Огни большой Хатырки
Чукотка. Далеко и холодно. Но даже у самого северо-восточного региона России есть юг. Юг Чукотки это Хатырка. О Хатырке на Чукотке знают все. Хатырка это корюшка-зубатка и почти Камчатка, до которой рукой подать - всего 40 километров. Конечно это не та Камчатка, с вулканами, гейзерами и "Авачей белой проплывая". Та Камчатка, до которой с Хытырки рукой подать это Корякия - горная страна. Корякское нагорье начинается в 100 километрах южнее Анадыря и чтобы попасть в Хатырку придётся ехать вдоль и по этой стране три сотни километров. И я ехал. На снегоходе. Сначала один по зимнику до Беринговского, потом с попутчиками-снегоходчиками до Мейныпильгыно. Заключительный этап до Хатырки снова "в одну каску".
- Вдоль берега мы ездим, там увидишь, - сказали мне в Майне.
И я поехал. Так обычно не делают, в "одну каску", но если очень надо... Мне надо. Надо в Хатырку, снять видеорепортаж. С Майны до Хатырки всего-то 120 км. "Всего" для местных матёрых снегоходчиков, тех кто с закрытыми глазами может проехать этот путь и для материковских, для которых расстояния измеряются степенью нажатия педали акселератора. Я ни к тем, ни к другим не отношусь. Но у меня есть цель - Хатырка и вера, что обязательно доеду. Символы веры - навигатор и спутниковый телефон. Четверть сотни километров пути - песня. Песня про Ваамочку. Длинная коса Ваамочки, от взлёта в небо по которой, останавливает природный страх снегоходной скорости и небольшие заструги. Ехать одно удовольствие: с одной стороны открытое море, с другой стороны хаотично-правильные горы Мейныпильгынского хребта. Правильные, потому что горы должны вызывать: желание, страх, уважение, благоговеяние и десяток других эмоций. Майнинские сопки вызывают. И почему я сейчас не там? Почему не июль?
"Взлетная полоса" ваамочкинской косы заканчивается тупиком - невысокой сопкой. Дорожным знаком, возвещающим и предвещающим тупик черно-бурым эйфелем сигнализирует буровая. Техноген в тундре, особенно заброшенный - прекрасен. В нём видимая история людей. В нём вызов и неизбежность. Книга тундры, с реками, горами, равнинами, читается не так явно. Да и не книга это вовсе - кино, в котором человек всего лишь зритель-наблюдатель. И в этом кино мне нужно было решить куда ехать: вдоль моря или уходить в сопки? Вдоль моря прижим - сопки мочат подошву. Летом, в отлив, народ ездит именно здесь. Но сейчас зима, как там? Наверчено-заторошено или есть путик? Следов нет, поэтому ухожу в сопки. Нужно параллельно морю объехать этот мелкосопочник и "упасть" в речную долину. Спустя двадцать километров вдали увидел нечто похожее на палатку, а чуть в стороне мелкий чёрный песок на склоне бугра - стадо!
Не мы выбираем путь - путь выбирает нас. Мне хотелось попасть в единственное на Чукотке частное фермерское оленеводческое хозяйство, которое появилось пару лет назад. Хотелось, но нужно было в Хатырку. Так уже было со мной однажды, когда вот так случайно наткнулся на единственных провиденских оленеводов. Самое смешное, что специально будешь искать не найдёшь, а так...
Миха, единственный оленевод, дежурит в стаде недавно - "всего" 4 месяца. По оленеводческим меркам, стадо возле посёлка - всего 40 км. Стадо - громко сказано, около 180 голов, так, кусок. Хотя у некоторых бригад "куски", так называют отколы от стада, больше бывают. Каким-то чудесным образом, недалеко от своей стоянки, Миха нашёл заветный бугор, с которого ловит мобильная связь с Майной. Счастливчик. Фермерское хозяйство - это простая брезентовая палатка с печкой. "Думал сдует нафиг" - улыбаясь сказал Миха, про позавчерашнюю пургу. Сам Миха не фермер, наёмный работник: собачьи условия в обмен на достойную зарплату. По слухам, со слов односельчан, ЗП аж 80 тысяч! Неслыханные деньги для села. За эти деньги можно и в палатке зимой пожить.
Очень хочется подольше пообщаться с Михой и пожить пару-тройку дней в "бригаде", но мне надо, надо в Хатырку. Миха объясняет как выйти на зимник. Ныкепеглян - живая река. Очень не хочется врюхаться. Ногами щупаю снежные мосты. В одном месте "мост" подо мной ухает и просаживается сантиметров на 20, ровно на столько же уходит вниз сердце. Долина позади, подъехал почти к самому берегу, где зимник? За очередным бугром, почти у самой кромки заветные следы. Несколько часов назад из Хатырки в Майну выехали три снегохода. Много снега, путик глубокий. Снегоход идёт натужно, периодически накреняясь то на один, то на другой бок - просаживается. Но много снега для снегохода - праздник. Это лучше, чем заструги и "бетоноснег".
