Давно не получал такого кайфа от стихов
похоже, влияние ИБ, но это не умаляет впечатление
КОЛЕЯ
Ветер, как правило, ищет ушных перепонок.
Опусти воротник, чтобы ему угодить.
Инвалид в коляске - это большой ребенок,
Уже не умеющий ходить.
Послекатастрофическое детство
В неполных двадцать беспомощно до слез.
Но ты не вздумай пялиться - приглядеться,
Как оно катит себя вручную на плес.
Есть у здоровых двуногих такой припадок -
Сострадать до спазмов внутри штанин,
Представляя, как это, когда не доходит до пяток
Нерв, андроген и серотонин.
Потому и чужая судьба страшнее,
Что на изломец пробуешь свой позвонок.
А тот, кто в коляске с белым ярмом на шее,
Просто знает: жить предстоит без ног.
Если велосипедный обод увязнет,
Помоги подтолкнуть на ходу. И все.
Это его колея, которая дразнит!
Это его безвыходное колесо!
Это его подруга в таком же рукомобиле
Что-то кричит ему, зачерпнув воды.
Это они, как щенки, на минуту забыли
Утро после беды.
Прошлое по сравнению с будущим - девичий лепет,
Потому что послушен ей только верх.
Все равно она - белая лебедь!
Он - белый стерх!
Не смотри. Сделай вид, что ты занят слепнем.
Вообще отвали от берега по любой,
Если двое днем нестерпимо летним
Крутят вручную любовь.
АВТОБИОГРАФИЯ
Я жил в двадцатом и двадцать первом веках.
Занимался тем, что вязал из глаголов веники.
Жил так долго, что не ответил бы на вопрос ЧК:
Кто твои современники?
Долго жить вредно - это известно всем
Из рубрики «Светская хроника».
На проводах Оскара Строка было человек семь
Или восемь, считая покойника.
Чей он был современник в своем неизменном черном пальто?
Если начал в эпоху фанерного танка,
А кончил, когда уже не помнил никто
Автора «Утомленного танго».
Да, времена опознаются по именам,
А не по войнам и пятилетним звеньям.
Я принадлежу семи - восьми временам
И еще двум - трем безымянным безвременьям.
Я помню их все, как дырочки на ремне,
Соответствующие то голоду, то дворовым обидам.
А современники - те, при которых выпало мне…
Их было так мало, что я никого не выдам.
Все они там, где звезды или кресты
Стоят впереди имен. И между нами - прочерк.
Взять и плюнуть в кого-то или принести кому-то цветы -
Значит, не вспомнить прочих.
Был среди них и тот, кто, может быть, и заслужил
Право претендовать на бесконечное эхо.
Но как-то язык не поворачивается сказать: я жил
В эпоху одного человека.
ИЗМЕНА
Да не в возрасте дело. И дело не в том, что не спится.
(Ствол свечи убывает с начала, а не с конца)
Все равно есть такие слепящие женские лица,
Что даешь петуха - как будто даешь скворца.
Я любил в этой жизни опасно красивых женщин.
(Чище горного снега бывает лишь горный свет)
И красивее той, с которой я нынче свенчан,
Ничего в этом городе просто нет.
Ей от снега дано, ей дано от дождя и от града.
(Тает вовсе не то, что взято, а тот, кто взял)
Все равно не могу отвести вороватого взгляда
От лица незнекомки, входящей в концертный зал.
Если это - измена, то это от сходства.
(Только глядя на копию и понимаешь класс)
Красота - это бедствие. Это такое уродство,
Что нельзя оторвать глаз!
Ничего я не знаю о мраморе теплого цвета.
(У дельфийцев свое, у природы свое ремесло)
Знаю северный лик, обрамленный колосьями лета,
И румянец восхода, упавший с небес на чело.
Если чем я и болен, то зрением. С детства.
(Зряч не тот, кто видит, а тот, кто ослеп на треть)
Наглядеться еще. И еще наглядеться
На саму красоту. И еще. А потом - умереть.
