
Завтра обратно на материк.
Но не сразу.
Помимо визита на кладбище, где нет касс и куда нам (да, я снова про общественный транспорт!) продали билеты в один конец (!), помимо посещения острова Мурано, который не имеет ничего общего с Ниссаном, и алчной скупки сувениров: катались на гондоле с поющим гондольеро по грандканалу. Гондольеро, полностью компенсируя название своей профессии и средства передвижения пел что-то про то, как солнце садится в море, как лепестки роз превращаются в блики на воде и про то как ловко он везет этих двух, не говорящих по-итальянски обезьян по сокращенной программе, о чем они, чурки понаехавшие, никогда не узнают, романтично обмнимаясь, проплывая под каждым живописным дворцом красивейшего из городов.
А еще, в последний вечер ужиная на набережной того же грандканала, непосредственно за столиком под балконами консульства Монако, мы бросали кусочки чиабатты в канал, и стаи голодных сардин, или кто они там, эти жадные рыбы сантиметров по двадцать, стаями бросались на эти куски хлеба, раздирая и его, и воду пеня похлеще блендера, так, что казалось вот-вот канал вскипит и зальет набережную смесью морской воды, пены, чиабатты и голодных рыбьих ртов, хватающих воздух.
Завтра обратно на материк.
Но не сразу.