Вечереет. Сумерки замыливают зрение - самое поганое время для езды. Но мне надо, надо в Хатырку. Спуск с очередного бугра приводит к реке с наледью изрезанную следами снегоходов и "Трэкола". Щупаю речку ногами. Лед вроде держит. Пролетаю, дальше уже без рек. Как позже выяснится - это речка Безводная, в которой, разумеется, вода появляется раньше, чем в других реках. Останавливаюсь на последнем бугре перед широкой куимско-хатырской поймой. Налившееся кровью солнце опускается за сопки. До Хатырки ещё далеко, километров 30, но я точно знаю, это хатырское солнце. Дальше всё будет хорошо...
- Вдоль берега мы ездим, там увидишь, - сказали мне в Майне.
И я поехал. Так обычно не делают, в "одну каску", но если очень надо... Мне надо. Надо в Хатырку, снять видеорепортаж. С Майны до Хатырки всего-то 120 км. "Всего" для местных матёрых снегоходчиков, тех кто с закрытыми глазами может проехать этот путь и для материковских, для которых расстояния измеряются степенью нажатия педали акселератора. Я ни к тем, ни к другим не отношусь. Но у меня есть цель - Хатырка и вера, что обязательно доеду. Символы веры - навигатор и спутниковый телефон. Четверть сотни километров пути - песня. Песня про Ваамочку. Длинная коса Ваамочки, от взлёта в небо по которой, останавливает природный страх снегоходной скорости и небольшие заструги. Ехать одно удовольствие: с одной стороны открытое море, с другой стороны хаотично-правильные горы Мейныпильгынского хребта. Правильные, потому что горы должны вызывать: желание, страх, уважение, благоговеяние и десяток других эмоций. Майнинские сопки вызывают. И почему я сейчас не там? Почему не июль?
"Взлетная полоса" ваамочкинской косы заканчивается тупиком - невысокой сопкой. Дорожным знаком, возвещающим и предвещающим тупик черно-бурым эйфелем сигнализирует буровая. Техноген в тундре, особенно заброшенный - прекрасен. В нём видимая история людей. В нём вызов и неизбежность. Книга тундры, с реками, горами, равнинами, читается не так явно. Да и не книга это вовсе - кино, в котором человек всего лишь зритель-наблюдатель. И в этом кино мне нужно было решить куда ехать: вдоль моря или уходить в сопки? Вдоль моря прижим - сопки мочат подошву. Летом, в отлив, народ ездит именно здесь. Но сейчас зима, как там? Наверчено-заторошено или есть путик? Следов нет, поэтому ухожу в сопки. Нужно параллельно морю объехать этот мелкосопочник и "упасть" в речную долину. Спустя двадцать километров вдали увидел нечто похожее на палатку, а чуть в стороне мелкий чёрный песок на склоне бугра - стадо!
Не мы выбираем путь - путь выбирает нас. Мне хотелось попасть в единственное на Чукотке частное фермерское оленеводческое хозяйство, которое появилось пару лет назад. Хотелось, но нужно было в Хатырку. Так уже было со мной однажды, когда вот так случайно наткнулся на единственных провиденских оленеводов. Самое смешное, что специально будешь искать не найдёшь, а так...
Миха, единственный оленевод, дежурит в стаде недавно - "всего" 4 месяца. По оленеводческим меркам, стадо возле посёлка - всего 40 км. Стадо - громко сказано, около 180 голов, так, кусок. Хотя у некоторых бригад "куски", так называют отколы от стада, больше бывают. Каким-то чудесным образом, недалеко от своей стоянки, Миха нашёл заветный бугор, с которого ловит мобильная связь с Майной. Счастливчик. Фермерское хозяйство - это простая брезентовая палатка с печкой. "Думал сдует нафиг" - улыбаясь сказал Миха, про позавчерашнюю пургу. Сам Миха не фермер, наёмный работник: собачьи условия в обмен на достойную зарплату. По слухам, со слов односельчан, ЗП аж 80 тысяч! Неслыханные деньги для села. За эти деньги можно и в палатке зимой пожить.
Очень хочется подольше пообщаться с Михой и пожить пару-тройку дней в "бригаде", но мне надо, надо в Хатырку. Миха объясняет как выйти на зимник. Ныкепеглян - живая река. Очень не хочется врюхаться. Ногами щупаю снежные мосты. В одном месте "мост" подо мной ухает и просаживается сантиметров на 20, ровно на столько же уходит вниз сердце. Долина позади, подъехал почти к самому берегу, где зимник? За очередным бугром, почти у самой кромки заветные следы. Несколько часов назад из Хатырки в Майну выехали три снегохода. Много снега, путик глубокий. Снегоход идёт натужно, периодически накреняясь то на один, то на другой бок - просаживается. Но много снега для снегохода - праздник. Это лучше, чем заструги и "бетоноснег".
Вечереет. Сумерки замыливают зрение - самое поганое время для езды. Но мне надо, надо в Хатырку. Спуск с очередного бугра приводит к реке с наледью изрезанную следами снегоходов и "Трэкола". Щупаю речку ногами. Лед вроде держит. Пролетаю, дальше уже без рек. Как позже выяснится - это речка Безводная, в которой, разумеется, вода появляется раньше, чем в других реках. Останавливаюсь на последнем бугре перед широкой куимско-хатырской поймой. Налившееся кровью солнце опускается за сопки. До Хатырки ещё далеко, километров 30, но я точно знаю, это хатырское солнце. Дальше всё будет хорошо...
Click to view