(С)Владлен Дозорцев
http://www.poezia.ru/user.php?uname=vdozor
КОЛЕЯ
Ветер, как правило, ищет ушных перепонок.
Опусти воротник, чтобы ему угодить.
Инвалид в коляске - это большой ребенок,
Уже не умеющий ходить.
Послекатастрофическое детство
В неполных двадцать беспомощно до слез.
Но ты не вздумай пялиться - приглядеться,
Как оно катит себя вручную на плес.
Есть у здоровых двуногих такой припадок -
Сострадать до спазмов внутри штанин,
Представляя, как это, когда не доходит до пяток
Нерв, андроген и серотонин.
Потому и чужая судьба страшнее,
Что на изломец пробуешь свой позвонок.
А тот, кто в коляске с белым ярмом на шее,
Просто знает: жить предстоит без ног.
Если велосипедный обод увязнет,
Помоги подтолкнуть на ходу. И все.
Это его колея, которая дразнит!
Это его безвыходное колесо!
Это его подруга в таком же рукомобиле
Что-то кричит ему, зачерпнув воды.
Это они, как щенки, на минуту забыли
Утро после беды.
Прошлое по сравнению с будущим - девичий лепет,
Потому что послушен ей только верх.
Все равно она - белая лебедь!
Он - белый стерх!
Не смотри. Сделай вид, что ты занят слепнем.
Вообще отвали от берега по любой,
Если двое днем нестерпимо летним
Крутят вручную любовь.
АВТОБИОГРАФИЯ
Я жил в двадцатом и двадцать первом веках.
Занимался тем, что вязал из глаголов веники.
Жил так долго, что не ответил бы на вопрос ЧК:
Кто твои современники?
Долго жить вредно - это известно всем
Из рубрики «Светская хроника».
На проводах Оскара Строка было человек семь
Или восемь, считая покойника.
Чей он был современник в своем неизменном черном пальто?
Если начал в эпоху фанерного танка,
А кончил, когда уже не помнил никто
Автора «Утомленного танго».
Да, времена опознаются по именам,
А не по войнам и пятилетним звеньям.
Я принадлежу семи - восьми временам
И еще двум - трем безымянным безвременьям.
Я помню их все, как дырочки на ремне,
Соответствующие то голоду, то дворовым обидам.
А современники - те, при которых выпало мне…
Их было так мало, что я никого не выдам.
Все они там, где звезды или кресты
Стоят впереди имен. И между нами - прочерк.
Взять и плюнуть в кого-то или принести кому-то цветы -
Значит, не вспомнить прочих.
Был среди них и тот, кто, может быть, и заслужил
Право претендовать на бесконечное эхо.
Но как-то язык не поворачивается сказать: я жил
В эпоху одного человека.
ИЗМЕНА
Да не в возрасте дело. И дело не в том, что не спится.
(Ствол свечи убывает с начала, а не с конца)
Все равно есть такие слепящие женские лица,
Что даешь петуха - как будто даешь скворца.
Я любил в этой жизни опасно красивых женщин.
(Чище горного снега бывает лишь горный свет)
И красивее той, с которой я нынче свенчан,
Ничего в этом городе просто нет.
Ей от снега дано, ей дано от дождя и от града.
(Тает вовсе не то, что взято, а тот, кто взял)
Все равно не могу отвести вороватого взгляда
От лица незнекомки, входящей в концертный зал.
Если это - измена, то это от сходства.
(Только глядя на копию и понимаешь класс)
Красота - это бедствие. Это такое уродство,
Что нельзя оторвать глаз!
Ничего я не знаю о мраморе теплого цвета.
(У дельфийцев свое, у природы свое ремесло)
Знаю северный лик, обрамленный колосьями лета,
И румянец восхода, упавший с небес на чело.
Если чем я и болен, то зрением. С детства.
(Зряч не тот, кто видит, а тот, кто ослеп на треть)
Наглядеться еще. И еще наглядеться
На саму красоту. И еще. А потом - умереть.
(С)Владлен Дозорцев
http://www.poezia.ru/user.php?uname=vdozor